Читать книгу "Эпицентр - Евгений Филенко"

— Разумеется… — брюзгливо сказал Кратов и повернулся, чтобы уходить.

— Мягко вам грохнуться, сэр, — с чистым сердцем пожелал ему Ван Тондер.

«И ты, Брут», — подумал Кратов, салютуя двумя распяленными пальцами.

Уже возле самого шлюза, за которым заканчивалась территория Федерации и начиналась нейтральная зона, его встретил директор Данбар. К его обычному наряду довольно неожиданным образом добавился галстук.

— Доктор Кратов, — сказал он значительным голосом. — Разрешите представить вам наших гостей с Земли.

И совершил рукой изысканный жест в сторону двух незнакомцев, что без большой храбрости выглядывали из-за его широкой спины.

— Шлыков, Герман Александрович, — поклонился, выходя на свет, невысокий, ухоженный, весь составленный из разнообразных округлостей молодец, примерно одних с Кратовым лет. Его безукоризненный кремовый костюм слабо гармонировал с рабочими интерьерами «Протея». Длинные светлые пряди гладко зачесаны назад, на лице застыла благожелательная улыбка. — Я представляю информационное агентство «Планетариум». Это одно из крупнейших агентств Федерации…

— Ева-Лилит Миракль, — бесцеремонно прервав его, назвалась худая, угловатая девушка в бесформенном длинном свитере из разнопестрой пряжи, из-под которого торчали голые острые колени (на правом колене имела место свежая ссадина). Черные проволочно-жесткие волосы были всклокочены и, кажется, неважно вымыты. Запавшие черные глаза глядели неприветливо и настороженно. Над большим ртом без следов помады топориком нависал огромный для такого узкого личика нос. Голос был хриплый, как бы простуженный. Рядом с лощеным Шлыковым эта девица смотрелась сущей ведьмой. — Информационное агентство «Экстра-Террестриал». — При этом имени Шлыков состроил едва приметную брезгливую гримасу. — Знаете такое?

— А как же! — соврал Кратов. — Добро пожаловать, — прибавил он без особенного энтузиазма.

— Человечество проявляет большой интерес к событиям вокруг Сиринги, сказал Шлыков. Похоже, он загодя приготовил этот спич. — Наше здесь присутствие тому порукой. «Планетариум» в моем лице желал бы получить эксклюзивную информацию из первых уст. Как вы знаете, на Земле по-разному относятся к тому, что происходит в межзвездном эфире. Наша цель — убедить их, что люди, работающие в Галактическом Братстве, не забывают и об интересах родной планеты…

— Пожалуй, на этом наше знакомство с доктором Кратовым прервется, вмешался Данбар. — Сейчас он направляется на очередной раунд переговоров с представителями наших коллег тоссфенхов. А уж вернувшись, ответит на ваши вопросы со всей присущей ему откровенностью.

— А можно мне с вами? — насморочным басом спросила Ева-Лилит.

— Нет, нет, — поспешно сказал Данбар, опережая изготовившегося было продемонстрировать «присущую ему откровенность» Кратова. — Сейчас мы с вами посетим смотровую площадку, где можно полюбоваться красотами Сиринги в натуральных цветах и объемах.

Кратов кивнул журналистам и набрал на кодовой панели длинную комбинацию из символов графического астролинга. Диафрагма люка бесшумно разошлась, открывая проход в нейтральную зону.

— Константин, — сказал ему вдогонку Данбар. — Мягко вам грохнуться.

5

— Сильный ход, — сказал Шойкхасс раздумчиво — За ним чувствуется большой опыт и глубокие познания в комбинаторной теории. Наверняка за этим стоит господин Моргенштерн…

— Вы знакомы? — спросил Кратов, уходя от прямого подтверждения.

— Заочно Лет восемь назад мы даже сыграли одну партию по ЭМ-связи. Это было прекрасно и чрезвычайно утомительно. На каждую транспозицию уходило по два-три заката.

— Я не покажусь бестактным, если полюбопытствую об исходе той игры?

— Мы прекратили партию где-то на середине. Каждый из нас полагал, что его позиция ведет к успеху. К тому же, мы оба довольно откровенно применяли тактику блефа, — а это требует чрезвычайной осмотрительности и предполагает личный контроль за ходами оппонента — и уже запутались, кто и где сплутовал. Эти игры по галактической сети — весьма дорогое удовольствие.

— А как у нас обстоят дела нынче? Ведь вы, я полагаю, не отказались от блефа раз и навсегда?

Шойкхасс нарисовал саркастическую улыбку, как он ее понимал, один уголок рта приподнят, другой опущен.

— Тактика блефа строится на убеждении противника, что никакого блефа нет и в помине. Угадайте с двух раз, что я отвечу на ваш вопрос?

Кратов хохотнул.

— И примите к сведению, что к моменту отказа от продолжения партии у каждого из нас на руках было по меньшей мере четыре трикстера, — продолжал тоссфенх. — Какой нормальный гроссмейстер в здравом уме станет вести честную игру с такими фигурами?! У нас же с вами, как мне представляется, не больше одного. Или я ошибаюсь?

— Тактика блефа предполагает, что я с пеной у рта пущусь заверять вас в вашей прозорливости, — резвился Кратов.

Рептилоид навис над игровым полем. Все три пары его рук раздумчиво шевелились над замком Трех Секретов.

— Что вы замышляете, мастер? — рассуждал он. — К чему эти эволюции вашей Пурпурной Леди? Ведь это же цвета ей явно не присущие и не подобающие…

— На этом и строится комбинация, содержание которой я вам не открою ни за какие коврижки. Вам же знакомо неудержимое влечение к контрастам, если угодно — к катахрезам и оксюморонам. Раса тоссфенхов никогда не питала пристрастия к зеленому и голубому. Ваши цвета — красный и песочно-желтый. Цвета тоссханнских ландшафтов и растительности. На Уссхесайсе и Эссиухше, как мне известно, примерно та же затейливая гамма…

— Вы прекрасно осведомлены о будничных реалиях наших миров.

Кратов едва удержался, чтобы не брякнуть: «Благодарю вас, сэр».

— Это моя работа, — скромно заметил он.

— Я слышал, что у людей предпочтения все же не в пример шире, — сказал Шойкхасс. — Закутанная в хлорофилловую вуаль Земля. Красный Марс. Черная Венера. Желто-зеленая Амрита. Серо-стальной Титанум. Пепельная Магия и дождливо-голубая Эльдорадо… Люди способны привыкнуть к любому небу и любой тверди. Страсть к разнообразию и боязнь рутины — в их крови. Красного, кстати сказать, цвета… Отчего же они так рвутся заполучить еще одну Землю? Или с той, первой, у них неладно? Она неизлечимо больна, и людям необходимо привычное глазу, заранее обустроенное местечко для отступления?

— Ваши информаторы преувеличивают недуги моей родины. Земля не так благополучна, как нам хотелось бы. Но кризис, кажется, миновал, и планета на пути к выздоровлению. Серо-желтые пятна лишаев-пустынь возвращаются в естественные пределы, а в перспективе должны и вовсе исчезнуть. Я и сам вырос среди степей и песков, но сейчас там, где прошло мое детство — зеленые сады. Что же до еще одной Земли… Сиринга и вправду похожа на Землю. И мне больно было бы думать, что этот прекрасный мир кому-то придет в очень умную голову перекроить по своему усмотрению. Содрать с него одежды из зеленого шелка и напялить грубый красный балахон.