Читать книгу "Медленнее, ниже, нежнее… - Татьяна 100 Рожева"

Вам бы поговорить откровенно, если у вас семьи, что мешает иногда встречаться без обязательств, не доводя градус ваших отношений до кипения. Вот, блин, задумаешься, что это, любовь – радость или наказание…

– Ага, поговорить это хорошо. Хочешь, расскажу про последний такой разговор? – я так разволновалась, что села на стол. – Это месяц назад было. Я дома. Он пишет: «Еду мимо твоего дома, могу заехать поцеловать тебя. Выйдешь?» Я подумала – вот как раз и поговорим. Вышла. Накинулись друг на друга как Штирлиц с женой в кафе «Три слона», если б камеры убрали. Ну и… через пять минут сглотнула сперму и услышала: «ну всё, иди…» Ревела потом целый день. Получила предложение в очередной раз расстаться. Потом письмо ему написала типа прощальное и холодное. Он опять на пузе пополз. Через каждые 20 минут смс «целую»… Опять отвечаю… ну дура дурой. А ты говоришь, поговорить. Увязла по самые аденоиды. Жду как собака Павлова каждое новое смс, слюни капают, лапы трясутся, хвост отваливается. Картина…

– А он?

– А он… улетает, но обещает вернуться. Всё как всегда. А потом пишет – твоё варенье, малыш, и даже одна мысль о нём заставляет мой пропеллер не просто вставать, а крутиться со скоростью тыщу ударов по ноге в минуту! А я читаю и жду….

– Таня, я вот слушаю тебя и всё думаю – за что ты его любишь? Влюбись в кого-нибудь живого, а не «пугливо-виртуального».

– В другого? Да с удовольствием! Если б этот грёбаный кусок мяса ещё слушался кого! Сердце я имею в виду. Не получается. Не знаю, что я в нём нашла. На слова падкая наверно… «девочка моя, ты такая классная, ты редкая, с ума схожу, так хочу тебя»… и еще 100 кг смс-херни, которую рука не поднимается удалить.

– Тяжело тебе, я понимаю. Но попробуй всё же трезво взглянуть на ситуацию. Ведь не в ссылке парень и не в армии, чтоб каждый день только пальчиком тыкать и не найти минуты увидеться. Комическая же ситуация складывается и издевательская по отношению к тебе! И слова красивые выглядят двулико. Он же мучает тебя! Ну как ты сама не понимаешь! Хоть бы причина была порядочная, было бы понятно за что страдаешь! Нет же её! А ты, Танечка, и правда, красивая и редкая и умница. Надо тебе эти слова на всю стенку намалевать и читать каждый день, а не ждать каждый вечер их от него! Потому что ты такая и есть – независимо от того, напишет он это или нет!

– Ты права, конечно. Во всём. Мне еще очень нравятся его смс-абстракции, – я взяла телефон в руки, – вот например: «Сегодня весеннее равноденствие. Начинается лето. Чудесный день. Для тебя» Типа дарю тебе звезду с неба! Бери, не скромничай, у меня еще есть. Смешно, да?

– Тань! Влюбись, пожалуйста, в кого-нибудь более реального и честного по отношению к тебе. Хочется, что бы ты была счастлива не только от смс– викторины, но и от настоящего участия в твоей жизни. А этот так и будет тебя мучить, на поводке таскать. Поводок – ласковое сочувствие, неподдельный интерес, CMC в одно и то же время. Манипулятор вшивый! Так жалко тебя… я ж чувствую, что у тебя-то всё по-настоящему…

Я молчала. Количество справедливых слов перевалило критическую массу. Я была не в состоянии переварить.

– Ну, хотя бы сломай стереотип, что он назначает свидание, когда ему удобно, – смягчила Света, – он же раньше прислушивался и к твоим желаниям. Перестань ждать у моря его звонка! Бортани его! Хоть на время! Пусть поволнуется! А если в тину уйдет, так хоть место в душе твоей освободиться. И отлично! Будешь жить дальше, слегка отгребая левым плавником дерьмо от себя, просто чтобы тебя, замечательную, видно было. А то амур-то в линзах китайских, знаешь об этом?

