Читать книгу "Несчастливы вместе - Карина Пьянкова"

А потом его мама снова появилась. И в ее лице я не видела ни капли радости. Ни единой чертовой капли радости…

Неужели?..

Я стояла перед Чхве Ки Де и отчаянно боялась. Боялась задать тот самый вопрос, самый важный. Боялась спросить, что с Му Ёном. Мое сердце не остановится, если его вдруг не станет. Я смогу жить дальше, заниматься любимым делом, растить дочку, но…

А Чхве стояла предо мной. Безмолвная. Строгая. Скорбная.

— Что?.. — в конце концов спросила я.

— Операция прошла неудачно, — тихо произнесла она.

И что-то у меня внутри в тот момент оборвалось. Моя дочка не увидит папы… На глаза сами собой наворачивались слезы. Ненавижу плакать. И Кана тоже ненавижу. Как только он посмел…

— Он жив, но…

Клянусь, в тот момент я едва не ударила ее. Как можно было меня настолько сильно пугать? В моем-то положении!

— Так он жив?! — не сдержавшись, воскликнула я в голос.

Со всех сторон тут же зашикали. Ну как же. Больница. Нельзя кричать. Я это знала, но как было удержаться?

— Жив, — подтвердила мать Кан Му Ёна. — Но целители говорят, мой сын, скорее всего, никогда не сможет ходить.

На этом месте женщина сделала красноречивую паузу, как будто эти слова должны были все для меня объяснить.

Вот только я все равно ничего не поняла.

— Вы… вам лучше уйти сейчас. Я сама ему все объясню.

Я начала закипать. Какого черта она творит? То тянула к алтарю, несмотря на все мое сопротивление, а теперь вдруг гонит? Теперь, когда уже я сама приняла решение?

— С чего бы это я должна уходить? — зашипела я разъяренной кошкой, уперев руки в бока. — Никуда я не пойду!

Чхве посмотрела на меня с безграничным отчаянием.

— Но вы же теперь бросите его. Будьте милосердной к моему мальчику, не причиняйте ему лишней боли.

И опять эта стерва из Корё все решила за меня. Сперва за меня решила, что будет свадьба, теперь за меня же решила, что я брошу ее сыночка. И почему? Потому что он, вероятно, больше не сможет ходить?! Какая чушь!

— Я не собираюсь бросать его, — отчеканила я, пронзая иностранку практически ненавидящим взглядом. — У меня нет ни единой причины бросать Кан Му Ёна. Не теперь точно.

Похоже, бедную женщину едва не свел в могилу глубокий когнитивный диссонанс. По ее расчетам, я уже должна была испариться из больницы и больше никогда не появляться возле Му Ёна.

— Он же теперь… инвалид.

Вот же непонятливая.

— Для меня это не играет никакой роли, — равнодушно бросила я.

Глаза Чхве понемногу увеличивались.

— Он же даже как мужчина… — пробормотала моя свекровь (и уже не отвертится!), слегка краснея. Не так чтобы сильно, но все же…

Я только вздохнула. Тоже мне велика беда… Нет, я, конечно, молодая здоровая женщина, но не инстинктами едиными жив человек. Есть вещи и куда важней.

— Ребенка мне он уже сделал, на этом его мужской долг можно смело считать выполненным.

Она хотела заплакать. Я совершенно ясно видела, что Чхве Ки Де собирается заплакать. Но она держалась.

— Лиллен-ши… Вы не понимаете… Мой сын… Му Ён не выдержит жалости. В особенности от вас.

Как будто кто-то тут вообще говорит о жалости… Такой функции в моем программном обеспечении не было изначально. Нет. Мной двигал исключительно здравый смысл. И ничего больше.

— Я никогда и никого не жалею. И Му Ёна жалеть не собираюсь. Он — отец моего ребенка. Раньше вам было достаточно этой причины, чтобы требовать нашей скорейшей свадьбы.

Женщина на мгновение закрыла глаза. И одному Создателю известно, что она от меня в тот момент прятала.

— Раньше он был богатым и успешным…

— Богатым он остался и сейчас, — пожала плечами я, не понимая, в чем, собственно говоря, проблема. На что содержать семью у Кана все равно есть.

— И он был здоровым…

— Живой. Голова на месте, — цинично перечислила я. — Остальные функции можно рассматривать как приятное, но не обязательное дополнение. Я его не брошу. Не теперь, когда поняла, что мы с малышкой для него значим.

Чхве стояла передо мной неподвижная как соляной столб и только смотрела с благоговением, не отрываясь, словно на икону в храме. И губы у нее мелко дрожали, как будто она не знала, улыбаться ей или нет.

— Но Му Ён… Он же гордый… Он не позволит…

Демонстративно ухмыльнулась. Не позволит он мне. Как же. Нашелся герой.

— Дочка…

Меня не так чтобы часто обнимали в порыве чувств. Поэтому подобный жест со стороны не так чтобы слишком близкой для меня женщины слегка деморализовал. Но… ведь свекровь ближе матери, так?

— Никуда он не денется, — с полной уверенностью заявила я матери Кана. — Женится как миленький. Я решила — и черта с два он теперь отвертится.

Нужно было действительно идти к нему немедленно. Идти и доказывать, что он мне теперь нужен. Любой. Пускай и увечный. Так ли это важно после всего произошедшего? Как по мне, так не особо. Главное, я поняла, что могу ему верить, как себе. Или даже больше, чем себе…

Оставалось только донести свою точку зрения до пострадавшего. Горький опыт подсказывал мне, что он наверняка чего-то себе уже напридумывал.

Он лежал на больничной кровати. Бледный. Изломанный. Жалкий.

Человек, который еще вчера был на вершине мира, сегодня не мог даже встать на ноги. Глаз Кан не открывал, поэтому не удавалось понять, в сознании он или нет.

— Му Ён? — тихо окликнула я его. Первый раз назвала по имени. — Му Ён, ты спишь?

Минуту ответом мне была только тишина. А потом я услышала:

— Уходи, Лиллен.

О эти сериальные интонации благородного страдальца. О этот проверенный годами сценарий. Зря надеется.

А вот черта с два я уйду! Не теперь, когда успела уже похоронить его!

— Размечтался, — ехидно ответила, нагло усаживаясь на кровати. Все равно сейчас он ничего не почувствует.

— Что ты хочешь? Поиздеваться надо мной? — измученно спросил мужчина. — Я не нужен тебе был здоровым, а теперь… я…

Я мученически вздохнула.

— А теперь ты единственный, кому бы я ответила согласием на предложение руки и сердца. И я от тебя уже так просто не отстану, можешь не рассчитывать.

И тут я увидела то, чего хотела бы никогда не видеть… По щеке Кан Му Ёна, самодовольного, яркого Кан Му Ёна скатилась слеза.

И я даже могла понять его чувства. Его жизнь сейчас была разрушена. Полностью. До самого основания. Все, что у него было, по сути, это сцена, известность… Теперь… Теперь же он мог никогда больше не вернуться к карьере. Я представляла тот ужас и отчаяние, которое он испытывал. Слишком хорошо представляла.