Читать книгу "Крысолов - Иван Тропов"

– Где Роммель?

Крыса покосилась куда-то в сторону, словно смутилась. Потом завертелась в танце.

“Майор”. “Будет здесь”. “Несколько секунд”.

Та-ак… Что еще за новости? Что еще за “Роммель сейчас будет”?.. Все, все, все идет вразнос, валится из рук…

Или Роммель пошел с шестой ротой? Чтобы лично проследить, как подпилят деревья, а потом командовать атакой на машину? Ладно. Пусть.

– А ты кто? Пируэты.

– Хорошо, ротный. Не нужно посылать за Роммелем. Всех, кроме шестой роты, сюда.

Стас перебежал дорогу, вернулся к своей “ниве-шевроле”, сунулся в салон… и замер.

Белоснежка. Лежит, все так же уставившись в потолок машины красными глазками…

На сиденье рядом с ней Роммель. Поднял мордочку, поглядел…

Стас поежился.

Ох, блондиночка, блондиночка…

– Отойдите, герр майор, – не приказал, попросил.

* * *

Яму рыть не пришлось.

Она уже была готова. То ли ротный распорядился, тот, который его встретил…

Нет. Наверно, Роммель.

Стас вернулся к машине, открыл дверцу, нагнулся, протянул руки…

Сами собой руки остановились. То, что лежало на сиденье – было какое-то чужое. Словно это не неподвижная Белоснежка с простреленным животом – а что-то… кто-то чужой. Лишь притворяющийся коченеющим трупом Белоснежки. Кто-то чужой, только и ждущий, чтобы к нему прикоснулись…

Дотрагиваться совершенно не хотелось.

Стас оскалился. Чужой?! Прыгала на пистолет, ради тебя, защищая тебя, спасая, рискуя своей жизнью – ради тебя! А теперь, значит – чужой?!

Стас скрипнул зубами и осторожно, будто теперь это имело значение, подсунул руки под тельце, под бинты, темные и заскорузлые от засохшей крови.

И все же это было чужое… И будто бы тяжелее. Живая Белоснежка была легче.

Стас развернулся и пошел за придорожные кусты, в деревца.

Присел на корточки, осторожно уложил Белоснежку в вырытую яму.

Наверно, полагается сказать что-то… Что-то хорошее, честное, от души…

Но только…

Та Белоснежка, которой это все хотелось сказать, была не здесь. В памяти, в закоулках души, в сердце – где угодно, но только не здесь.

Здесь был лишь холодный трупик. Трупик крысы-альбиноски с простреленным животом. И все.

Черт бы побрал того графского ратника! И его, и его напарника, и Графа, и всю его новую ферму!

Стас зачерпнул горсть земли – холодной, влажной, почти жидкой грязи… Словно не горсть земли, а плевок… Но никуда не деться. Занес руку над могилой…

Под рукой пискнуло так, что Стас потерял равновесие и завалился вбок. Чуть не упал, оперся на правую руку – прикусил губу, чтобы не застонать от боли.

Из-под левой руки вынырнул Роммель. Встал на краю могилы, словно оттесняя от нее Стаса.

Или отгоняя.

Да, отгоняя. Этот взгляд…

Что ж. Может быть, он и прав.

Виноват.

Стас поднялся, шагнул прочь. Еще раз оглянулся.

Роммель все так же неподвижно стоял на задних лапах. Загораживая могилу с Белоснежкой, неотрывно глядя ему вслед.

Поодаль замерли Лобастый, Рыжик, Скалолазка, Уша­стик… Как-то неуверенно ежась и старательно не глядя в глаза…

Стас отвернулся и пошел к фуре. Медленно, без резких движений, словно нес полный кувшин. Чтобы не расплескать ярость, жгущую изнутри. Не расплескать раньше времени.

ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ

Небо на востоке светлело.

Тяжелый руль под руками, тяжелая махина рассекает мокрую дорогу, как крейсер, но повинуется каждому твоему движению… Если бы не это, сдержать ярость было бы куда труднее. Словно кровь закипает…

Серый это чувствовал. Полчаса уже как воды в рот на­брал. Настороженный, забился на самый край сиденья, прилип к правой дверце…

Крысы на полу тоже как не свои. Затихли, словно испуганные мышата. Личная гвардия… Только уже не пятеро, а четверо.

Мотор зарычал натужнее – машина пошла на подъем. Вырвалась на пригорок, и впереди, далеко в рассветном сумраке, показался поворот на северо-восток. На ту дорогу, что обходила Пензу и ее ближайшие пригороды с севера. На ту дорогу, что была чуть приподнята над окрестными лугами, и с нее хорошо были видны луга и лесополоса за ними…

Серый зашевелился, зашебуршал.

Ожил? Стас отпустил педаль газа, переставил ногу на тормоз. Начал сбрасывать скорость, оглянулся на Серого.

Нет. Серый опять сидел тихо, как мышь. Но, кажется, уже не так напряжен. Правильно, шерстяной… Не из-за тебя, не из-за тебя все это…

Стас дожал тормоз. Фура медленно, нехотя, сопротивляясь всей своей немалой массой, останавливалась. Вода уже не летела из-под колес тонкими зеркальными осколками, красными в свете задних габариток, и две волны по бокам делались все меньше и ниже, словно струя фонтана, у которого перекрыли давление…

Стас съехал на обочину и выключил фары, оставил только габаритки.

Где-то там, верстах в семидесяти позади, взвод крыс запер в машине четырех ратников Графа, не давая им высунуть носа из машины с начисто обгрызенными шинами.

Уже минут тридцать, как они должны были отзвонить своим, вопя во все четыре глотки о подмоге…

Должны были. А если что-то пошло не так?

Ладно. Все там должно идти как надо. Должно.

Стас подцепил с вешалки над спинкой кепочку. Маленькая, толком не натянуть. Ладно, просто накинем…

Козырек, главное, пониже. Чтобы картина маслом: водитель, вымотавшийся в ночную смену за тяжелым рулем., Слипаются глаза, клюет носом – ну и решил соснуть с полчасика, чтобы не вылететь на обочину на полном ходу, так и не вынырнув из сладких снов…

Стас поглядел на Серого.

Молчит. Ыва-ывать не пытается. Чувствует, что с этим сейчас лучше не лезть…

Ждать пришлось недолго. С развилки вынырнул на шоссе кортеж из пяти джипов. В каждом битком – по четыре-пять человек.

Почти взвод. Неплохо.

Машины, взметая волны воды, промчались по встречной полосе и ушли на запад. К старой ферме.

Будем надеяться, это все бойцы Графа, которых удалось выдернуть по тревоге. Все, кого согнали сначала к новой ферме, а теперь бросили к старой, на подмогу тем, запертым в машине…

Скорее всего, охранники с новой фермы тоже поехали. Должны были. Не каждый день на старой ферме обнаруживаются московские крысы, верно? И Граф должен был сообразить, кто их привел.