Читать книгу "Китайская цивилизация - Марсель Гране"

Все свое детство сын должен провести вдали от любого влияния отца, с которым его связывают чисто дружеские узы. Во время церемонии третьего месяца все происходит так, как если бы отец, приглашенный матерью принять ребенка, отодвигал его передачу, вместе с тем обязываясь его принять. Как только обряд заканчивался, ребенок возвращался в гинекей без того, чтобы между ним и отцом устанавливалась какая-либо близость. Создать искусственное родство, которое в конце концов должно их связать, столь трудно, что отец обязан требовать, чтобы раз в десять дней ему представляли ребенка для возобновления обряда рукопожатия. Отец ограничивается тем, что прикасается к голове своих младших сыновей, и только со старшим сыном, сыном в истинном смысле этого слова, он связывает себя, касаясь его правой руки. До семи лет мальчики не покидают женской половины дома. Они живут жизнью женщин, хотя их и обучают мужским манерам и решительным тоном произносить слово «да». В десять лет они обязаны покинуть родной дом и денно и нощно оставаться при своем учителе, который показывает им обряды вежливости, учит быть искренними. В теории они должны оставаться в этой школе до двадцати лет, обучаясь умению танцевать, стрелять из лука, водить колесницу. Согласно традиции знатные юноши съезжались к князю, образуя нечто вроде школы пажей. Вместе с тем хроники, похоже, свидетельствуют, что отрочество проводится среди родственников по матери. Нет сомнения, что обычай передачи на воспитание не был общепринятым. Один из авторов, объясняя, почему отец не может воспитывать сына, приводит любопытный и несомненно глубокий довод. Отец и сын не могут вешать на одну вешалку свое платье, так же как в силу сексуальных запретов не смеют этого делать две особы различного пола. Отец и сын также не могут обсуждать вдвоем вопросы пола. Следовательно, воспитание может совершаться только вдали от отца, в среде, где не будет неуместным поднимать подобные вопросы. Если вспомнить, что обычай женить сыновей в роду их матери является одним из основных устоев семейной жизни, легко понять, почему обязанность воспитания детей выпадает их дядьям по матери. Их племянники отправлялись к ним жить в качестве гостей или, если угодно, заложников, подвергались там своего рода добрачному испытанию, прежде чем получали право привезти своих кузин в отцовский дом в качестве гостей или, если угодно, заложниц. Еще одна характерная черта китайских нравов (она может сойти за пережиток большой семьи) наряду с другими типами соперничеств свидетельствует о сексуальном соперничестве, к которому приводят отношения отца и сына: не редкость, что отец пытается соблазнить невесту сына, и в тех случаях, когда ему это удается, сын обычно оказывается лишенным отцовского наследства. Воспитание в школе пажей несомненно служило продолжением воспреемничества: сеньор присваивал заложников (а может быть, как легко предположить, и разнообразные сексуальные услуги с их стороны), которых изначально любая семейная группа, связанная традицией межгрупповых браков с другим семейством, имела право требовать от союзной группы. К тому же следует исходить из обычая воспреемничества при объяснении обрядов совершеннолетия. Этими обрядами, известными как взятие шапочки мужественности, завершался период отрочества. Тот, кто ее получал, с этого момента считался зрелым мужчиной и принимал участие в общественной жизни. Отныне он причесывался и одевался как совершеннолетний. Так завершаются обряды, начатые в его третий месяц, и юноша получает наконец свое общественное имя («цзы»), в то время как его личное имя («мин») употребляется только при личных и тайных обращениях. Объявленный совершеннолетним сын получает право воздавать отцу те почести, что положены старшему. Он предстает перед своими агнатическими сородичами. Знаменательным способом расстается он со своей матерью. Их беседа происходит через полуоткрытую дверь: совершеннолетний освобождается от своей материнской зависимости и отторгается от гинекея. Но – и это знаменательный