Читать книгу "Приватизация по Чубайсу. Ваучерная афера. Расстрел парламента - Сергей Полозков"

— Интересные вы ребята, — невесело улыбаясь, сказал он мне.

— Зато вы не интересные, — отвечал я ему с вызовом.

В ответ он тяжело вздохнул и сказал, цитируя Наполеона: «Это было не преступление. Это было хуже преступления. Это была ошибка!»

Впрочем, может быть, Юшенкова отрезвили результаты выборов.

12 декабря российский народ проголосовал за новую Конституцию, и не мог не проголосовать. Пропаганда за ее поддержку велась таким образом, что все ее положения о правах человека, свободе слова и т. д., подавались в СМИ так, как будто это нечто новое, хотя все эти нормы уже были введены в 90-93-м годах в действующую Конституцию. Сложилась та самая ситуация, в соответствии с которой предлагалось голосовать за все хорошее, против всего плохого.

А вот то, что у Парламента по этой Конституции не было никаких контрольных функций, что в компетенцию Федерального собрания не вошло право регулировать вопросы управления государственной собственностью[71], этого никто не замечал.

Но при голосовании за депутатов, где надо было голосовать за персоналии, народ показал все свое отношение к случившемуся. Гайдар со всей своей Чубайсовской компанией, несмотря на засилье в пропаганде, набрал всего 15 %. Больше всего голосов набрал Жириновский. Люди в основном голосовали не «за», а «против». Против случившегося произвола. Это произвело шок на торжествовавших победу. Помните безумный тест Новодворской? По их каким-то только им самим ведомым подсчетам им казалось, что за них 80 % населения, и только лишь 20 % отморозков против, на которых не стоит обращать внимания, а оказалось, что за Гайдара всего лишь 15 %.

Рассказывали, что в ночь голосования с ним случилась настоящая истерика, и был гипертонический криз.

Эти господа были настолько уверенны в победе, что подготовили передачу «Встреча нового политического года», где хотели подводить итоги в прямом эфире и ужаснулись результатам. «Россия ты сдурела!» — заявили они на всю страну.

Естественно, вновь избранная Госдума, в которой у самых ярых демократов не было большинства, захотела разобраться в событиях октября 93 года, как событий заставивших содрогнуться всю страну. Власти, чтобы правда не выплыла наружу, играя на чувстве жалости и желании части депутатов освободить своих политических союзников из тюрьмы, предложила провести амнистию в обмен на прекращение работы парламентской Комиссии по расследованию октябрьских событий.

Глазьев, ставший депутатом Думы от Демократической партии, голосовавший против амнистии, (Игорь Муравьев тоже голосовал против) заявил Гайдару: «Это амнистия вам, а не защитникам!»

И он был совершенно прав. В результате всех этих событий в России сформировалась авторитарная власть, вооруженная монетаристской экономической теорией, пропагандирующей вхождение России в рынок любой ценой.

При этом их ничего не сдерживало, так как Государственная Дума была слаба, неумела, и с гораздо меньшими полномочиями, чем Верховный Совет.

В результате страна пошла по самому худшему латиноамериканскому пути вступления в мировой рынок, формирования коррумпированных кланов, ориентированных на западных хозяев, с ускоренным созданием трусливой, неинициативной, компрадорской буржуазии.

И все это тем более ужасно, потому что, в отличие от Латинской Америки, мы имели производственный и технологический потенциал, сопоставимый с потенциалом США и Западной Европы, и при разумном подходе могли вписаться в мировую экономику в гораздо более значимой роли.

При этом, естественно, это самым положительным образом сказалось бы на уровне жизни наших граждан, так как они бы имели полноценные рабочие места на успешно работающих предприятиях, и им бы не пришлось идти в челноки, охранники и продавцы бесконечных комков, облепивших страну.

В последующие 90-е годы мы испытали массу разных катаклизмов и откровенного воровства, такие как Чеченская война, залоговые аукционы, финансовые пирамиды, аферы с ГКО, дефолт, подтасовку выборов Ельцина в 1996 году, что подтвердили такие разные политические деятели как Президент Медведев на встрече с белоленточной оппозицией и сиделец Ходорковский.

И все это сопровождалось обнищанием людей, повышением смертности, падением рождаемости, ростом криминальных разборок и прочими прелестями «дикого капитализма».

Двухтысячные

Однако после прихода Путина в 2000 году и в связи с рядом некоторых объективных процессов, кое-что начало меняться в лучшую сторону.

Ослабление государства и создание олигархических структур в виде крупнейших холдингов и банков в 90-е годы привели к тому, что реальная власть оказалась у них[72], а использование государственных структур было в их борьбе друг с другом лишь дополнительным аргументом.

Все это называлось, да и сейчас называется, использованием административного ресурса. И этот ресурс был одним из многих в клановой борьбе.

Однако представители власти понемногу начали вести самостоятельную борьбу за влияние и, имея вполне понятные дополнительные преимущества, начали резко его усиливать. Возможно, это связано с КГБшным прошлым Путина. Несмотря на его связь с суперлибералом Собчаком, закваска у него была государственническая.

Поэтому он просто не мог не понимать всю пагубность вмешательства олигархов в принятие государственных решений, так как в связи с этим влиянием все эти решения принимались под углом интересов конкретных лиц, а не общей пользы.

Если вспомнить, то первые шаги Путина, как Президента, были связаны с идеей, так называемой равно удалённости бизнеса от власти. В какой-то степени этого хотели и олигархи, чтобы никто из них не мог задействовать этот ресурс в свою пользу. Но потом государственнические инстинкты сделали свое дело.

На мой взгляд, переходным моментом стал арест Ходорковского. Тем самым власть показала кто в доме хозяин. И наши олигархи, в связи с тем, что у каждого из них не по «одному скелету спрятано в шкафу», быстро сдались.

Сказалась также и ностальгия народа по порядку, который команда Путина начала наводить в стране. Этот порядок был, в высшей степени, своеобразным. Например, при Путине (в общем то даже и не по его вине, а в силу естественного упорядочивания системы) стало более понятно, кому давать взятку, и знать, что тебя не кинут, и коррупция возросла в разы. Но даже такой порядок на фоне прежнего бандитского беспредела, на тот момент выглядел привлекательнее.