– А правым плавником что делать, доктор? – улыбнулась я.

– А правым – да налить бы хорошо…

В бутылке Chateau Talmont урожая 2003 года оставалось примерно по последнему глотку.

– Давай! – я распределила в земляничные чашки последние капли и даже потрясла бутылку. – Всё! Ну? За дружбу или за любовь? Вопрос серьёзный. Бухла больше нет!

– За близость… – погасив мою театральность, просто сказала Света. – За близость между мужчиной и женщиной, между людьми вообще. Я сейчас не половой акт имею в виду. Он как следствие. А первоначально – что тебя удивляет, что тянет к этому человеку, а не к другому – близость, которую ты чувствуешь с ним. Что это за чувство такое, что ты знаешь его тысячу лет, откуда оно берется, хрен знает. Вот мы знакомы с тобой, – Света посмотрела на часы, – два часа тридцать девять минут! А, кажется, что ближе подруги не было никогда…

Мне захотелось поцеловать её. Я посмотрела ей в глаза. Она отвела взгляд. Кулончик на ключицах задрожал мелким «да-да-да». Что-то останавливало…

– Да… Я тоже так чувствую… – ответила я, убрав с её теплой щеки каштановую прядь, – знаешь, я однажды писала очередную хрень псевдолитературную и там у меня юная героиня должна была ехать в электричке. В обычной подмосковной электричке. Я задумалась, а чем там пахнет? Не мне, ровеснице Бальзака, которой везде воняет потом, мочой и безысходностью, а неиспорченной восторженной девушке? В этот момент позвонил знакомый мальчик, просто так, типа «привет-какдела-чеделаешь», я его и спросила: «Лёш, чем пахнет в электричке?» Он ответил, не думая ни секунды: «Сгоревшей травой и одиночеством». Представляешь? 21 год человеку! И всё! Одна фраза и понятно – мой человек. Я могу спросить у мужа, с которым прожили 20 лет, посреди разговора о чём-нибудь постороннем: «Чем пахнет в электричке?» «Чего? – он спросит сначала, а потом – «в смысле?» или «ты о чём?». А мальчик отвечает так, как я сама думала, но не успела еще в слова одеть. Что это такое? Не знаю…

– Я понимаю, о чём ты. Но это чувство может быть обманчивым. Кажется, что вы говорите на одном языке, а потом выясняется, что языком был член. У тебя что-то было потом с этим мальчиком?

– Ебсессно!

– Вот ты… боевая блядь, все-таки, – с явным удовольствием произнесла Света и махнула рукой, задев уже пустую бутылку из под Chateau Talmont урожая 2003 года. Бутылка слетела со стола, и, стукнувшись об угол шкафа, осыпалась на пол, как осыпается в сугроб пьяный китайский салют. То, что было целым еще мгновенье назад, лежало кучей мокрых осколков вокруг горлышка, покачивающегося из стороны в сторону, словно неразорвавшаяся граната.

– Мне кажется, наши отечественные бутылки так не распадаются на атомы с одного удара, – заметила я.

– Кажется, да… – растерянно проговорила Света.

– Знаешь, что? Тут палатка есть через дорогу, я сейчас! – я бегом выскочила в темный коридор, чтобы Света не успела меня остановить словами «да не надо, да мне уже пора, я, пожалуй, пойду…» Не хотела я их слышать.

8

Возле закрытой буфетной двери что-то большое и серое ковырялось в замке. Я вздрогнула от удивления.

– Ой! А я думала, я одна тут осталась!

Большое и серое повернуло ко мне белый блин лица, оказавшийся лицом матрёшки-железнодорожника. Тоже удивлённым.

– А ты-то чего тут? Темно ж! Я ж думала, ушли все!