факт – обряд совершеннолетия, превращающий отрока в мужчину и решительно вводящий его в круг агнатов, всего лишь вырванная из целого часть более сложной церемонии. У девушек симметричный обряд – получение булавки для волос – остался связанным с помолвкой. Но в крестьянских обычаях инициации и помолвки происходили для обоих полов одновременно, в ходе весенних гуляний, в которых заметное место занимали совместные выпивки. Подношение чаши с напитком среди знатных семей является одним из самых важных обрядов вступления в совершеннолетие. Опять же среди знати сын может вступить в брак только после того, как получит от отца чашу с напитком. Инициация крестьян совершалась в священном месте во время коллективного празднества. У знати она развертывалась в отеческом доме. Это было доказательство новых достоинств и независимости, которые феодальный порядок придавал собственно домашним установлениям. Однако же, хотя отец или глава «цзуна» на церемонии совершеннолетия занимают почетное место, они не играют в ней никакой активной роли. Все обрядовые жесты совершаются с подсказки лица, называемого гостем, и притом обязанного не входить в отцовское семейство. В принципе мы имеем право предположить, что он принадлежал к семейству, где агнатическая группа, в которую вступал юноша, обязана искать его будущую супругу, к которой принадлежала его мать и откуда ему предстоит получить невесту. Итак, во время инициации все развертывается таким образом, как если бы сын, покидающий материнскую группу, которая, воспитав его, вручает отцу, присваивался агнатической группой – куда он вступает, давая отцу обещание привести ему невестку.

Став совершеннолетним, юноша обязан осуществлять бесчисленные обязанности благочестия, которые соединят его с отцом. Однако, если среди знати, несомненно, в силу военных обязанностей брак не должен был заключаться ранее тридцати лет, в то время как совершеннолетие даровалось в двадцать лет, лишь женившись, сын мог вести себя благочестивым образом. Для управления государством требовались вождь и супруга. Почести двора вассалов и двора вассалок поддерживали их престиж. Вместе с тем в семействе существует двойное судейство – хозяина и хозяйки домашнего очага, четы, наделенной господской властью и требующей совместного служения от подчиненных им семейных пар. Глава семьи должен быть женат, потому что на его плечах – Храм предков, где собраны таблицы супруг и супругов; вот почему, если до семидесяти лет он потеряет всех своих жен, его обязанность – снова пожениться или же, после семидесяти лет, уйти на покой, передав другому обязанности главы культа. Для выполнения обязанностей вождя следует быть женатым; это нужно и для того, чтобы проявлять сыновнюю почтительность: позволяя приблизиться к главам семейства, она в конце концов открывает возможность обрести их добродетель. Старший сын, будучи первым вассалом отца, и его жена, являющаяся первой вассалкой матери, руководят подобно министерской чете этим двором вассалов и вассалок, представляемых их сыновьями с их женами. Их обязанности те же, что и у верноподданных при дворе, – почитание, совет и служба. В семье, как и при дворе государя, утреннее и вечернее приветствия составляют обновляемый каждый день обряд почитания. Из обязанности почитания вытекают правила костюма и приличия: сыновья и невестки умываются и украшают себя, чтобы выразить почтение родителям. При пении петуха сыновья и их супруги моют руки, ополаскивают рот, причесывают волосы, накручивая их на клочок материи, причем мужчины тщательно расчесывают свои шевелюры, оставляя их на висках свободными, и тщательно укрепляют на головах свои шапочки со свисающими шнурками. Затем они поправляют одежду и прикрепляют к поясу мелкие предметы, которые понадобятся им в повседневной работе: куски материи, чтобы протирать предметы и руки, нож, точильный камень, пробойники и т. д. Женщины не забывают к этому прибавить пакетик с благовониями. Все старательно повязывают шнурки на своей обуви. Если они прекрасно выглядят, то уже само по себе это выражение