Читать книгу "Рождение волшебницы. Книга 2. Жертва - Валентин Маслюков"

Первый раз, кажется, за время повального бегства тревога покинула людей, осталась только утомление. Поевши разведенной в воде муки, прикорнула и Золотинка, Лепель подложил ей циновку, она благодарно глянула и уснула.

Дурной сон ее дурно и кончился: среди криков и железного лязга. Все скопище усталых людей оказалось на ногах, в ужасе взирая, как хлынувшая в долину конница сшибает и топчет не готовых к отпору мессалонов.

Скоро зрителей не осталось: кто сразу пустился наутек, кто с молчаливым ожесточением собирал разбросанную на стоянке рухлядь, кто бежал, кто скакал на неоседланной лошади. Скоморохи, на счастье, не распрягали коня — заскрипело вывернутое под самые дроги колесо, мужчины хватались за спицы, толкая телегу вверх по осыпи щебня и дресвы. Только Тучка не откликался, как Золотинка ни кричала, озираясь. Задыхаясь от усилия, Пшемысл заметил мимоходом, что Тучка оправился с Галичем на тот берег ручья.

— Налегке-то ничего… уйдут.

Мессалоны в устье долины отправились от растерянности и отбросили разъезд курников — тех было не много на первый случай, а мессалонов — сотни полторы заброшенных в чужую страну, сплоченных опасностью витязей. Курники осадили назад, да только никто уж не верил в спасение — дорога, сколько открывалась она глазу, полнилась потерявшими голову беглецами, громыхали телеги, двуколки, ревел скот.

— Тучка! — напрасно взывала Золотинка. Испуганный голос ее тонул среди брани, лошадиного ржания и свиста плетей, терялся в скрипе осей и чьих плачущих причитаниях. Сильно попорченная и стесненная осыпями дорога не могла вместить всех разом, беглецы двигались лихорадочными рывками, мешая друг другу, и малейшая задержка вызывала ожесточенную перебранку.

Замыкающий отряд мессалонов, который только единственно и сдерживал противника, сплотился и тоже отступал — из-за поворота катилась лавина вражеской конницы. Закованные в железо всадники следовали за мессалонской пехотой шагом, отпустив противника от себя на полет стрелы. То и дело лихой наездник поскакивал по крутой осыпи, пытаясь обойти отряд, — лучники стреляли. За дальностью трудно было различить выстрел, но по тому, как шарахался конь, пригибался верховой, Золотинка живо ощущала горячность мгновения. И вот, больно зацепленный стрелой, всадник вывернулся из седла, конь понес и умчался, сбросив на камни тело.

Что было дальше, Золотинка не видела — повозка покатилась под уклон, тряско западая в промоины, и скоро мессалоны пропали за горным склоном. В другую сторону открылся замок Рукосила, он словно приподнялся и вырос в размерах, можно было разобрать ворота рядом с приземистой башней и цепной мост. Разбросанная петлями дорога спускалась к скученной у подножия крепостного холма деревне, и снова начинала подниматься, до замка оставалось еще в общей сложности версты три, Голова непомерно растянувшегося обоза уже спустилась к деревне, а здесь, в хвосте, образовался затор и вспыхнула потасовка. Крикливая ватага навалилась сбросить под откос телегу с подломившейся осью. Едва успели обрубить постромки и вывести лошадь, как телега накренилась над обрывом, съехала как-то боком, судорожными толчками, ткнулась оглоблями и опрокинулась. К разбросанной по откосу утвари поспешно спускались женщина и мальчик. Совершившие этот подвиг возчики бежали по своим подводам, засвистели кнуты, все покатилось, побежало, набирая ход.

Быстро спустившись в распадок со следами высохших ручьев, дорога начала ветвиться среди зарослей мертвого чертополоха и у подъема на крепостной холм снова собралась в колею. Длинной улицей тянулась деревня, застроенная грубо сложенными каменными домами. Покрытые неровно колотым сланцем крыши просели, проглядывало жердье стропил. Между постройками метались одетые в серую посконь мужики, гнали куда-то низкорослый скот, тащили утварь. И Золотинка увидела старую женщину на пороге одинокой лачуги, которая никуда совершенно не торопилась, рядом трехлетний малыш в грязной рубашонке сосредоточенно сосал палец, не сводя глаз с катившихся в пыли повозок.

Все промелькнуло. Лошади тянули трудным шагом в гору. Далеко позади, там, где осталась сброшенная под откос телега, показались мессалоны, они отступали под черно-желтым стягом. Пешие беженцы, подхватив узлы, торопились под уклон тяжелой трусцой. Когда Золотинкина повозка, одолев подъем, затарахтела по доскам подъемного моста, беженцы как раз добрались до опустевшей деревни, а воины шагали позади них по чертополоховой пустоши. Выше их по дороге гремучей змеей текли закованные в железо всадники с длинными копьями. Уже не дозор, не десяток гарцующих удальцов — железная рать. Не имея возможности развернуться на горной дороге, вражеское войско удерживалось пока что от столкновения со сплоченным отрядом мессалонов.

Часто оглядываясь, Золотинка вошла под гулкие своды ворот, где застоялся мрак, и вдруг внезапным громом за спиной свалилась решетка, ухнула с закладывающим уши грохотом и стала намертво, разгородив мир. Редкая дубовая решетка в железных оковах. Она расчленила толпу ошалевших людей на тех, кто успел войти и кто нет. Испуганные беженцы, которым не хватило нескольких шагов до спасения, и все, что осталось на той стороне: горы, небо, скалы, словно распались на части, лишившись свойственной жизни цельности — решетка расчертила весь посаженный на ту сторону мир, на одинаковые, правильные квадраты-клетки. Наполненные искаженными лицами клетки.

Заскрежетали цепи и вздрогнул, начиная подниматься вместе с завывшими людьми дальний конец моста.

— Измена! — очнулась Золотинка. — Измена! — закричала она в голос. — Наших бросили!

Конец второй книги