Читать книгу "Люблю, убью, умру - Татьяна Тронина"

— …В совершенстве они ограничены, несмотря на быстроту и глубину разумения, не всеведущи…

— О чем ты? — выдавил из себя Денис, не поворачивая головы.

— …Несмотря на чистоту и святость, они могут подвергаться искушениям. Они сотворены свободными, а потому могли свободно устоять в добре, как святые ангелы, и пасть, как злые духи…

— Ты меня так не любишь? Ты считаешь меня злым духом? — спросил Денис, и его плечи вдруг затряслись. — Ты меня не любишь… — повторил он с отчаянием.

Он плакал, и слезы лились у него по лицу, словно сверху брызнул дождик. Машина ехала теперь какими-то зигзагами — наверное, Денис сквозь слезы не очень хорошо различал дорогу.

Он все плакал и никак не мог успокоиться. И от того только заводился еще больше. А впереди был мост.

Сразу, как только я заметила его издалека, этот старый бетонный мост из социалистического прошлого, мои мрачные предчувствия усилились. Мне стало так страшно, так тоскливо… Я уронила руку на колено и пальцами задела ручку двери.

— Мост… — тихо сказала я.

Огромные серые столбы, и узкий проезд между ними. То есть проезд, конечно, был не таким уж узким, но на такой скорости да при неровности дороги мы могли его и не проскочить.

— Вот бы умереть сейчас вместе… — всхлипывая и дрожа, пробормотал Денис. — Вот если бы мы умерли сейчас вместе! Знаешь, у меня ведь мелькала тогда эта мысль — когда я думал, что ты мертва. Я вполне серьезно хотел наложить на себя руки.

Я ничего не могла сказать ему в ответ, меня трясло от ужаса.

— Ну почему, почему ты меня не любишь? — опять закричал он. — Хотя бы солги!

— Лю… — начала я. Широкий бетонный столб был совсем близко, и машина неслась прямо на него. Расстояние стремительно сокращалось, но Денис как будто не замечал ничего. «Мамочка…» — пронеслось у меня в голове, и я медленно потянула ручку на себя.

Мост стремительно приближался, и я видела серую выщербленную поверхность столбов с вкраплениями слюды или кварца — впрочем, эти серебристые, блестящие чешуйки могли называться как-то по-другому…

И вот они уже совсем близко.

Это было всего лишь мгновение, но оно растянулось на целую вечность. Словно в замедленной съемке, раздался удар, и я почувствовала, что лечу по воздуху, по темному длинному коридору, в конце которого был виден свет.

А потом свет исчез, и я почувствовала вокруг себя ледяную черную воду, в которой невозможно было дышать. Странное свойство человеческого мозга — он в самые экстремальные ситуации вдруг начинает работать автономно и показывает неожиданные картинки, которые никак не связаны с происходящими событиями.

…Лето, пруд, кувшинки на воде, алмазные брызги. Безудержное счастье, от которого хочется смеяться и плакать. Со мной это было или с кем-то другим? Я сейчас ничего не боялась. Впрочем, нет… единственное, что вызывало у меня страх, — это огромная черная рыба, которая могла выплыть из сумрака глубины и проглотить меня. Наверное, страх перед неведомой рыбой вытолкнул меня на поверхность, а иначе я так и осталась бы там, среди счастливых видений, среди кувшинок и алмазных брызг.

Задыхаясь, оглушенная, я вынырнула на поверхность и обнаружила, что нахожусь под мостом, посреди черной холодной реки. Что-то горело там, на берегу, недалеко от бетонного столба.

Хорошо, что на мне не было лишней одежды, а туфли, наверное, слетели сразу — и я лихорадочно, по-собачьи поплыла к берегу.

Я жива… Нет, наверное, мне это кажется! Или я на самом деле жива?

Кое-как я подгребла к берегу, уцепилась пальцами за неровный берег, тоже укрепленный полоской бетона. И в этот момент увидела вишневого цвета машину, остановившуюся недалеко от моста. Из нее выскочил Саша, побежал к горящей «Волге».

— Саша! — преодолев спазм в горле, смогла крикнуть я.

Он обернулся:

— Ты…

Он подбежал ко мне, вытащил за руку на берег.

— Ты жива…

— Не уверена…

Черная «Волга» догорала, и того, кто в ней был, уже нельзя было спасти. Сквозь языки пламени мне показалось, что я вижу обугленный человеческий силуэт…

— Ты замерзнешь! — вдруг сказал Саша. — Немедленно снимай все с себя…

Я с трудом стянула с себя мокрую одежду, потом Саша завернул меня в свой плащ.

— Скорее в машину!

— Холодно… — лязгая зубами, сообщила я.

— Да, не лето… — машинально пробормотал он. — Сейчас включу печку.

Он растирал меня руками, обнимал, отводил со лба намокшие пряди, глядел в глаза — как будто не верил, что это я перед ним.

— Лизка…

— Что?

— Второй раз…

Я не сразу сообразила, что во второй раз чудом избежала смерти. В самом деле — на мне не было ни царапины. Только на лбу что-то странно пульсировало. Я поднесла к голове руку…

— Не трогай! — остановил меня Саша. — Это шишка. Здоровущая…

— А кровь? — спросила я.

— Нет, просто ссадина… Надо домой, срочно, — сказал Саша. — Потом позвоним тому следователю, что занимался этим делом.

— А…

— Что?

Я оглянулась:

— Там Денис.

— Бесполезно, — вздохнул Саша, — ему уже не поможешь. Ему нельзя было помочь…

Он сел за руль, и мы поехали обратно к Москве. Я лежала на заднем сиденье, укутанная в Сашин плащ и еще в какой-то плед, и все не могла поверить, что страшная гонка закончилась.

— Как ты нашел меня? — вдруг спросила я.

— Я ехал за вами, — просто ответил Саша, глядя вперед, на дорогу. — Правда, этого черта невозможно было догнать…

Значит, мне не показалось тогда. Той вишневой точкой был Саша.

— Не понимаю… — пробормотала я, осторожно ощупывая шишку на лбу. — Откуда ты взялся?

— Господи, Лиза, я же обещал заехать за тобой в институт!

— Так ты видел, как он меня похищает! — возбужденно воскликнула я, приподнимаясь на локте.

— Нет, этого я не видел. Я просто подъехал к воротам, а возле них стоял тот студент, с синими глазами… ну, я его уже видел когда-то.

— Ковальчук!

— Да, наверное… Он меня тоже узнал. «Вы к Лизавете Аркадьевне?» — спросил он. И потом сказал, что ты только что уехала с каким-то типом в черной «Волге». Показал, в какую сторону. Я, правда, сразу не понял, с каким это типом ты уехала… Поехал вслед, без всякой надежды. Как так, думаю, ты же обещала дождаться меня! И потом увидел…

— Меня и Дениса?

— Да, тебя в черной «Волге». Правда, я сначала подумал, что рядом с тобой этот, Пеньков…

— И что же? — замирая, спросила я.