Читать книгу "Моложе с каждым годом. Как дожить до 100 лет бодрым, здоровым и счастливым - Генри Лодж"

В нашем обществе это нелегко

Выход на пенсию – отделение от стаи – это тяжело. И в последние десятилетия наше общество серьезно потрудилось, чтобы это стало еще тяжелее. Для примера посмотрим на те социальные перемены, которые я застал на своем веку. Начнем с семьи. Когда я был ребенком, в тридцатые – сороковые годы, семьи были настоящими, большими, и имели очень-очень большое значение. Человек знал, кто он и где его дом, потому что он всецело принадлежал к семейной общности.

В моем случае в эту общность входили три любящие сестры и родители, которые всю жизнь прожили вместе без всяких разводов, плюс к тому прочие родственники, всегда готовые оказать поддержку. Некоторые из них в то или иное время жили в одном с нами доме. Долгое время с нами жили две моих бабушки. А во время войны к нам переехал дядя Бен со всей своей семьей, потому что они оказались в затруднительном положении. (Мой отец добился в жизни большего успеха, и само собой подразумевалось, что в случае чего он готов принять всех нуждающихся.) Позже с нами прожил последние пять или шесть лет своей жизни дядюшка Эсмонд, у которого была достаточно тяжелая судьба.

При этом открытость простиралась и за рамки семьи. Где-то в середине сороковых в нашем доме поселился друг дяди Бена, забавный парень из Нью-Йорка по имени Макс Швебель. Откуда он взялся и почему стал жить с нами, я до сих пор так до конца и не понял. Полагаю, что Бен был ему чем-то обязан, а папа души не чаял в Бене. Как бы то ни было, он присутствовал за нашим обеденным столом где-то около года. Мы так и шутили по его поводу: «Человек, который зашел пообедать». Тем не менее он был очень интересным собеседником. А еще был дальний родственник Эдвард, который появился у нас на пороге восемнадцатилетним двухметровым юношей тоже во время войны и жил еще потом, когда учился в колледже. Живущие неподалеку родственники все время приезжали к нам в гости, а мы ездили к ним. Связи были очень тесными. Например, папина сестра Глэдис вышла замуж за маминого брата Фергуса. Думаете, мы нечасто виделись с ними и с их отпрыском? Ну-ну. О, а еще с их собаками! В какой-то момент их было шесть, и все они были огромными черными водолазами. А еще было много кошек, и некоторое время – одна свинья. Вы же понимаете, это было военное время. И это был настоящий лимбический праздник и настоящая человеческая радость для нас для всех.

Если бы я мог воскресить подобное домашнее общество, я бы сделал это тут же и никогда больше не переживал бы по поводу того, чем заниматься на пенсии. Я бы просто занимался всем этим домашним хозяйством. Готовил еду, устраивал развлечения и обеспечивал бы всем нужное количество тепла и ласки. Но я сознаю, что сегодня такая мысль мало соответствует моменту. Но я все равно очень хотел бы попробовать осуществить нечто подобное, пока не стало слишком поздно. Организовать небольшое домашнее общество пенсионеров для самых близких друзей и родных. Посмотрим.

Еще одна значительная перемена, которая делает жизнь на пенсии менее приятной и удобной, – это угасание общественной жизни небольших городов. Такие города, как Салем в штате Массачусетс, где я вырос, еще не исчезли с лица Земли, но супермаркеты и закусочные фастфуда как будто высосали из них все соки. Во времена моего детства каждый такой городок был центром собственной маленькой вселенной. Там все было для своих и управлялось своими, ко всеобщему благу всех проживающих. Мы знали всех, по крайней мере папа знал. Полицейских, учителей, продавцов в магазинах и просто тех, кто встречался на улицах.

Люди не были настолько оторваны от своих корней, как сегодня. Мои предки жили в Салеме и его окрестностях с семнадцатого века. Практически все, за исключением одного занятного ирландского дедушки, который двумя столетиями позже объявился в Дэнверсе, чтобы прилить нам свежей крови. Сегодня я живу в Нью-Йорке, мои дети – на западном побережье, сестры переехали на юг, и только двое из всей моей родни остались жить в пределах ста миль от Салема. Я благодарен судьбе за то, что когда-то смог уехать оттуда и прожить ту жизнь, что у меня была. Это было замечательно и интересно. Но вот что я вам скажу, есть вещи, за которые нужно платить. И за некоторые из них – именно сейчас.

