Читать книгу "Колдун из клана Смерти - Наталья Турчанинова"

Последняя ступенька превратилась в обледеневший тротуар.

Маэстро накинул на плечи ученицы полушубок, который нес, перекинув через руку, и направился к машине. А юная фэри стояла на ветру, чувствуя, как все еще звенят в душе золотые огоньки чужого мира…

В особняке шла шумная подготовка к балу-маскараду. Молодые фэриартос, весело болтая, украшали дом к предстоящему празднику. Разноцветные гирлянды из живых цветов увили колонны. Под потолком переливались гроздья прозрачных шаров, наполненных мерцающим светом. Отовсюду свисали золотые и серебряные ленты серпантина. Кто-то, не удержавшись, уже швырнул несколько горстей конфетти, и крошечные сияющие сферы поблескивали на полу и в цветочных букетах.

В бальном зале, наполненном запахом хвои и мороза, многократно отражаясь в зеркалах, стояла огромная ель. Каждое ее отражение отличалось от предыдущего. В одном — лесная красавица была засыпана снегом, над которым летали голубые искры. В другом — освещена рубиновыми огнями. В третьем — увешана хрустальными звездами и рождественскими ангелами. В четвертом — на ветках висели золотые яблоки, и каждое из них медленно распускалось сверкающим подсолнухом. С потолка падали хлопья снега и таяли в воздухе, не долетая до пола.

Раньше Паула непременно приняла бы участие в предпраздничной суматохе. Александр всегда поручал ей руководить украшением дома.

Но в этот раз маэстро захотел, чтобы она оставалась с ним.

Бесплодные попытки ученицы понять принципы магии фэриартос, приносившие ей столько мучений, завершились. Теперь она знала, что пытался объяснить учитель. Красивые туманные образы, которые он показывал ей, неожиданно обрели пугающе четкие формы. И с этого дня она сама могла наполнять их жизнью.

Александр тоже стал ближе и понятнее. Паула чувствовала, он хочет, чтобы она превратилась из послушной, благоговейно внимающей воспитанницы, в кого-то гораздо более близкого.

В кабинете учителя было тихо. На стене, по-прежнему, висела картина неизвестного художника, а за окном разливался жаром испанский полдень.

Девушка прислонилась плечом к косяку, глядя на облака, подсвеченные красноватыми лучами, и воспоминание неприятно кольнуло ее. «Не применяй свою силу для убийства…»

— Маэстро, откуда Леонардо мог знать, что я сделала? Вы же не говорили…

Александр, неторопливо зажигавший свечи в высоком подсвечнике на столе, покачал головой.

— Я не говорил. Но истинный художник может не только изображать движения души на лице портрета, но и замечать даже их тень в модели.

Паула тут же полезла в сумочку, достала пудреницу и посмотрела в зеркало. На ее лице не было заметно никаких компрометирующих теней.

— Видимо, нужно заказать свой портрет, — пробормотала фэри, придирчиво рассматривая себя. — Быть может, он станет показывать, как отразится на мне каждое новое волшебство.

Александр тихо рассмеялся, и Паула почувствовала, как беспокойство начинает постепенно отпускать ее. Что бы ни говорил Леонардо, он слишком далеко ушел от реального мира. При всей его мудрости, вряд ли он может правильно оценить все происходящее в клане.

Маэстро подошел к девушке, встал за спиной, вместе с ней глядя на картину.

— Я бы хотел, чтобы на следующем Совете ты была рядом со мной.

Она стремительно повернулась, глядя на него изумленно и недоверчиво. За сегодняшний вечер учитель второй раз удивил ее.

— Я?! Почему не Антонис, не Вазари? Они гораздо более талантливы и лучше подходят на роль вашего доверенного лица.

— Каждый из них слишком дорожит своим одиночеством, — медленно произнес Александр, и в его фиалковых глазах блеснуло отражение красного солнца с картины. — Успех в работе художника зависит от постоянного развития его индивидуальности и требует неизменного созвучия в мыслях. Поэтому ему необходим покой, тишина, уединение… Иначе его искусство не сможет совершенствоваться. И я не хочу заставлять их погружаться в бессмысленную суету чужих жизней и интриг.

— Но вы хотите погрузить в эту суету меня? — Девушка села на низкую скамью возле окна, еще не зная, имеет ли смысл огорчиться из-за слов маэстро. — Вы считаете, я не нуждаюсь в уединении для того, чтобы творить?

— Ты не можешь быть одна, — он с улыбкой прикоснулся к ее щеке, задев бархатным рукавом пиджака. — Ты не творец, Паóла. Ты — муза.

Раньше, она пришла бы в восторг от этого признания. Стать музой для самого маэстро! Сколько юных фэри мечтает о подобной чести. Но Паула отчего-то испытала лишь досаду.

— Значит, вы считаете, я гожусь только для того, чтобы вдохновлять? — спросила она резче, чем хотела. — И ничего не могу создать сама?!

Некоторое время Александр смотрел на нее молча. Из глубины дома слышалась приглушенная музыка, веселые голоса, смех, но Паула вдруг почувствовала себя отгороженной от этой беззаботной, счастливой жизни. Маэстро опустился рядом с ней, и когда заговорил снова, его голос звучал печально и задумчиво:

— В магии искусства заключена величайшая радость. Но и не меньшая горечь. Я пытаюсь уберечь тебя от разочарования.

— Разочарования в чем?! — воскликнула девушка. — Я знаю, что волшебство фэриартос пассивно. Однако теперь я могу защитить себя… — она сбилась, увидев грустную улыбку учителя, и нехотя исправилась: — …отомстить за оскорбления.

В коридоре послышалась приглушенная возня, раздался тихий возглас, громкий, резко оборвавшийся смех. Щель под дверью на мгновение сверкнула золотым светом. Потом раздался легкий шелест, еще один сдавленный смешок и быстро удаляющиеся шаги.

— Пойдем со мной. — Александр поднялся, как будто не заметив суеты у двери своего кабинета, и повернулся к оконной нише, в которой висела картина.

Маэстро шагнул к ней, и пейзаж развеялся, превращаясь в обрывки разноцветного тумана. Они сложились в высокую арку, и Паула увидела вход, за которым открылось новое помещение.

Здесь пахло растворителем и масляными красками. Стены просторной светлой комнаты от пола до потолка были увешаны картинами без рам. Паула медленно шла вдоль них. Она видела пейзажи, натюрморты, портреты, большие полотна и крошечные этюды, наброски сделанные углем и сангиной, акварели, офорты и даже несколько мозаик… Работы разных стилей и настроений. Красивые, молодые, старые, детские лица. Морские пляжи, городские улицы, кусочки джунглей и пустынь, спицы высоких минаретов, храмы Эллады, современные бетонные улицы. Бледное утро, слепящий белым светом день, ночь, окутанная черным бархатом…

Все работы были не закончены. Ни одной готовой. Но над каждой дрожало облако магии.

В центре студии стоял мольберт с холстом на подрамнике. На нем — всего лишь несколько разноцветных пятен и линий, но в них уже угадывались яростные образы новой картины. Матадор и несущийся на него бык.

Паула молча повернулась к учителю, неподвижно стоящему у входа, ожидая объяснений.