Читать книгу "Прекрасный новый мир - Роман Злотников"

На обычном месте, на камне у поворота ручья, принцессы не оказалось, и Грон, приглядевшись, пошел по следам принцессы вверх. Следов было не так много – кое-где примятая трава, оборванная, а не склеванная гроздь ягод и прочие не слишком заметные непривычному взгляду мелочи, которые, однако, точно свидетельствовали, что принцесса прошла здесь. Ну а путеводной нитью маршрута выступал сам ручей, весело журчащий по камням, вымытым им же из лесной почвы.

Он прошел около пятисот футов, когда впереди сквозь шум леса начало пробиваться журчание струй более звонкое, чем у ручья. Похоже, где-то в полусотне ярдов выше по течению шумел небольшой водопадик, возможно даже, это ручей падал с какой-то высоты. Грон ускорил шаг. Чуть впереди нарисовалась купа кустов и деревьев, сразу за которой начинался крутой каменистый склон. И сквозь просветы в кроне было видно, что примерно с середины склона стекала чистая, звонкая струя. Судя по звуку, там, за кустами, струя воды, бьюшая с высоты, выбила у подножия склона небольшой бочаг. Следовательно, вычислить причину пребывания здесь принцессы не составляло особого труда.

В отличие от земного Средневековья здешние обитатели оказались довольно чистоплотными и не брезговали даже ежедневными купаниями. Впрочем, прямо-таки легендарная нечистоплотность средневековых европейцев, когда большинство, от серва до короля, зачастую омывали тело водой всего два раза за все время своего пребывания в тварном мире – при рождении и крещении, была вызвана тем, что теплая водичка, используемая при омовениях, оказалась отличным разносчиком чумы. Ибо еще со времен ранних средиземноморских цивилизаций – Древних Греции и Рима, где чистоплотность была в чести (в Риме термы вообще были не только банями, а еще и этакими общественными центрами, где люди пребывали часами), – европейцы мылись именно теплой или не очень горячей водой, температура которой не обеспечивала гибели вредоносных бактерий и вибрионов, а зачастую даже способствовала их размножению. Ну а традиций высокотемпературной бани у них не было. Так что единственным выходом, позволяющим хоть как-то уменьшить шансы подхватить чуму, был полный отказ от мытья. А вонь придумали перебивать сильными запахами. Благодаря чему заодно создали и парфюмерию как промышленность, ибо появился массовый спрос на сильные отдушки. Здесь же с чумой все обстояло пока благополучно, как и вообще с эпидемиями. Скорее всего, благодаря Владетелям. Впрочем, если то, что он узнал о них из монологов Черного барона, окажется правдой, вполне возможно, что просто подобное пока не приходило им в голову…

Как Грон и ожидал, принцесса оказалась здесь, у бочага. На первом же привале в лесу ей подобрали одежку, которая сидела на ней чуть лучше, чем камзол тюремного стражника, но все равно разница в размерах была значительной. Впрочем, что камзол, что тряпки Белема, несмотря на разницу в два-три размера, отчего-то сидели на ней очень элегантно. И Грон догадывался почему… Но сейчас эти тряпки оказались выстираны и развешены на окрестных кустах, а сама принцесса стояла нагая, с задумчивым видом пробуя рукой звонкую струю, обрушивающуюся с каменного откоса в небольшой бочаг. Струя явно была холодной (ну каким еще может быть ключ), но, судя по тому, что принцесса справилась со стиркой, ее жизненный опыт включал в себя гораздо больше, чем балы и развлечения. Хотя и развлечения здесь были не шибко располагающие к лени и праздности, а, наоборот, требующие некоторой закалки и развития таких качеств, как выносливость и хорошая физическая форма, – охоты, конные прогулки и многодневные путешествия между замками и городами. Причем по большей части верхом, потому что поездка в карете по местным дорогам способна была вытрясти из человека всю душу. Так что привычка к преодолению превратностей вояжа и капризов погоды должна была присутствовать.