Может быть, моя семья была немного больше среднестатистической, но тем не менее семьдесят лет назад большинство людей жили в таких же городках и таких же семьях. И все мы разлетелись кто куда. Выросли и разлетелись. И изменили всю страну. Мы разъехались, чтобы создать свои «ячейки общества» и наводнить безличные большие города, вроде Нью-Йорка и Лос-Анджелеса. Там, вероятно, у нас была возможность завязывать отношения с чужими людьми и зарабатывать больше денег. Приобретать больше имущества. И не знать практически никого за пределами узкого круга коллег и немногочисленных приятелей. Это же так здорово, не правда ли?

Тогда нет ничего удивительного в том, как мы набрасываемся на книги о традиционном обществе вроде «Года в Провансе» (A Year in Provence) Питера Мейла, где описывается жизнь во французском уголке, где все всех знают и жизни всех тесно переплетаются друг с другом. И в том, что всем нам хочется побывать в доме Фрэнсис Майес «Под тосканским солнцем» (Under the Tuscan Sky) в сельской Италии, где люди меньше привязаны к работе и больше – к семье и местному обществу. Неудивительно, что мы готовы часами смотреть и пересматривать «Друзей» (Friends) или «Сайнфелда» (Seinfeld), где герои живут полной, интересной жизнью и все так глубоко и сложно связаны друг с другом. Нам не хватает дружеских и семейных связей, так что остается только следить за их имитацией на экране телевизора. Часто в одиночестве.

Телевидение и наше к нему отношение немного напоминает мне эксперимент, в котором детеныша шимпанзе помещали в клетку с зашитыми в подушку часами и смотрели, что он будет делать. И бедный малыш дни напролет прижимал к себе эту подушку, потому что слышал в ней биение «сердца» и думал, что это его мама. И потому, что он был так страшно одинок. Мы смотрим за жизнью героев сериалов точно так же, как этот шимпанзе с часами в подушке. Если задуматься об этом, действительно хочется плакать.

Ладно, хватит душещипательных историй; давайте лучше разберемся, что делать. Что ж, надо самим строить собственную жизнь. Не важно, насколько это трудно. Здесь нет общих рецептов, очевидных путей решения. Их просто не может быть. Так что все, что мы можем вам предложить, – несколько примеров того, как поступали другие люди, несколько общих идей и, может быть, несколько практических рекомендаций. Здесь мы с Гарри далеко не такие доки, как в вопросах физкультуры и питания. И не потому, что это менее важно. Как раз наоборот. Просто найти здесь ответы гораздо сложнее. Единственное, что мы можем сказать всем и каждому наверняка: старайтесь. Тянитесь к людям и держитесь за эти связи изо всех сил. Любите их так, как только можете, и получайте от них столько любви, сколько можете добиться. Постоянно. Потому что нет ничего в этой жизни важнее. И если вас осенит какая-нибудь гениальная идея, обязательно поделитесь ей с нами на www.youngernextyear.com. Мы обязательно расскажем о ней всем остальным.

Не выходите на пенсию вообще

Одно из самых популярных решений, о которых мы слышали – и которое, как мы поняли, на самом деле мало кому подходит, – это вообще не бросать работу. Если работа – главное в современной жизни, может быть, действительно не стоит с ней расставаться? Тем более что никто не станет отрицать, что работа по любому графику, даже нерегулярная, способна принести огромное удовлетворение даже очень старому человеку. Кажется, каждый, кто выбрал такой вариант, доволен им. Ну может быть, не каждый, но подавляющее большинство – точно. При этом, кажется, не важно, что именно это за работа. Недавно мы пошли в ресторан, куда я хожу всю жизнь. Я поздоровался с Джимми, барменом, которого знаю вот уже двадцать лет. Сейчас ему слегка за семьдесят. Я рассказывал ему о книге и заметил, что он прекрасно выглядит и, по всей видимости, чувствует себя. Не дожидаясь моего вопроса, он сам в ответ на это замечание сказал: «Это все работа. Я даже не сомневаюсь. Я просто прихожу сюда три раза в неделю, хотя не должен этого делать, и это дает мне силы».