Читать книгу "Аня из Зеленых Мезонинов - Люси Мод Монтгомери"

— Я слышала, что он ненадежен, — ответила Аня. — А что?

— Об этом и Рейчел говорила. Она заходила к нам на прошлой неделе и сказала, что об этом поговаривают. Мэтью очень встревожился. Все наши сбережения в этом банке… до единого пенни. Я сначала хотела, чтобы Мэтью положил их в сберегательный банк, но старый мистер Эбби был добрым другом нашего отца, и отец всегда держал деньги в его банке. Мэтью говорил, что любому банку, во главе которого стоит мистер Эбби, можно спокойно довериться.

— Мне кажется, он уже много лет возглавляет банк только формально, — сказала Аня. — Он очень стар. А всеми делами заправляют его племянники.

— Ну и вот, когда Рейчел нам сказала об этом, я захотела, чтобы Мэтью сразу забрал наш вклад, и он обещал подумать. Но вчера мистер Рассел заверил его, что с банком все в порядке.

Аня провела на лоне природы чудесный день, который навсегда остался в ее памяти. Он был таким ясным, золотым и счастливым. Ни одна тучка не бросала тень на цветы и деревья. Аня провела несколько чудесных часов в саду, ходила к Ключу Дриад и Плачу Ив, в Долину Фиалок. Заглянула она и в дом священника, где с удовольствием побеседовала с миссис Аллан, и, наконец, вечером пошла с Мэтью за коровами по Тропинке Влюбленных. Леса купались в лучах заходящего солнца, струившего свое тепло через просветы между холмами на западе. Мэтью шел медленно, склонив голову. Аня, высокая и прямая, подстраивала свои пружинистые шаги к его походке.

— Вы слишком много работали сегодня, Мэтью, — сказала она с мягким упреком. — Почему бы не дать себе отдохнуть?

— Ну… кажется, я не могу, — сказал Мэтью, открывая ворота двора, чтобы впустить коров. — Просто я старею, Аня, и все время об этом забываю. Ну что ж, я всегда работал много и умру, наверное, тоже за работой.

— Если бы я была мальчиком, о котором вы тогда просили миссис Спенсер, — сказала Аня печально, — я могла бы помогать вам теперь во многом и облегчить вашу жизнь. Из-за этого где-то в глубине души я жалею, что не оказалась мальчиком… только из-за этого.

— Для меня, Аня, ты лучше, чем дюжина мальчиков, — сказал Мэтью, похлопав ее по руке. — Заметь — лучше дюжины мальчиков. Вот ведь не мальчик получил стипендию Авери, правда? А получила ее девочка… моя девочка… моя девочка, которой я горжусь.

И, входя во двор, он улыбнулся ей своей обычной застенчивой улыбкой. Аня думала об этой улыбке, когда ушла в тот вечер в свою комнату и долго сидела там у открытого окна, думая о прошлом и мечтая о будущем. Под окном смутно вырисовывалась в свете луны белая Снежная Королева; лягушки распевали на болоте позади Садового Склона. Аня навсегда запомнила серебристую, мирную красоту и душистый покой той ночи. Это была последняя ночь перед тем, как горе коснулось ее жизни; а никакая жизнь больше никогда не будет той же самой, если однажды его холодное священное прикосновение легло на нее.

Глава 37 Жнец, чье имя Смерть

— Мэтью… Мэтью… что случилось? Мэтью, тебе плохо? — восклицала Марилла, и тревога звучала в каждом отрывистом слове.

Как раз в этот момент Аня вошла в переднюю с букетом белых нарциссов — много времени прошло, прежде чем она опять смогла полюбить вид и запах этих цветов, — и услышала испуганный голос Мариллы и увидела Мэтью, стоящего на пороге со свернутой газетой в руке и странно искаженным, посеревшим лицом. Аня бросила цветы и подскочила к нему одновременно с Мариллой. Но было уже поздно; прежде чем они успели подхватить его, Мэтью упал на пороге.

— У него обморок! — задыхаясь, воскликнула Марилла. — Аня, беги за Мартином! Скорее! Он в коровнике!