Мельсиль отдернула руку, потом вытянула ногу и попробовала ступней воду, собравшуюся в бочаге, а затем глубоко вдохнула и решительным прыжком заскочила под холодную струю. Принцесса приглушенно взвизгнула. Вода ударила в белые плечи, спину, хлынула на грудь, веселыми струйками стекая с мгновенно отвердевших сосков. Грон несколько мгновений стоял, завороженный этим зрелищем. Опомнившись, он тихонько скользнул за кусты, где отер мгновенно вспотевший лоб, и шумно выдохнул. Да уж, это тебе не «фанерная» немецкая порнуха для задержавшихся в пубертатном периоде придурков с растянутым периодом инфантилизма…

Из-за купы кустов принцесса вышла только через час.

– Ой… – ойкнула она от неожиданности, но сразу же ее лицо резко посуровело. – Граф! Как это понимать?! Вы подглядывали?

– В самом начале, немножко, – признался Грон, – ну надо же мне было убедиться, что вы здесь, а не удрали от обиды куда-нибудь подальше да и заблудились.

Принцесса несколько мгновений сердито смотрела на него, но встречный взгляд Грона был таким чистым и наивно-честным, что она не выдержала и… расхохоталась.

– Ох не могу… Граф Загулема, прославленный воин, смелый рыцарь, мудрый властитель домена, подглядывающий за купающейся девушкой…

Ее хохот был настолько волнительным, что Грон почувствовал, как у него по спине побежали мурашки. Да еще ее одежда, которая не до конца высохла, и мокрая рубашка, очень соблазнительно обрисовывающая колышущуюся в такт грудь, и влажные штаны, липнувшие к точеным ножкам… Грон почувствовал, как его сердце заколотилось так, что еще несколько мгновений – и оно просто прошибет ребра и выскочит из груди, поэтому отвернулся от греха подальше и стиснул зубы. Принцесса оборвала смех.

– Ну что вы, граф, не дуйтесь, я не хотела вас обидеть, – примирительно сказала она и подошла к нему… в тот момент, когда лучше всего для нее было бы, наоборот, отойти от него подальше.

Он и так изо всех сил сражался со своими гормонами, а это, как Грон уже не раз имел возможность убедиться, в этом теле было еще той задачей. Но она подошла вплотную…

– Граф, ну переста…

Грон резко извернулся и, схватив ее за плечи, притянул к себе, впившись поцелуем в ее идеально очерченные губы. Она изумленно вздохнула, а затем рассерженно вскинула брови и уперлась кулачками ему в грудь… не отрывая, однако, своих губ от его. Несколько мгновений она боролась с ним как бы на двух уровнях, яростно отталкивая у груди и не менее яростно сплетаясь губами, языком, нёбом, а затем Грон почувствовал, что у него, как это говорится, просто снесло башню…

От приступа этой захлестнувшей их обоих мары они очнулись уже на траве. Одежда была разбросана вокруг и частично висела на кустах. Мельсиль лежала в его объятиях, тяжело дыша и все еще вздрагивая, а Грон, уже разрядившись и потому начав приходить в себя, с некоторым удивлявшим его испугом думал: что же теперь делать? Сейчас и… вообще? Вот, например, сейчас отпустить руки или… Дьявол, неужели он так и не научится контролировать это тело в той степени, что ему необходимо? Или стоит немного подождать и дать ему повзрослеть?

Принцесса в последний раз вздрогнула, глубоко вздохнула и замерла, прикрыв глаза. Грон тоже замер, с некоторым страхом ожидая, что же сейчас произойдет. Не то чтобы он так боялся реакции принцессы, но столь бурная связь могла привести как к следующему шагу в развитии их отношений, так и к резкой враждебности. А приобретать лишнего врага, да еще столь талантливого и мужественного, как эта юная девушка, ему совершенно не хотелось.