Читать книгу "Тотальное преследование - Николай Басов"

Но и этого Извеков не заметил, пропустил мимо внимания, а ведь не следовало так-то… Нужно было сосредоточиться и незаметным внушением, как у Тома уже не раз получалось с другими людьми, изменить внутреннюю установку сержанта, его мнение обо всем разговоре. В общем, Том просто не подумал, что этот долдон пошлет куда-то наверх докладную записку о его, Тома, странном поведении и его странных способах работы. Это была вторая ошибка – или третья, если считать его неконтактность с людьми, разумеется, кроме Тамары. Но если она или все остальные еще могли ему это простить, то с космопехом получилось не так, как хотелось бы.

И в общем неизвестно, что бы и как получилось, но совершенно неожиданно для Тома, а может, и для половины персонала госпиталя к ним на лечение попал некто Магис. Как подслушал Том на медсестринском посту, известный чуть ли не повсеместно на Луне и очень влиятельный мекаф. Обычно «губки» пользовались больницами с более солидным оборудованием, но этот вдруг решил лечиться у них, в Тихуа.

Вообще-то, как Том уже понимал, «губкам» на Луне нравилось. Главным образом из-за меньшей силы тяжести, чем на Земле. И скафандры тут были облегченными, и контакт с атмосферой был почти «прямой». То есть дышали они здесь без многих и многих фильтров, необходимых «внизу», как мекафы называли материнскую для человечества планету, и помещения у них устроены были комфортабельнее. Собственно, любой город, построенный тут, более чем на две трети состоял именно из помещений, оборудованных для мекафов, для их существования, и лишь по периферии оказывался устроен для людей, их функционирования и возможности обслуживать мекафов. При всем при том, что их количество не превышало одного процента от населяющих город живых душ… Разумеется, если у мекафов была душа, в чем некоторые теологи, как ни странно, сомневались. Это Извеков тоже выяснил непонятным для себя образом, хотя теперь даже не знал, когда же именно – еще на Земле или позже, уже здесь, когда влез в медицинские базы данных тихуанской больницы.

Условия для существования, по мнению Магиса, оказались тут скудными, и он решил слегка переоборудовать свой скафандр, чуть усилить его и немного отремонтировать. Тут-то Томаза и вызвали для этой работы. Вернее, вызвали почти весь техперсонал госпиталя. Явились два десятка человек, но… Посмотрели на это сооружение, на эти сложнейшие аппараты, обслуживающие Магиса, и отрицательно завертели головами.

А вот для Тома это не было запредельной задачей. Он подумал и вдруг решил, что почти все понимает. По крайней мере, у него не было сомнений, что сумеет во всем разобраться чуть позже, по ходу работы.

Скафандр стоял в специальной нише в «предбаннике» огромной, превосходно оборудованной палаты этого Магиса. И, как Том сразу понял, мекаф мог отлично следить за всем, что в этой… приемной происходило. Это обеспечивали и камеры, и микрофоны, и прочие датчики. Зачем нужны были такие сложности, Том не стал раздумывать, просто решил – пусть так и останется.

С тем же интересом, как о своих «левых» лодированиях, он стал размышлять об этом скафандре, потому что ему показалось, это помогло бы понять о захватчиках что-то важное и в любом случае интересное. А потом довольно неожиданно Магис с ним заговорил.

Как-то раз Том возился с креплением пластины, закрывающей коленные суставы тех многих ног «губки», которая могли бы в этот скафандр поместиться, и вдруг из невидимого динамика, установленного в помещении, раздались механические слова на английском:

– Ты и есть тот самый… – дальше шло неразборчивое, – о котором мне сказали, что ты можешь выполнить эту работу, не так ли?

– Не понимаю вас, – вежливо отозвался Том, оглядываясь по сторонам и пробуя установить, откуда же исходит звук.

– Не притворяйся… человек. Про тебя уже по нашей кабельной системе рассказывали, – оповестил его Магис. – Мы тоже местными… неформальными сведениями интересуемся.

– У нас они сплетнями называются, – отозвался Том. И тут же с интересом спросил: – Подсматриваете за нами?

Механический переводчик, который, вероятно, и транслировал эти переговоры, вдруг стал захлебываться, и динамик принялся перегонять звуки, которые испускал Магис, без перевода. Совершенно отчетливо для Тома мекаф проговорил по-своему:

– Много чести – подсматривать!.. Просто мы видим, но как это объяснить костистому?..

Тогда Том неожиданно осознал, что эта речь – что-то среднее между гортанными, как в арабском, и мелодичными, как в греческом, звуками, – ему понятна. То есть, конечно, ему приходилось напрягаться, чтобы перевести эти слова во что-то пригодное для понимания, но все же, все же!.. Это было доступно его разумению. А еще с большим изумлением он вдруг понял, что и сам может… на том же языке… ответить! Пусть неправильно, коряво, распознавая свои же ошибки в произношении, но… кажется, особого красноречия и чистоты фонетики от него не ждали. Он и произнес:

– Костистыми вы, завоеватели, называете людей? Любопытно… А разве у вас костей нет?

Наступила тишина, и Том пожалел, что фраза эта у него все же получилась до такой степени внятно. «Может быть, – мельком подумал он, – следовало маскировать свое знание этого языка?»

– Ты… – голос Магиса отчетливо изменился. – Ты умеешь говорить?!

Транслятор ожил и попробовал эту реплику перевести, но тут же последовал щелчок, и механический голос смолк окончательно.

– Чего же тут не уметь? – отозвался Том. Деваться было некуда, если уж он заговорил на языке захватчиков, следовало продолжать в том же духе.

– Говори громче, – приказал Магис. – С той стороны микрофоны не очень сильные… Я прикажу, чтобы тебя впустили сюда – вымыли как следует и впустили. Хочу посмотреть вблизи. – Мекаф помолчал и уже тише добавил: – И поговорить, если ты действительно можешь.

Так между Магисом и Томазом завязались эти странные отношения. Теперь у Извекова почти не осталось времени, чтобы заниматься своими прямыми, рабочими обязанностями. Его и домой не всегда отпускали, а отправляли в санобработку, иногда довольно жестокую, и Магис принимал его в своей палате.

Том садился в очень удобное, красивое кресло, и они просто болтали. Порой Магиса эти разговоры так увлекали, что он даже мониторы, помешенные напротив его кровати, очень сложной и избыточно навороченной конструкции, с водяным матрацем, с растяжками и манипуляторами, назначения которых не понимал ни Том, ни, похоже, сам Магис… В общем, все экраны как-то сами собой гасли. Должно быть, мекаф глушил их с пульта управления, которого Том никак не мог заметить.

Обычно Магис принимался поучать. Любил он это дело, особенно в разговорах с «костистым». Мекафы так называли людей за многое – за то, что форма их тела была жестко задана скелетом; за то, что зубы, например, у людей – «кости в чистом виде», как заметил Магис – торчали вперед и считались существенным украшением человеческого облика; за то, что люди имели странные хитиновые образования – волосы, ногти, и не только функциональные, на руках, например, но и на ногах… Почему ногти на руках имели смысл, по мнению мекафов, а на ногах нет – этого Том так и не понял.