Читать книгу "Федеральный наемник - Владимир Гуркин"

Я полагал, что отец Борис бросится в нападение, будет резко возражать. Но он молчал, на его лицо легла тень глубокой задумчивости. И затем он вдруг произнес слова, что я в первое мгновение даже не поверил своим ушам, что он действительно их говорит.

— Не исключено, что ты верно поступил, может жизнь, в самом деле важнее веры. И кто знает все мученики не напрасно ли ее отдавали. Сколько можно было полезного сделать, оставшись жить.

Не будь мне так плохо, не растекалась бы боль от каждого, даже самого легкого вздоха, по всему телу, я бы непременно вступил в полемику, уж больно неожиданно прозвучали слова священника. Но на участие в дискуссии сил у меня не было.

Я ждал продолжения пыток, но к моему удивлению шли часы, а о нас словно забыли. Стало темнеть, в яме это происходило особенно быстро. Затем произошло маленькое чудо; на веревке нам подали нечто отдаленно напоминающее человеческую пищу. Это была баланда неизвестно из чего сваренная, но, изголодавшись, отец Борис и особенно Павел буквально набросились на нее. Даже я сделал несколько глотков. Правда каждый из них сопровождался болью.

Впрочем, думать о том, что происходит, я не мог, у меня стала подниматься температура. Я словно листок на ветру дрожал от озноба. Поток мыслей с огромной скоростью проносился по голове, но я не мог зафиксировать ни одну из них, так как крайне смутно понимал, что происходит. Сознание было застлано черным туманом, который с каждой секундой становился все плотней.

Внезапно в этом черном тумане появилось пятнышко света. Я с трудом открыл глаза. У меня возникло ощущение, что меня куда-то поднимают. Я никак не мог определить, происходит это перемещение со мной в действительности или это очередная галлюцинация, кадры которых нескончаемой лентой возникали на экране моего мозга.

Мне показалось, что я нахожусь уже не в зловонной яме, а на поверхности и что меня на что-то кладут и куда-то несут. Внезапно из тьмы выглянуло чье-то лицо. Я сделал усилие, дабы разобрать, кому оно принадлежит. И не поверил своим глазам: на меня смотрел Умар Султанов.

Сомнений в том, что это новая галлюцинация больше не существовало. Только в бреду я мог увидеть его здесь, в лагере злейшего врага.

Какая-то тяжесть придавила меня, вспыхнувшая искра надежды на избавление, погасла.

— «Командир», ты меня слышишь? — словно преодолев вечность, донесся до меня едва различимый шелест звуков.

Я собрал силы и сделал движение головой.

— Все будет нормально, — снова добрались до меня слова. — Мы уходим отсюда.

— Кто ты? — то ли спросил, то ли только подумал, что спросил, я.

— Я — Умар Султанов, — последовал ответ.

Теперь я мучительно размышлял: продолжается ли мой бред или меня на самом деле несут на носилках, а рядом идет Умар Султанов. Нет, этого не может быть, он никак не может тут появиться в лагере у Газаева, скорей тут появится Сатана, чем он.

На мое счастье долго предаваться мучительным сомнениям мне не позволили, кто-то дернул мои носилки, резкая боль пронзила мою грудь и живот, и я в очередной раз погрузился в темноту.

Глава семнадцатая

Свет падал мне на лицо, струился в глаза, заставляя меня вернуться к действительности. Я открыл их и осмотрелся. Я лежал в маленькой комнатке, почти без мебели. Рядом никого не было.

Тело не болело, я его просто не ощущал. По-видимому, так должны чувствовать себя люди в раю. Я снова стал мучительно размышлять на актуальную для меня тему: живой я или мертвый? Никогда раньше не предполагал, что решение этого вопроса окажется для меня столь сложным делом.

Я попытался сделать несколько движений. Это удалось, хотя боль тут же метеором пронеслась по телу. Но ее можно было терпеть, с нею можно было жить.

Дверь отворилась, и в комнату вошел Умар Султанов в сопровождении отца Бориса.

— Здравствуй, «Командир», — сказал Умар. — Как себя чувствуешь?

— Бывает хуже, — тихо ответил я; на громкую речь сил не хватало. Но я убедился в очень важной для себя вещи; я могу нормально говорить. А это уже немало. — Почему я тут?

— Объясните ему, отец Борис, — попросил Умар.

Священник сделал шаг вперед.

— Умар выкупил нас.

Я посмотрел на отца Бориса, в моих глазах была просьба рассказать все подробно.

— Умар узнал о том, что мы в плену и решил нас спасти. Нам с вами, Константин, невероятно, сказочно повезло, в этот день ему удалось пленить трех человек из отряда Газаева. Причем, один из них был младшим братом этого негодяя. И Умар предложил обменять троих боевиков из отряда Газаева на нас троих. Газаев сначала не хотел, но, как видите, обмен все же состоялся.

Я лежал и пытался сосредоточиться. Общая ситуация теперь мне была более или менее ясна. Но что-то сильно беспокоило меня, подобно занозе в пальце. Но минута шла за минутой, а я никак не мог поймать это беспокойство, которое ускользало от меня подобно бабочке от сочка ловца. Мозг плохо подчинялся мне, он напоминал непослушного своевольного ребенка, с которым никто не может совладать.

Так и не сумев сосредоточиться на беспокоящей меня мысли, я решил спросить о другом:

— Что со мной?

К моему ложу приблизился Умар. Он склонился надо мной.

— Тебя обследовал врач, он надеется, что внутренних кровоизлияний нет. Но все тело — один сплошной ушиб. Множество ран, тебя избивали плеткой с гвоздями, которые оставили на тебе множество следов. Тебе придеться полежать.

— Долго?

— Как пойдет выздоровление. Врач смазал мазью все твои болячки. Это очень хорошая мазь. Мы покупаем ее за доллары. В вашей армии такой нет.

Внезапно ускользающая, словно тень мысль, обрела ясность.

— Ванда, почему ее нет тут? Что с ней?

В комнате наступила тишина.

— Константин, ее нет с нами, — ответил отец Борис.

— Почему?

— Я объясню, — проговорил Умар. — Мы захватили троих из отряда Арсена. Когда мы стали вести с ним переговоры, тот поставил категорическое условие: обмен только по головам. Три их головы на три ваши. Я выбрал мужчин.

— Но почему?

— У нее есть шансы остаться в живых, а у вас не было ни одного. Арсен обещал не трогать ее.

— И ты веришь обещаниям этого чудовища?!

От возмущения я хотел даже вскочить с кровати, но внезапно проснувшаяся боль снова уложила меня на нее.

— Что ты натворил! Лучше бы ты оставил меня в лапах этого мерзавца! — крикнул я, собрав едва ли не все имеющиеся у меня в запасе силы.

Я увидел, как изменилось лицо Умара, из доброжелательного оно превратилось в хмурое и враждебное.

— Я поступил так, как считал нужным. Я тут решаю, что делать. — На несколько секунд он замолчал, затем сказал чуть мягче: — Я понимаю тебя, но выбора у меня не было.