Читать книгу "Замок на Вороньей горе - Андрей Васильев"

— Эй-эй, — послышался голос Ворона. — Вы ничего не забыли сделать, молодые люди?

— Мастер? — удивился Гарольд.

— Именно. — Маг встал с кресла. — Мастер. Мало того — хозяин этого замка, а стало быть, и прилегающих к нему территорий, в том числе и двора. Только мне позволено разрешать или не разрешать здесь смертоубийство и прочие причуды нынешней молодежи.

— Так вы же вроде уже? — Мартин тоже ничего не понимал.

Слова Ворона вселили в меня новую надежду на то, что поединка не будет. Да и не в меня одного. Аманда, которая стояла рядом со мной, даже губу закусила, глядя на учителя, а Флоренс, непривычно бледная и не сводящая глаз с Гарольда, сжав кулачки, прошептала: «Хоть бы, хоть бы».

— Ну, против того, чтобы вы бодро уродовали себя сталью, я, как и было сказано, ничего не имею, — сообщил им Ворон и тем самым похоронил мои ожидания. — Но это не означает, что все можно делать вот так, неконтролируемо, без спроса. Хотя, если положить руку на сердце, вы вообще не слишком считаетесь с моим мнением в вопросах жизни и смерти. Не хотите вы меня слышать, а жаль. Так вот. Фон Рут, ты вернулся уже? Ты здесь?

— Да, мастер, — откликнулся я удивленно.

— Напомни-ка мне, всем окружающим и своему приятелю Монброну, какие виды поединков есть в Центральных королевствах. С целью защиты чести, своей или прекрасной дамы, не турнирных. Последовательно перечисляй. И не частú!

Вот же. Мне Агриппа про это рассказывал, но вот так поди вспомни, что именно. По крайней мере — все.

— До смерти одного из противников, — отогнул один палец я. — До того момента, пока один из противников не бросит оружие на землю, признавая поражение. До первого кровавого пятна на рубахе, в этом случае победителем становится тот, чья рубаха будет бела как снег.

— Как поэтично, — перебил меня Ворон. — Вот вроде бы о каком паршивом деле идет речь, а поэтично. Продолжай, фон Рут.

Продолжай. Я не помню!

— Оружие, — прошипела Аманда.

— До потери оружия одним из поединщиков, — протараторил я. — Выигрывает тот…

— Это понятно, — кивнул Ворон. — Дальше.

Я успел уловить тихое «время» и продолжил:

— Поединки на время, которое устанавливается по согласию обеих сторон. Победителем становится тот, кто остается в живых. Если по истечении времени живы оба поединщика, то победитель тот, кто останется стоять на ногах. Если оба поединщика лежат на земле, победитель тот, кто остался в сознании. Ну, там еще много вариантов.

— Много вариантов — это хорошо, — одобрил Ворон. — И вообще, мне эта форма поединка понравилась, есть в ней что-то такое, рациональное. Вот ею и воспользуемся. Эй, вы, два… кхм… дуэлянта. Вас это устраивает? Хотя какая разница? Меня устраивает — и ладно. А ну-ка.

Ворон запустил руку под черный плащ с меховым воротником (эту одежду я на нем видел впервые) и через секунду показал нам песочные часы, а после поставил их на подлокотник кресла.

— Вот. Хорошая штука, удобная, точная, отмеряет ровно пять минут, секунда в секунду. Как по мне, достаточно для того, чтобы прикончить друг друга. Флоренс, ты как думаешь, этого им хватит?

— Даже многовато, — немного нервно ответила та. — У вас таких же, но на две минуты, нет?

— Нет, — вздохнул Ворон. — С собой, понятное дело, нет, а так-то есть. Да и не поумнеют они за две минуты, не успеют. А за пять, может, хоть у одного в мозгах просветление наступит. Да и остальные что-то переосмыслят.

Он без особой симпатии обвел глазами двор, и я понял, что он хотел сказать. За какие-то полчаса мы разрушили то, что создавали больше полугода. Рухнул зыбкий мир, было установившийся между людьми. Мы, благородные, столпились в одной стороне двора, они, простолюдины, — в другой, и во взглядах было что угодно, кроме взаимной симпатии. Мы снова были врагами, и понадобилось для этого куда меньше времени, чем на то, чтобы мы стали если не приятелями, то хотя бы людьми, общающимися друг с другом без особой неприязни.

А впереди — поединок. И смерть, которая окончательно все доломает.

— Стало быть, так, — продолжил Ворон. — Как только Тюба подаст сигнал… Ты нашел что-нибудь подходящее для этого, Тюба?

— А как же ж! — Привратник показал не очень большой колокол, весь потемневший от патины и грязи, и даже дернул его за язык, издав мерзкий дребезжащий звук. — Во!

— Хорошая какая штука, — задумался Ворон. — А чего мы его раньше не использовали? Например, для того, чтобы на обед всех собирать или на ужин?

— Так эти оглоеды трапезы и так не пропускают, — справедливо заметил Тюба. — Да и не спрашивали вы про него.

— Ты потом его не убирай, — попросил привратника маг. — Я его к делу пристрою. Только помыть надо бы. Де Орти, завтра займись им — отчистить так, чтобы он блестел, как… Чтобы блестел, в общем.

— Хорошо, мастер, — с печалью глянула на свои руки Мари. — Отчищу.

— Вот и ладушки. — Ворон повертелся в кресле. — О чем я? А, да. Так вот, как только Тюба брякнет в колокол, все, начинайте махать своими железками, и можете это делать до той поры, пока один из вас не отдаст богам душу или пока Тюба во второй раз не брякнет в эту штуку. Второй раз означает конец поединка, независимо от его результата. И сразу предупреждаю — тот, кто не остановится, умрет на месте. Я не шучу, я это сделаю. Есть те, кто сомневается в моих словах?

Когда шутливая интонация ушла из его голоса, я не заметил. Но факт остается фактом — перед нами сейчас был не наш чудаковатый и ироничный наставник, а маг. Настоящий маг, тот, который может свернуть гору на своем пути и сжечь город, даже не заметив этого.

— Мне страшно стало, — прошептала мне на ухо подошедшая Рози и схватилась за мою ладонь.

— Мне тоже, — не покривив душой, ответил ей я.

Впрочем, я больше боялся за Гарольда. Не факт, что он остановится после второго сигнала, он всегда плевал на правила. При условии, что к тому времени он будет еще жив, разумеется.

— Нет, — ответил нестройный хор голосов.

— Не вас спрашиваю, — резко сказал маг.

— Нет, наставник, — произнес Гарольд и отсалютовал клинком Ворону.

— Нет, мастер, — следом за ним подтвердил Мартин, чуть прищурившись.

— Хорошо. — Ворон взял песочные часы с подлокотника кресла. — Тюба, ударишь в колокол, когда я переверну эту штучку. Не до, не после, а ровно в тот момент. Не перепутаешь?

— Так это, хозяин, — обиженно зафырчал Тюба. — Чего ж! Я ж!

— Ты ж, ты ж! — передразнил его Ворон, снова приняв привычное для нас обличье, если можно так сказать. И очень хорошо, уж очень нас всех пробрало. И так момент невеселый, а тут еще такое. — Кто два года назад мою карету разобрал, а обратно не собрал, а?

— А нечего было экипаж южной работы покупать, — сварливо заметил Тюба. — Не для наших он погод. У них тепло всю дорогу и фрукты диковинные растут, а у нас — снега да слякоть.