почитания. Если они почтительно себя держат, то это будет расценено как дань уважения. В присутствии родителей обязательна серьезность, а поэтому следует избегать рыгать, чихать, кашлять, зевать, сморкаться и плевать. Любое отхаркивание заключало угрозу осквернения отеческой святости. Было бы выпадом, если бы был показан нижний край белья. Чтобы доказать отцу, что к нему относятся как к главе, в его присутствии нужно всегда стоять, смотреть прямо, прочно держась на своих ногах, никогда не осмеливаясь обо что-то опереться, не наклоняясь и не вставая только на одну ногу. Утром и вечером приходят выразить свое почтение подходящим верноподданному сдержанным и мягким голосом. Затем ожидают приказаний. От их исполнения нельзя отказаться, но можно высказать свое мнение. Подобно вассалу, сын обязан с полной искренностью высказать свой совет и без колебаний выражать свои упреки; но что бы ни случилось, он должен говорить мягким голосом, сохраняя любезное выражение лица и скромный вид. Если родители упорствуют в своем решении, дети должны удвоить свою мягкость, с тем чтобы вернуть их милость, ибо тогда они смогут возобновить свои предупреждения. Даже если их ударят так, что потечет кровь, им не следует выражать негодование или обиду, и они подчиняются, даже если, к примеру, затрагивается их собственная семья, без колебаний оказывая покровительство той из жен, которая нравится отцу, а не той, кого они сами находят приятной. Как в малых, так и в больших делах требуется покорность, и сама услужливость сына состоит прежде всего в мелочной заботливости: именно в мелких заботах проявляется его уважение. Сыновья просят разрешения заштопать родительскую одежду, едва замечают крошечную дыру. Они спрашивают разрешения вымыть в воде с разведенной золой головной убор, пояс, рубаху, нижнее белье, если видят там пятна. Каждые пять дней они приказывают разогреть воду, чтобы их родители могли принять ванну, и каждые три дня – чтобы те могли умыть лицо, а если в промежутке между этими двумя омовениями обнаруживается, что у родителей испачканы лица, они быстренько отправляются принести для этого дополнительного омовения воду, служившую для промывки риса. Они моют родителям ноги и быстро вытирают сопли или слюну хозяев дома, лишь бы никто ничего не заметил. Но если глава культа должен быть чист, будущий предок должен быть хорошо накормлен. Первая обязанность сыновней почтительности – следить за едой, от которой зависит внутреннее состояние родителей. Хороший сын, говорит Цзэнцзы, «смотрит за тем, чтобы в спальне родителей (старея, становишься зябким и не можешь спать один) было все нужное, и с искренней любовью обеспечивает их питанием и питьем». Он готовит им блюда, которые, будучи должным образом приправлены, подходят разным временам года и разным возрастам. Чем старше родители, тем изысканнее должны быть продукты, которыми их угощают: в семьдесят лет испытывают постоянную потребность в изысканных продуктах, а в восемьдесят – в лакомствах. Каждый сын обязан знать, как следует готовить восемь избранных продуктов, и в особенности насыщенный соус и ароматизированное вино, поддерживающие крепость стариков и дающие им жизненные соки. Впрочем, хорошей готовки недостаточно, надо еще в должном порядке подать блюда и проследить за этим. Никогда не бывает семейного застолья, но устраиваются обеды как при дворе, служащие поводом для иерархизированного общения. Старший сын и его жена (старшая среди невесток) утром и вечером присутствуют при приеме пищи родителями, но только для того, чтобы побудить их есть получше и побольше. В то же время объедки остаются им (как при дворе объедки получают вассалы), за исключением сладких и сочных лакомств, которые им дозволяется сохранить для собственных детей. Последние тоже нуждаются в изысканной пище; к тому же, как мы уже видели, существует особая близость между дедами и внуками. Наконец, более дальние вассалы, младшие сыновья и невестки подъедают за своими старшими. Так в повседневной жизни устанавливается сущностная иерархия, находящаяся в основе домашнего порядка.