Читать книгу "История любви в истории Франции. Том 8. Наполеон и Мария-Луиза - Ги Бретон"

Позавчера я выехал на рассвете и смог в последний раз взглянуть на твои окна. В последний раз, глядя на твою комнату, я мысленно попрощался с тобой, проливая горькие слезы…»

Принцесса прочитала это письмо с чувством большой досады. Спустя несколько дней после этого она отправила Тальма вежливый ответ. После прочтения ее письма у того появилось чувство, что он случайно упал в раскрытый люк во время третьего акта «Аталии»… Нахмурив брови, напустив на лицо отработанное выражение горя, он лег в кровать, испуская романтические стенания…

Едва проснувшись, он схватился за перо и, рыдая, написал Полине пространное послание, отрывок из которого я привожу ниже:

«Ах! Скажи мне, помнишь ли ты о тех моментах опьянения и исступления, в которые ты меня приводила?.. Помнишь ли ты о ласках, на которые лишь ты одна могла меня подвигнуть (которые только ты от меня получала), которые только ты вызывала и которые я тебе предоставлял, когда мое лицо орошалось твоими слезами?..»

Но этот образчик восторженной прозы прибыл в Экс в момент, когда принцесса Боргезе узнала, что под Москвой пал на поле боя ее дорогой Канувиль. И она бросила письмо Тальма в корзину для бумаг.

Не получив ответа на свое послание, трагик изложил на четырех листах крик боли и послал его из Парижа, куда к тому времени уже успел возвратиться.

«Вы еще не знаете, Полина, того сердца, которое всецело Вам предано. Вы еще не знаете, какие глубокие раны Вы ему нанесли, с каким чувством поклонения оно Вас боготворит и почитает, Полина. Полина, сердце мое разрывается. Здесь я встретил только людей, которые смогли тебя недавно видеть… Они рассказали мне о тебе, а я, вынужденный бороться со своим волнением и болью в присутствии их, должен следить за выражением своего лица и разговаривать с ними безразличным тоном, чтобы не показать им волнения и тревоги сердца, которое лишь ты одна можешь заставить биться с ужасающей частотой… Ах, Полина, мое отчаяние дошло до предела».

И на этот раз Полина ему не ответила. Тогда Тальма – любивший себя помучить – направился бродить вокруг замка Нейли, смакуя болезненные воспоминания, а затем написал Полине вот это последнее письмо:

«О, дорогой друг, каким волнением я охвачен. Все обстоятельства нашей связи разом всплыли в моей памяти; все члены мои задрожали, я стал звать тебя по имени, словно бы ты появилась передо мной, а из глаз полились слезы. О, друг мой, на какие муки ты меня обрекла?»

Но принцесса уже полностью позабыла о своем великом человеке. Она отшвырнула письмо, даже не удосужившись его вскрыть.

Она в то время готовилась переехать из Экса в Йер, где врач предписал провести зиму. Поэтому рыдания Тальма ей просто досаждали.

Она прибыла на берег Средиземного моря 3 декабря в сопровождении дорогого ей Дюшана, чья головокружительная напористость была для нее предметом постоянного восхищения.

Увы! В середине января 1813 года этот бравый вояка получил приказ прибыть в находившийся в Германии полк. Когда он уехал, Полина покинула Йер, где, как рассказывает Алэн Перро, «от рыбаков так сильно пахло, что она не посмела решиться на то, чтобы включить кого-нибудь их них в свою коллекцию любовников». Она переехала в Ниццу. Там местные жители были в чуть больших ладах с личной гигиеной, и принцесса не замедлила найти себе нового, полного сил любовника…

В конце июня спокойная жизнь Полины была вдруг нарушена тревожными известиями. Весной вся Европа ополчилась на Францию. В Германии объединились прусская, австрийская и русская армии, полные решимости покончить с «узурпатором». И тогда Полина забыла про любовников, забросила свои фривольные игры, балы и безделушки и стала думать только о брате. Зная, что ему нужны деньги, чтобы экипировать солдат, она поспешно продала самые прекрасные из своих украшений и собрала таким образом около трехсот миллионов франков (что-то около двухсот миллионов старых франков) и отдала их императору.

Очень тронутый этим подарком, поступившим к нему как раз после поражения под Лейпцигом, Наполеон ответил ей:

«Я принимаю подарок, который Вы только что мне сделали. Но добрая воля и богатство моих народов таковы, что я уверен в том, что смогу найти средства, чтобы восполнить огромные затраты, которых потребуют от меня кампании 1814 и 1815 годов… Если эта созданная против Франции европейская коалиция просуществует и дальше и мне не удастся добиться успеха, на который мне дают право надеяться смелость и патриотизм французов, тогда я найду употребление Вашему подарку и всем тем подаркам, которые мои поданные пожелают мне сделать».

В тот момент, когда зашатался императорский трон, только одна рука протянулась к императору. И это была нежная женская ручка…

Глава 30

Полина умирает перед зеркалом

Она была кокеткой до самой последней минуты своей жизни.

Клод Вилле

Народная мудрость гласит, что беда никогда не приходит одна.

Эта аксиома особенно ярко проявилась зимой 1813–1814 годов. Когда императорские армии оставили все территории, куда в свое время смело ступила нога императора, Полина, изношенная эротическими излишествами, начала терять свои прекрасные черты, которые так часто бывали в умелых и нежных руках стольких мужчин.

И в то время, когда Франция снова сокращалась, принимая шестиугольные очертания, сестра императора усыхала. Французы, обожавшие пышность и округлость форм, очень горевали по поводу обеих этих национальных трагедий…

Больше всего это угнетало любовников Полины. Опасаясь усугубить состояние прекрасной принцессы, они тщательно скрывали от нее новости о другой катастрофе.

Когда она спрашивала: «Где император?», ей отвечали:

– Перед неприятелем.

Забывая при этом уточнять, что в данном случае это можно было объяснить только тем, что неприятель по пятам следовал за отступавшим императором…

Но, несмотря на эту забаву, бедная Полина слабела день ото дня.

«Состояние ее неважное, – написала ее фрейлина мадам де Кавур, – Мы были бы рады, если бы по прошествии четырех месяцев у нее хватило еще сил уехать отсюда. Она так сильно похудела, что на нее жалко смотреть; все ее огорчает и раздражает. Нам следует оберегать ее, поскольку это, возможно, от дурных новостей».

15 апреля она переехала в Люк, где господин Шарль, бывший депутат, предоставил в ее распоряжение замок Буйлиду. Именно там она узнала об отречении императора.

Эта новость ее очень огорчила.

К счастью, спустя несколько дней после этого ей сообщили, что Наполеон, направляясь в ссылку, должен сесть на корабль неподалеку от Сан-Рафаэля. Мысль о том, что она сможет увидеться с братом, вернула ей силы. Она написала Баччьоки, мужу Элизы: