Читать книгу "В постели с тираном. Книга 2. Опасные связи - Диан Дюкре"

В начале 1997 года первая леди наносит несколько визитов вежливости в социалистические страны, надеясь почерпнуть в них те или иные новые идеи. Она посещает (без мужа) Кубу и Северную Корею. Перед тем как подняться на борт самолета, она перед объективами телекамер крепко обнимается с провожающим ее Слобо. Расставание выглядит особенно болезненным, когда она отправляется в Китайскую Народную Республику. Товарищ Маркович уже давно восхищается реформами, которые проводят китайские власти под руководством Дэна Сяопина. Китайские высокопоставленные чиновники объясняют Мире, каким образом функционируют университеты и органы печати, тщательно контролируемые партийными и государственными органами. Наконец госпожа доктор видит перед собой людей, разделяющих ее взгляды! Растрогавшись, лидер «Югославских левых» пускает слезу – к превеликому удивлению остальных членов сербской делегации.

Вернувшись домой, Мира замышляет внедрить в Сербии методы управления страной, применяемые в Китае. Зачем нужна существующая в Сербии автономность университетов? «Не следует думать, что университет имеет одновременно и право, и обязанность влиять на общество и его развитие, тогда как общество не имеет права влиять на университет», – заявляет она. Итак, решено: преподаватели будут назначаться на свои должности непосредственно министерством образования. Вузы начинают возмущаться. Товарищ Маркович в ответ заявляет, что будет внедрена схема, используемая во Франции или Швеции. Звучит неубедительно, но у недовольных нет возможности противостоять непреклонной Мире.

Первая леди желает добиться того, чтобы журналисты прекратили столь охотно публиковать оскорбления в адрес ее персоны со стороны различных общественных деятелей. Свобода слова в печатных изданиях резко ограничивается. Некто Славко Чурувия в свое время был известным редактором, подписывавшим политические статьи во всех влиятельных изданиях, принадлежавших тогда исключительно государству. После прихода Милошевича к власти Славко подружился с Мирой, и ему удалось добиться немыслимого: он убедил супругу главы государства в том, что в стране должна существовать независимая пресса. Дружба редактора с супругой главы государства привела к появлению в Сербии первой за последние пятьдесят лет частной ежедневной газеты «Дневни телеграф» – эквивалента газеты «Дейли телеграф». Затем появляется выходящее два раза в неделю издание «Европеец», созданное по образцу немецкого журнала «Фокус» и сотрудничающее с лучшими эссеистами страны.

У каждого в этом свой интерес. Маркович может похвастаться тем, что режим стал более открытым. Позволять независимому изданию смело критиковать отдельные недостатки политики, проводимой главой государства и его супругой, – это значит демонстрировать свою терпимость. Чурувия же получил «заповедное поле», в пределах которого он может спокойненько изобличать коррумпированность правительства. Правила вполне однозначны: Мира будет терпеть его критическую болтовню, поддерживая иллюзию свободы слова в стране, а Славко не будет открыто критиковать непосредственно первую леди. «Что обращает на себя внимание в Мире, так это ее эмоциональная уязвимость», – как-то скажет о ней Славко, нарушая их неписаное соглашение.

В октябре 1998 года американцы начинают бомбить Сербию. «Дневни телеграф» закрывают. Выходит закон, ставящий крест на деятельности независимых средств массовой информации. Чурувия ходатайствует о рандеву с Мирой. Встреча состоится в штаб-квартире партии «Югославские левые».

– Что, черт возьми, вы задумали? Если вы и дальше будете продолжать подобное безумие, то можете быть уверены, что вскоре будете болтаться на фонарных столбах в Теразие, – пытается урезонить Миру Чурувия (Теразие – центральный район Белграда).

– Как вы можете такое говорить, Славко, после всего, что мы для вас сделали? – возмущается первая леди.

Мира не понимает, что этот свободный человек вполне может не испытывать признательности по отношению к той, которая дала ему возможность жить нормальной жизнью.

– Передайте от меня привет своему супругу, – говорит Чурувия, собираясь уходить.

– Я не стану этого делать. Но я скажу ему все то, что вы сказали мне.

Слова Миры звучат, как приговор. Через год Славко Чурувия будет найден мертвым у себя дома: его убьют люди в масках.

Guns & Roses[270]

Улица Толстого, Белград, ноябрь 1998 года.

Слободан теперь руководит страной, которая находится в состоянии войны и в которой феминизм Миры и ее устремления по части переустройства общества в соответствии с марксистскими идеалами уже не в чести. Авторитетом пользуются скорее самые суровые руководители – такие как Караджич и Младич. Товарищ Маркович ненавидит фешенебельный квартал Дединье, в котором на улице Толстого находится их особняк. «Здесь все равно что за городом. Не слышно, ни как тренькают трамваи, ни как булочник открывает утром свою лавку». Марко тоже ненавидит этот чистенький жилой квартал и навещает родителей отнюдь не часто. Мария вместе с группой друзей создала небольшую радиостанцию и, похоже, очень занята пропагандой рока на территории Балкан.

Эти непослушные дети четы Милошевичей с молоком матери впитали коммунистические идеи. Еще в детстве им объяснили, что за эти идеи нужно бороться – бороться путем убеждения, но если потребуется, то и при помощи пушек. Им обоим идет уже третий десяток и оба являются яростными защитниками социальных взглядов своей матери. Марко и Мария в детстве с благоговением читали газетные статьи Миры: их заставлял это делать отец, который очень гордился супругой.

Марко повесил коммунистические флаги над входом в принадлежащий ему скромный ночной кабачок «Мадонна Диско» в Пожареваце. Роль владельца провинциального ночного заведения его уже не устраивает, и он начинает приобщаться к незаконному бизнесу. Сын Слобо и Миры мало-помалу прибирает к рукам различные виды незаконной торговли и все больше погрязает в насилии. Однажды он заходит в кафе в центре Белграда, и ему кажется, что какой-то молодой парень, выглядывая из-за кухонной двери, насмехается над ним. Марко тут же выхватывает автомат и наводит его на хозяина заведения. Когда все вокруг испуганно замирают, Марко заставляет «виновного» выйти из-за двери и… и выясняется, что «ухмылка» на устах этого человека – результат автомобильной катастрофы, изуродовавшей его лицо.

После нескольких инцидентов подобного рода активисты партии, которую возглавляет Слободан, подустав от «шалостей» Милошевича-младшего, обращаются с открытым письмом к могущественному главе государства, призывая угомонить сына и не ставить своих детей выше закона. Мира воспринимает это как оскорбление. Она с мужем и их дети чересчур высокоразвитые личности, чтобы их могли понять заурядные сербы. В ответе, который дал Марко на это письмо, отсутствуют даже следы извинения: «Со своим отцом или без него, я представляю собой молодого, одаренного, умного и деятельного человека»[271].

В возрасте двадцати с лишним лет Марко становится руководителем экспортно-импортной компании, зарегистрированной в Афинах. В этом городе он вскорости приобретает широкую известность благодаря своему поведению прожигателя жизни. Трудно и сосчитать, сколько автомобилей разбито вследствие его страстного увлечения гонками. «Папа был вне себя от ярости после каждого из первых пятнадцати автомобилей, которые я разбил. Однако затем он перестал об этом переживать»[272], – рассказывает Марко одному из своих друзей. Его выходки заставили министра иностранных дел Греции вмешаться и попросить сына президента Югославии во время пребывания на греческой территории вести себя потише. Следует отметить, что последнее приобретение Марко дало хороший повод для различных пересудов: он купил итальянскую яхту длиной 25 метров и стоимостью три миллиона долларов[273].