Читать книгу "Война никогда не кончается - Ион Деген"

Израиль в лице Иона Дегена обрел выдающегося ортопеда. Он лечил, писал статьи и книги, выступал на международных симпозиумах. Не заставило себя ждать мировое признание его заслуг. Но прежде всего он оставался Врачом, нерушимо выполняющим клятву Гиппократа: «В какой бы дом я не вошел, я войду туда для пользы больного…» Пациент-араб и пациент-еврей ничем не отличались для него друг от друга. Что следовало за черточкой, не имело никакого значения.

Однажды, это было до интифады, араб из Газы, работавший на ремонте помещения, попросил посмотреть его полугодовалого ребенка. На следующий день он привез завернутого в пеленки младенца, который успел обкакаться с головы до ног. Ион помыл малыша под струей теплой воды из крана, тщательно обследовал его и назначил лечение. На протяжении семи месяцев он следил за результатами, пока не убедился, что ребенок полностью здоров.

Немало арабов обязаны Иону своим излечением. Но были и другие столкновения с арабами. После начала интифады по доброй воле раз в неделю Ион ездил в Шомрон, так на иврите зовется Самария, безвозмездно оказывать ортопедическую помощь поселенцам. Ездить по дорогам Самарии небезопасно, и начальство снабдило его американским пятнадцатизарядным пистолетом «Ругер».

Каждый раз, переезжая из одного самарийского городка в другой, Ион ехал по пустынной дороге с крутыми поворотами, проходящей по узкой, глубокой лощине. Это опасное место он всегда старался проехать на максимальной скорости. Дальше рассказывает Ион:

– На сей раз я не смог увеличить скорость. Впереди меня медленно плелся зеленый арабский «Форд»-минибус. В зеркале заднего вида я увидел точно такой же автомобиль, прижимающийся к моей машине. Я открыл окно, взял свой «Ругер» в левую руку и прицелился в идущий впереди автомобиль. Он припустил и скрылся за поворотом. Я остановил машину посреди дороги. Объехать меня было невозможно. Не выключая мотора, вышел из автомобиля. С «Ругером» уже в правой руке подошел к «Форду», стоявшему метрах в пяти позади моей «Вольво». За баранкой сидел араб лет двадцати пяти. Увидев «Ругер» в моей руке, он перестал дышать и стал белее мела.

– В этом пистолете пятнадцать патронов. Если я увижу тебя за мной, пятнадцать пуль будут в твоей башке. Мое идиотское правительство, конечно, посадит меня в тюрьму. Но в тюрьме я буду живым. А ты будешь трупом. Понятно? – и завершил эту речь лучшим образцом из моего танкистского репертуара.

Не знаю, понимал ли он по-русски, вполне мог окончить университет им. Патриса Лумумбы, но впечатление было такое, что он все понял. Я сел в автомобиль и уехал, а он остался стоять.

В следующую среду перед началом приема в кабинет заскочил знакомый таксист.

– Ну, доктор, наделал ты переполох в арабских селах. Рассказывают, что здесь на «Вольво» разъезжает хромой доктор-руси, совершеннейший бандит. У него не пистолет, а настоящая пушка. Но здесь же говорят, что этот хромой доктор-руси друг арабов. Однажды в больнице, куда не мог попасть араб, он отмывал от говна арабского младенца и вылечил его.

Да, маленькая страна Израиль. Что бы ни случилось, моментально становится известно всем.

Ион Деген, кроме всего прочего, активный член организации ветеранов войны. Российское посольство устраивает праздничные приемы в честь ветеранов. Им регулярно вручают юбилейные награды.

Юрий Солодкин

Михаил Веллер – Ион Деген

Разговор в День Победы

МИХАИЛ ВЕЛЛЕР. – Сегодня, в День Победы, с нами человек, прошедший войну. Не многие испытали и совершили на ней то, что он… И таких людей уцелели единицы – случайно.

Этот человек написал стихи, которые вошли во все военные антологии. И написал он их на фронте.

Здесь – Ион Лазаревич Деген. Здравствуйте сто двадцать лет!

Я познакомился с вами впервые года четыре назад, когда прочитал в Интернете вашу книгу «Война никогда не кончается». Книга автобиографическая, вы написали о войне и о себе на войне, но все-таки ведь автор и лирический герой – не одно и то же… Вам действительно было шестнадцать лет и вы окончили девятый класс, когда 22 июня начали воевать?

ИОН ДЕГЕН. – Ну, наконец – здравствуйте! Да, естественно. Я родился 31 мая 1925 года. Окончил девятый класс 15 июня 41 года. Таким образом, мне было шестнадцать лет и две недели. Еще через неделю началась война, а еще через неделю я уже был в истребительном батальоне 130 стрелковой дивизии, в которой через два дня боев я стал командиром взвода.

– А каким образом вас, шестнадцатилетнего школьника, поставили командиром взвода?!

– Гм. Дело в том, что попал-то я во взвод, где были красноармейцы действительной службы, призванные и в 40 году, и в 39 году… Ну, мне неудобно говорить об этом: некоторые, как только начались бои – сбежали. Взвод редел не только от боевых потерь, но и от дезертирства. Вот я и оказался вроде старшего.

Говорили иногда ребята и командиры, что я родился для военной службы. Это не так. Я не думал о военной службе. Но получилось, что я умел пользоваться всеми видами стрелкового оружия, в кружки военные школьники ходили, спортом серьезно занимался, и поскольку я был вот таким организатором и пытался организовать этот оставшийся, поредевший взвод – ребята и выбрали меня командиром взвода. А как уже начальство приказом, или что, официально оформило меня комвзвода – не имею ни малейшего представления.

– Я начал наш разговор со слов о ваших стихах… – Те знаменитые восемь строк, которые я читал раз тысячу, честно говоря, мне уже навязли. Есть у меня любимое стихотворение… Коротенькое. Вот, написанное осенью 42 года на Северном Кавказе. После страшного дня, страшный был день, когда наш бронепоезд «Сибиряк», его четыре 76-миллиметровых орудия должны были воевать с армадой немецких танков Клейста. И вот в тот вечер я сидел, спиной привалился к стволу маслины, где-то раздался выстрел, не помню откуда и какой точно – и тут ветка какая-то, небольшая, легкая – сбитая – упала на мой танкошлем. (Я был в дивизионе бронепоездов, мы все числились танкистами, и на голове у меня была не пилотка, а танкошлем.) Вот. И появилось стихотворение.

Воздух вздрогнул.

Выстрел.

Дым.

На старых деревьях

обрублены сучья.

А я еще жив.

А я невредим.

Случай?

Я вот вам сейчас прочитал это стихотворение, и у меня по спине мурашки поползли. Я вспоминаю этот вечер…

– Вы с самого июня 41 отступали с войсками до Кавказа. Я читал, что первую награду вы получили еще в начале войны, в те времена, когда награждали очень скупо. Будучи семнадцатилетним мальчишкой командовали взятием в плен роты альпийских стрелков. Это тоже правда?..

– Да, это на Кавказе было. Осенью 42 года нас, значит, разведку 42-го отдельного дивизиона бронепоездов, усиленную группой пехотинцев из, по-моему, морской бригады то ли 70-й, то ли 60-й, я уже забыл… Короче, всего сорок четыре человека отправили занять перевал и держать его в случае чего, если немцы пойдут. А поскольку я был командиром отделения разведки – то, значит, я и стал командиром вот этого отряда.