Читать книгу "Найди свою мечту - Ферн Майклз"

Перед тем как написать в банк, Руби все тщательно взвесила. В конце концов она дала «добро» на продажу дома на Поплар-стрит и на оплату наличными за дом ее родителей во Флориде, с условием, что все будет оформлено на нее. Мать и отец могли обосноваться там до конца своей жизни, но должны были ежемесячно выплачивать Руби по сто долларов. Она была уверена, что родители откажутся от такой сделки.

Опуская письма в почтовый ящик, Руби мучилась угрызениями совести. Можно было временно разрешить семье Амбер обосноваться в доме на О-стрит или прислать ей пятьсот долларов после продажи дома на Поплар-стрит. Впрочем, она ничем не обязана сестре, напомнила себе Руби, не зависит от нее и ничего ей не должна. А ее давняя ненависть к Амбер?

Всю вторую половину дня Руби провела словно во сне, а в шесть тридцать вечера позвонила Опал, в Сан-Диего, зачитав по телефону письмо Амбер.

— Ты уже сама знаешь, как поступить, — рассмеялась Опал. — Просто хочешь, чтобы я одобрила твое решение. Признаться, я бы поступила именно так. Черт побери, из нас троих у тебя единственной есть деньги. Ты должна чувствовать себя на десятом небе от счастья. Что касается отца, то это самое настоящее вымогательство с твоей стороны.

— Как это понимать? — тихо спросила Руби.

— Ладно, не обижайся. Надеюсь, папа не догадается, как сильно он сейчас зависит от тебя. Поступай по своему усмотрению. Но ты сильно продешевила на квартплате. Подумай об этом.

— Это уже мое дело, — ответила Руби. — Кстати, когда ты научилась разбираться в таких вещах?

— От моего мужа, летчика военно-морской авиации, — прыснула Опал, затем серьезно добавила: — Ты выросла в моих глазах, Руби. Так держать и впредь. Причины не имеют значения. Послушай, с минуты на минуту должен приехать мой муж. Я постараюсь ублажить его и уговорить разрешить навестить тебя. О, я уже слышу автомобиль Мэка. Он управляет им словно самолетом. До встречи. Я люблю тебя и непременно напишу.

Руби почти час переписывала письмо Амбер, но без особой радости бросила его в почтовый ящик. Неделю спустя пришел ответ, в котором сестра упрекала ее за то, что она не предупреждает своих клиентов о переезде за месяц вперед. Амбер заявила, что не собирается брать на себя ответственность за какой-то проклятый банк и неизвестную египетскую цыганку. Руби нацарапала ответ, в котором просила сестру согласиться со всеми условиями и оставить ее в покое. Больше Амбер не писала, но банк сообщил, что Амбер и ее семья заселились в дом через час после отъезда жильцов.

Неделю спустя пришла телеграмма из банка, подтверждающая согласие родителей на выдвинутые условия владения домом во Флориде, а через три дня Руби получила бранное письмо от отца, которое тут же разорвала в клочья.

Она воспрянула духом после возобновления дружбы с Дикси, и никто, даже Андрей, не мог теперь вывести ее из себя. Руби писала подруге два раза в неделю, часто звонила по телефону. Обе женщины были полны решимости поддерживать дружеские отношения и делиться своими секретами, считая, что мужчины просто не способны на душевные порывы и выше всего на свете ценят свою независимость. Во время последнего разговора Руби призналась Дикси, что держит в тайне от мужа свои финансовые дела, хотя ей случается попадать в серьезные переделки. Дикси выразила одобрение этой самостоятельностью.

Руби пребывала в таком приподнятом настроении, что начала более терпимо относиться к мужу. Куда только подевались ее обычная неуступчивость и несговорчивость! Однажды Андрей даже обвинил ее в любовных связях на стороне, но и тогда Руби не вышла из себя.

Все это время она думала только о своих детях, о Дикси и о младшей сестре Опал.

Глава 10

Вторая половина дня выдалась мрачной и пасмурной. По окнам барабанил дождь. Эти звуки напоминали Руби муки той страшной ночи, когда на свет появилась Марта, и страшно раздражали ее. Сегодня она ненавидела всех и все. А тут еще позвонил доктор Эйсли, психиатр базы, больше года наблюдавший за Мартой, и просил прийти на очередное собеседование. Эти разговоры угнетающе действовали на Руби, но она делала все возможное и даже невозможное, чтобы помочь своему ребенку. Психиатр утверждал, что неврозы Марты — следствие сурового обращения с ней Андрея. Девочка постоянно пытается заслужить одобрение отца, но неизменно наталкивается на грубость и равнодушие. Доктор настоятельно советовал Руби поговорить на эту тему с мужем, если же тот не пожелает установить с дочерью теплые дружеские отношения, Руби придется серьезно подумать о том, чтобы забрать детей и оставить Андрея. Уже сейчас Марта нуждалась в серьезном длительном лечении.

Однако Андрей не желал даже слушать об этом. Он был убежден, что дочь нужно просто отхлестать по заднице, а все эти опасения насчет психики ребенка — выдумки самой полусвихнувшейся Руби.

— Ступай расскажи этому болвану о своем отце. Посмотрим тогда, кто будет виноват, — издевательским тоном заявил Андрей.

Доктор Эйсли внимательно выслушал прерываемую рыданиями исповедь Руби, но не усмотрел в состоянии Марты вины матери или влияния неблагополучной наследственности. Он заявил, что срыв произошел два года тому назад.

О, Руби хорошо помнила то время. Фактически она не жила тогда, а просто влачила жалкое существование и даже начала ругаться, что несколько успокаивало ее натянутые как струна нервы. Именно в те дни Руби пристрастилась к сигаретам. Андрей по-прежнему пытался добиться от Марты безоговорочного послушания, беспощадно, за самые мелкие нарушения, лишая ее заветных звездочек. Девочка тяжело переживала каждое наказание и именно тогда, в возрасте уже семи лет, первый раз намочила постель. Андрей сорвал с нее одеяло, собираясь как следует отшлепать дочь, но тут вмешалась Руби. Она словно разъяренная тигрица схватила со стола нож для разделывания мяса, приказала мужу отдать Марте одеяло и больше никогда не прикасаться к ней. Андрей швырнул ребенку одеяло и повернулся к Руби, но она угрожающе подняла вверх длинное лезвие ножа. Теперь Руби сомневалась, хватило ли бы у нее мужества обрушиться на мужа, но тогда ее свирепый вид остановил Андрея.

По крайней мере, она заставила его считаться с собой. Однако это продолжалось недолго. Последнее время Руби все чаще вспоминала Калвина, обвиняя его в своих несчастьях. Но по более зрелом размышлении приходила к выводу, что во всем виновата она сама.

Немало хлопот доставляла Руби и Амбер, которая вот уже три года жила со своей семьей в доме на О-стрит. За все это время она прислала два письма, содержащих одни только жалобы. Однако самые большие неприятности были еще впереди. Рена сообщила Руби, что банк угрожает лишить ее права выкупа заложенного имущества, так как Амбер уже полгода не вносит квартирную плату. Рена также красочно описала, во что превратился за три года дом: дыры в стенах, грязные пятна на полах от испражнений кошек и собак. Эти же животные испортили цветные украшения и двери. Рена насчитала шесть разбитых окон, сорванную с петель дверь. Трава на газонах не подстригалась, за цветами не ухаживали, весь кустарник погиб. На заднем крыльце не хватало двух досок, а в доме стояла страшная вонь. Руби даже подчеркнула это предложение.