Мартин, батрак, который только что вернулся с почты, сразу же бросился за доктором, по пути сообщив о случившемся мистеру и миссис Барри. Миссис Линд, которая в это время случайно оказалась в Садовом Склоне, пришла вместе с ними. Они застали Аню и Мариллу в отчаянных попытках привести Мэтью в чувство.

Миссис Линд мягко отодвинула их в сторону, пощупала пульс и затем приложила ухо к сердцу Мэтью. Потом она печально взглянула на их встревоженные лица, и глаза ее наполнились слезами.

— Ох, Марилла, — сказала она печально. — Мне кажется… мы уже не можем ему помочь.

— Миссис Линд, вы ведь не думаете… неужели вы думаете, что Мэтью… Мэтью… — Аня не могла вымолвить страшного слова; она почувствовала слабость и побледнела.

— Да, детка, боюсь, что так. Посмотри на его лицо. Если бы тебе приходилось видеть это выражение так часто, как мне, ты знала бы, что оно означает.

Аня взглянула на неподвижное лицо и увидела на нем печать Смерти.

Прибывший доктор сказал, что смерть была мгновенной и, вероятно, безболезненной; скорее всего, она была вызвана каким-то неожиданным потрясением. Причину этого потрясения обнаружили в газете, которую держал Мэтью, той самой, что Мартин привез с почты в то утро. В газете было сообщение о банкротстве банка Эбби.

Печальная новость быстро облетела Авонлею, и весь день многочисленные друзья и соседи приходили в Зеленые Мезонины отдать дань уважения мертвому и выразить сочувствие живым. Впервые робкий, тихий Мэтью Касберт оказался в центре внимания; белое величие смерти опустилось на него и увенчало его чело.

Когда мирная ночь мягко сошла на Зеленые Мезонины, старый дом был тих и спокоен. В гостиной в гробу лежал Мэтью; длинные седые волосы обрамляли его безмятежное лицо, на котором была чуть заметна добрая улыбка, как будто он всего лишь спал и видел приятные сны. Вокруг него были цветы… душистые старомодные цветы, которые некогда посадила на ферме его мать, приехавшая сюда вскоре после замужества, и к которым Мэтью всегда питал тайную, безмолвную привязанность. Аня собрала их и принесла умершему; страдальческие, без слез глаза горели на ее бледном лице. Это было последнее, что она могла сделать для него.

Мистер и миссис Барри и миссис Линд остались с ними в эту ночь. Диана, зашедшая в мезонин, где Аня стояла у окна, сказала нежно:

— Аня, дорогая, ты не хочешь, чтобы я осталась с тобой на ночь?

— Спасибо, Диана. — Аня серьезно взглянула в лицо подруге. — Я надеюсь, ты не поймешь меня превратно, если я скажу, что хочу быть одна. Я не боюсь. Я ни минуты не была одна, с тех пор как это случилось… и теперь я хочу побыть одна. Я хочу помолчать и попытаться понять это. Я не могу этого понять. То мне кажется, что Мэтью не мог умереть, то — что он умер уже давно и с тех пор у меня эта ужасная тупая боль.

Диана не совсем поняла ее. Страстное отчаяние Мариллы, сметающее бурным потоком все границы природной сдержанности и долголетней привычки, она могла понять лучше, чем Анино страдание без слез. Но она послушно ушла, оставив Аню один на один с ее первым в жизни горем.

Аня надеялась, что в одиночестве придут слезы. Ей казалось ужасным, что она не может пролить ни слезы о Мэтью, которого так любила и который был так добр к ней, о Мэтью, который шел с ней вместе вчера вечером на закате, а теперь лежал в тускло освещенной комнате внизу с этим ужасным спокойствием на челе. Но сначала слезы не приходили, даже когда она опустилась в темноте у окна на колени и прочла молитву, глядя на звезды над холмами… никаких слез, только та же ужасная тупая боль, которая не переставала мучить ее, пока она не заснула, измученная горем и волнениями этого дня.