Читать книгу "Рождение бабушки. Когда дочка становится мамой - Анат Гарари"

Она вопросительно смотрит на жадно слушающих ее женщин.

Первой к ней обращается Това.

– Мы уже говорили об этом на прошлой неделе: нет матери, которая не испытывает вечного чувства вины. Мне это тоже хорошо знакомо. Оказывается, от этого невозможно избавиться.

– Может, вам станет легче, – говорит Рут, глядя на Орну, – если я вам скажу, что и я так думаю. Я тоже не готова отказаться от своих занятий. Я очень ценю свою независимость, и у меня еще масса планов и возможностей. Я с радостью отдаюсь моим детям, но ровно в тех пропорциях, которые сама устанавливаю. Есть еще полно вещей, которые я хочу сделать, и я не собираюсь отказываться от своих планов только затем, чтобы растить внуков. Я не вижу в этом необходимости. Даже если бы я была уже на пенсии и у меня было бы больше свободного времени, я бы все равно не взяла на себя воспитание внуков. С какой стати? У всех новорожденных внуков есть, в первую очередь, родители и это – их прямая обязанность. Я, конечно, буду рада помочь, но ровно настолько, насколько сочту нужным – я свое уже сделала.

– И что вы собираетесь делать? – живо интересуется Маргалит.

– О-о, массу вещей! – улыбается Рут и начинает загибать пальцы: – Во-первых, я мечтаю написать книжку для детей. Во-вторых, мы с мужем уже давно мечтаем отправиться в Индию и в Америку. Кроме того, полно всяких незначительных мелочей, до которых у меня просто не доходят руки из-за работы, например, раз и навсегда навести порядок в шкафу или научиться печь дрожжевое тесто – неважно, сколько времени и испорченных булочек у меня на это уйдет. Я тоже не могу дождаться, когда у меня появится избыток свободного времени, и я не собираюсь отдавать его кому-то в подарок.

Она смотрит на сидящих рядом с ней женщин и серьезно добавляет:

– Я, правда, думаю, что если мы растим наших внуков вместо того, чтобы этим занимались их родители, то приносим гораздо больше вреда, чем пользы, правда! Они сами должны справляться со своими проблемами и страхами. Мне кажется самым правильным вести себя так, как это делала мама Орны, которая помогала и делала все, пока Орна окрепла и приобрела уверенность в себе, а потом предоставила ей возможность справляться самой.

– Представьте себе, что Яэль еще попросилась перейти с малышкой к нам, так как у них мало места, – говорит Орна, глядя на Рут. – Я сначала с радостью согласилась; сказала, что мы поселим их в ее комнату, но мой муж категорически отказался: он сказал, что свою норму по бессонным ночам он уже выполнил и своих маленьких детей уже вырастил. Сначала я на него разозлилась, а потом подумала, действительно, почему бы нам не дать им самим во всем разобраться и со всем справиться? Они должны пройти через это точно так же, как это сделали мы.

Рут согласно кивает головой.

– Это потому что он не нарадуется на свою новую жену, – смеется Клодин, – и боится, что если вы начнете вставать по ночам, то прекратите ходить на море и опять станете раздражительной и нервной!

Орна выпрямляется.

– Совершенно верно! Он тоже видит, как я ожила, и считает, что я не должна от всего этого отказываться.

В комнате устанавливается тишина, и Нири переводит взгляд с одной женщины на другую, давая им возможность обдумать услышанное.

– Сегодня вы коснулись двух «врожденных» материнских конфликтов, то есть конфликтов, родившихся в вас в тот самый момент, когда вы стали матерями: конфликт, который заключается в вопросе, кто важнее – я и мои потребности или дочь и то, что ей необходимо; и конфликт, связанный со степенью самостоятельности дочери – в чем предоставить ей свободу, а что делать вместо нее.

Мне кажется, что такого рода сомнения сопровождают нас на всех возрастных этапах наших детей и каждый раз вынуждают нас принимать сложные, далеко неоднозначные решения.

– Вы правы, – соглашается Рут, – у меня этот внутренний конфликт длится с первого дня материнства, он, можно сказать, как верный друг, сопровождает меня все эти годы и, как вы верно заметили, вне зависимости от возраста моих детей. Когда они были маленькими, я работала на полставки; я встречала их из школы, на столе всегда стоял горячий обед – мне это было очень важно. Естественно, это не могло не отразиться на моей карьере. Сегодня я работаю намного больше – все дети уже достаточно взрослые и самостоятельные, но все равно дилемма осталась. И если Талья позвонит и пожалуется, что ей тяжело, и я почувствую, что ей необходима моя помощь, я, конечно, сделаю все, чтобы немедленно ей помочь. В принципе, это уже произошло на прошлой неделе. У меня было очень важное совещание, но как только Талья попросила меня помочь, я тут же, не задумываясь, сообщила, что меня не будет, и села в поезд. Кстати, это по меньшей мере полтора часа езды! Естественно, в дороге я засомневалась, не слишком ли я преувеличиваю; мне было неудобно, что я не пошла на совещание – вообще-то меня считают человеком ответственным. За это время я успела еще раз переговорить с Тальей, она уже успокоилась и справилась сама, но… важнее всего для меня было то, что в тяжелый момент она будет знать, что она может рассчитывать на помощь, что она не одна, что у нее есть я.

Рут облокачивается на спинку стула и продолжает:

– Я и правда обращаю внимание, что с тех пор как Талья родила, мне уже несколько раз пришлось выбирать между ней и собой, возможно, еще и потому, что я очень хорошо знаю, как тяжело находиться целыми днями одной с ребенком. Когда-то жили большими семьями и растили детей все вместе: мамы, тети и бабушки – все были рядом. Я думаю, это часто, если и не спасало от депрессий и нервных срывов, то хотя бы смягчало их последствия. Наши дочки привыкли к свободе и самостоятельности, поэтому для них сидеть дома с маленьким ребенком, особенно когда он кричит, а она не может понять, чего он хочет, это большое испытание. Я думаю, им тяжелее, чем было нам, так почему бы не помочь, если я могу?! Но как только она придет в себя и почувствует себя более или менее в своей тарелке, я уже не стану с такой готовностью отказываться от своих планов. Так, по крайней мере, мне кажется сегодня.

– Поверьте мне, это происходит потому, что маме всегда кажется, что ее дочь не сумеет все сделать так, как сделает она сама, – вступает в разговор Мики, – и поэтому она изначально предпочитает все взять на себя. Возьмите, к примеру, меня: ребенка у нас купаю я. Знаете что? С тех пор как он родился, она еще ни разу его не выкупала! Только я! Иногда мне кажется, что я отбираю у нее возможность быть матерью, и я понимаю, что так нельзя. Я даже стараюсь сделать шаг назад, но это, по-видимому, сильнее меня. Есть во мне что-то, возможно, сила или энергия – я женщина неслабая, – из-за чего я лишаю ее не материнства, конечно, но уверенности и контроля над ситуацией. Я как будто все время даю ей понять, ты ничего не знаешь, а я знаю. Сразу после родов она жила у меня, но уже успела вернуться домой и все же звонит и советуется со мной по каждой мелочи. Я знаю, что это неправильно, что она должна пробовать все делать сама, что только так она сможет приобрести уверенность, и верю, что где-то там, внутри, у нее есть ответы на все вопросы, но я вижу, что она все еще боится, и поэтому не настаиваю. Она очень мне верит, и во всем, что касается ребенка, я превращаюсь для нее в своего рода гуру.