Читать книгу "Красавица в черном - Николь Берд"

Марианна и сама хотела поиграть в эту игру, несмотря на то что только-только начинала постигать ее правила. Она коснулась его груди, поцеловала твердые как камень мускулы, осторожно дотронулась языком до плоских сосков и с радостью услышала, как он втянул в себя воздух, хотя его пальцы все это время продолжали поглаживать ее сокровенные места. Она провела рукой по его животу, обхватила сокровенный источник огромного наслаждения – твердый и бархатистый – и смело его погладила. Он замер. А потом из горла Джона вырвался глухой стон.

Марианна едва не засмеялась от радости, поняв, что тоже может доставить наслаждение! Несколько долгих минут они ласкали друг друга, а потом она выговорила, задыхаясь:

– Пожалуйста, Джон, опять, пожалуйста…

Он притянул ее к себе, и Марианна расположилась на нем, удивляясь и радуясь новой позиции и новым ощущениям. Желание переполнило ее до такой степени, что это их новое соединение принесло ей неизведанное наслаждение. На этот раз он двигался с большей осторожностью, но каждое его движение дарило восторг, будто сверкающий вихрь окружил ее со всех сторон. Она стала его частицей и читала в его глазах отражение своих собственных эмоций. Охватившая их радость раскрывалась, словно бутон розы на утреннем солнце. И они без раздумий погружались в ее глубину и тайну. Но самая большая неожиданность ждала впереди. Марианна парила и кружилась, словно пылинка в золотом солнечном луче. И вот они наконец достигли самой сердцевины, самой глубинной точки упоительной радости.

На этот раз она взлетела вместе с ним, и ее душа наполнилась благоговейным трепетом. Она почувствовала, как он содрогнулся, как ее собственное тело изогнулось в его объятиях. Он поцеловал ее, потом еще раз, и они замерли в неподвижности.

Ее голова покоилась на его груди. Говорить она не могла от изумления и только чувствовала, как его грудь вздымается и опускается.

Она даже и не догадывалась, что нечто подобное возможно. Сейчас Марианна испытывала блаженную усталость, глубокое удовлетворение, восхитительную томность. Она могла лежать так в его объятиях целую вечность.

Но нет, ведь тогда они не смогут повторить все это снова, а она была намерена повторять! Именно с этим мужчиной. И много-много раз. До конца, самого конца жизни.

Джон поднес к губам ее руку и поцеловал с нежностью, которую его скрытая сила делала еще более восхитительной.

– Мне кажется, что я родился заново, – произнес он. – Если я смогу сделать тебя счастливой, если нам так хорошо вместе, значит, я в конце концов не такое уж чудовище, чего всегда очень боялся.

Его глаза так сияли, что сердце Марианны взлетело ввысь.

– Никогда! – воскликнула она. – Никогда ты не был чудовищем. Ты принадлежишь свету, а не тьме.

Эта вновь обретенная радость потрясла Джона до глубины души. Он только крепче обнял Марианну, и они лежали, тесно прижавшись друг к другу. И не имело никакого значения, что пружины кушетки больно врезались в спину, что разболелась потревоженная раненая рука. Он получил самый изумительный приз, на который не смел даже и рассчитывать.

Но не успел Джон погрузиться в легкое забытье, как с пронзительной болью вспомнил, что утром она должна уехать…

Глава 16

На следующее утро, еще не успев окончательно проснуться, Марианна поймала себя на том, что улыбается. Откуда это непривычное ощущение радости? Она потянулась, и давно забытые ощущения приятной болезненности напомнили ей о прошлой ночи. Воспоминания ее окрылили, но радость быстро сменилась острым чувством вины.

Как она сможет теперь смотреть в лицо Луизе, если все-таки у той есть чувства к маркизу?

И кроме того, им предстояло уехать.

Эта мысль была особенно невыносима. Марианна резко села на кровати. Судя по тому, что свет за окнами был мутно-серый, солнце только собиралось всходить. Но она знала, что уже не заснет. Вздохнув, Марианна позвонила горничной и пошла к туалетному столику, собираясь умыться прохладной водой из кувшина.

Некоторое время спустя, после того как Марианна выпила чаю, съела бутерброд, оделась, а Хакетт заколола ей волосы в обычный узел, она спросила служанку, стараясь не выдать своего волнения:

– Мисс Луиза еще не вставала?

– Насколько мне известно, нет, мэм, – отвечала та. – Ее горничная Ева лежит в постели с зубной болью, и мисс Луиза не вызывала никакую другую служанку, чтобы одеться.

Марианна кивнула. «Хорошо, но надо покончить с этим как можно быстрее».

Вот они отправятся в путь, и в подходящий момент она заведет с племянницей душевный разговор. Исполнившись решимости, она подошла к Луизиной двери и постучала.

Не услышав ответа, постучала снова. И снова молчание. Неужели девочка спит так крепко? Марианна взялась за дверную ручку, повернула ее и, приоткрыв дверь, с изумлением увидела, что постель пуста! Может быть, Луиза в туалетной? Но быстрый осмотр комнат показал Марианне, что в них нет ни души. Куда же подевалась Луиза?

И тут она увидела на каминной полке сложенные листки бумаги. Она быстро схватила их и прочла сверху свое имя. Сердце ее на секунду остановилось.

«Господи! – Марианна похолодела. – Неужто Луиза узнала каким-то непонятным образом о прошлой ночи?»

– Хакетт! – крикнула она, уже не скрывая тревоги. Горничная заглянула в дверь, и Марианна поспешно произнесла: – Позовите сюда скорее лорда Гиллингема!

Служанка исчезла, а Марианна, глубоко вздохнув, начала читать.

«Дорогая тетушка Марианна! – так начиналось письмо, написанное неровным почерком, выдававшим волнение Луизы. – Надеюсь, что вы не возненавидите меня. Я очень старалась, честное слово. И я очень уважаю лорда Гиллингема, но выйти за него замуж не могу. Он весьма достойный и добрый человек. И я ценю все, что он сделал, чтобы меня защитить, но не хочу расстраивать его, не хочу оказывать ему неуважения. Дело в том, что я поняла: не могу чувствовать к нему того, что надеялась почувствовать.

Я знаю, что поступила очень дурно, согласившись сначала на его предложение. А теперь вот отказываю ему. Стать его женой я не могу, а как сказать об этом, не знаю. И я ни за что не хочу сейчас ехать во Францию! Я возвращаюсь в Лондон, а оттуда в Бат, чтобы поговорить с дядей и все ему объяснить. В письме это сделать так трудно. Пожалуйста, простите меня и скажите лорду Гиллингему, что я искренне жалею, если причинила ему боль».

Последние слова были смазаны в спешке или в связи с сильным волнением. Рука девушки явно дрожала. Конец разобрать было вообще трудно, можно было прочесть только «не волнуйтесь» и «все к лучшему».

Марианна почувствовала, как у нее засосало под ложечкой. Ее племянница одна пустилась в путешествие, подвергая себя смертельной опасности, потому что не осмелилась объясниться с ними начистоту. Марианна не знала, чего ей хочется больше – обнять племянницу или как следует отшлепать! Раздался стук, и в дверь заглянул Джон.