Читать книгу "Последняя тайна Храма - Пол Сассман"

– Там все: имя парня и адрес. Просто делай как написано и…

Сзади послышался стук ботинок по мостовой, и молодой солдат подошел к Стене, встав в нескольких метрах справа от них. Хар-Зион приложил палец ко рту, указав стоявшему в тени мужчине, что разговор закончен. Коснувшись губами шершавых камней, он повернулся и не оглядываясь пошел через эспаланду к ожидавшему его Ави.

Когда солдат закончил молиться и удалился, мужчина вышел из тени, провел рукой по стене; достал сверток из щели и положил себе в карман.

Кембридж

Лайла встала в пять утра и тихо, на цыпочках, чтобы не разбудить Топпинга, вышла из спальни.

Она сама не совсем понимала, зачем согласилась переспать с ним. С профессором, конечно, было весело и приятно, а такой страстной ночи она давно не могла припомнить. Но даже в самые головокружительные моменты Лайлу не покидали назойливые мысли, будто тело ее стало какой-то бездушной машиной, двигающейся на автопилоте, а сама она думает о чем угодно, только не о сексе.

Она аккуратно, не хлопая, закрыла дверь дома и вышла на пустынную улицу. Ночь уже миновала, но солнце пока не поднялось, и опрятные викторианские коттеджи лежали в сероватой полумгле.

Вчера вечером она позвонила в Тулузу Жану Мишелю Дюпону и, объяснив, что интересуется Дитером Хотом и раскопками в Кастельомбре, договорилась встретиться с ним в 13.30 в его антикварной лавке. Самолет вылетал в десять из Хитроу, и у Лайлы была еще уйма времени, которое она не знала, как провести. В голове у нее пронеслась мысль, не прогуляться ли в Грантчестер, посмотреть на дом, в который она переехала после смерти отца. Бабушка и дедушка давно умерли, но мать по-прежнему жила там. С новым мужем, адвокатом. Или, может быть, банкиром? Лайла ни разу не говорила с матерью с тех пор, как шесть лет назад та во второй раз вышла замуж. Дочь расценила это как чудовищное надругательство над памятью отца. Пройдя несколько шагов в сторону пешеходной дороги, ведущей через водянистые низины к ее старому дому, Лайла вдруг остановилась и, резко махнув головой, словно недоумевая: «Что я делаю?» – побрела к вокзалу. Холодные капли слез покатились по ее щекам.

Египет, между Луксором и Каиром

Халифа глотнул остывшего кофе из картонного стакана, надкусил печенье и посмотрел в иллюминатор самолета на простиравшийся под ним крошечный мир.

Вид был великолепный: Нил, геометрически выстроенные поля, Западная пустыня точно мятый комок желтой бумаги. В другой раз он весь полет только и делал бы, что неотрывно разглядывал эту красоту. Халифа лишь второй раз в жизни летел на самолете, и лучшего способа насладиться очарованием и загадочностью Египта, этой страны, лежащей на перекрестке жизни и бесплодия, кроме как с воздуха, просто не существовало.

Однако этим утром совсем иные мысли занимали голову инспектора, и, одним глотком допив кофе, Халифа отвернулся от иллюминатора, за которым до горизонта простирались сказочные пейзажи, и сконцентрировался на добытой информации.

Он хотел отправиться в Каир еще вчера, сразу после разговора с Бен-Роем. Увы, на оформление командировки ушло больше времени, чем он думал, и на последний рейс в столицу Египта Халифа не успел. Зато появилась пара свободных часов, чтобы наконец поподробнее разобраться с загадочной четой Грац. А узнал он много интересного.

Первым делом инспектор выяснил, что у Антона Граца была средней руки фирма, специализировавшаяся на импорте овощей и фруктов. По сведениям Бен-Роя, Гед или Гец, который заказал поджог иерусалимской квартиры Ханны Шлегель, также занимался торговлей фруктами. Хотя Халифа и раньше подозревал, что Гец и Грац – одно и то же лицо, теперь у него появилось неопровержимое доказательство этого предположения.

Настолько же, если не более, интригующими показались Халифе параллели в биографиях Граца и его друга Пита Янсена. Во-первых, оба иностранцы. Во-вторых, подали документы на получение египетского гражданства и получили положительный ответ в одно и то же время – в октябре 1943 года. Однако – и в этом была еще одна странная параллель с Янсеном – каких-либо свидетельств о том, где жил и что делал Грац ранее, не сохранилось. Чем глубже Халифа погружался в расследование, тем сильнее становилось чувство, что, как и Янсен, Грацы намеренно скрыли свое прошлое. Более того, все то же чувство подсказывало следователю, что скрывали они одну тайну.

Но главная неожиданность ждала его впереди, когда он обратился к заявкам на получение гражданства, поданным Грацами. Сами заявки либо бесследно потерялись, либо были уничтожены. И о факте получения гражданства Грацами, по словам знакомого Халифы в министерстве внутренних дел, позволяли судить лишь административные записи, констатировавшие подачу заявлений и, соответственно, положительный ответ на них. А кто же именно оформил гражданство Грацам? Не кто иной, как Фарук аль-Хаким, тот самый чиновник, который через сорок лет запретил втягивать Янсена в расследование убийства Шлегель. Копнув чуть глубже. Халифа выяснил, что аль-Хаким также оформил гражданство Янсену. Этот факт установил давнюю связь между подозреваемым и его высокопоставленным защитником. Кроме того, стало очевидно, что аль-Хаким почти наверняка знал о тайне происхождения, которую всеми силами старались утаить Янсен и чета Грац. Хотя установленные Халифой факты не объясняли, чем руководствовался аль-Хаким, когда столь настойчиво защищал Янсена в 90-е годы, они вселили в следователя уверенность, что ключ к разгадке убийства Шлегель и последовавшим за ним махинациям с целью сокрытия истины, ключ к проблемам, неотступно преследовавшим его последние две недели, следует искать в доегипетском периоде жизни Янсена. И помочь в этом могли только Грацы.

Самолет внезапно начал качаться и маневрировать, заходя на посадку в аэропорт Каира, а в иллюминаторе возникли смутные, окутанные дымкой очертания Саккарского комплекса. Халифа прикрыл глаза и попросил Аллаха, чтобы далекая поездка была не напрасной и, вернувшись вечером в Луксор, он получил четкое представление о деле.

Грацы жили в эль-Маади, южном пригороде Каира. Тихий зеленый квартал, облюбованный дипломатами, экспатриантами и богатыми предпринимателями. Район с дорогостоящими виллами, где длинные улицы были засажены эвкалиптами, находился в удалении от трущоб египетской столицы.

Халифа приехал в эль-Маади в начале первого. Выяснив у продавца орехов на улице Ораби, как пройти к дому, где жили Грацы, он через десять минут был на месте. При виде массивного розового здания с вынесенными наружу вентиляционными блоками и подземной автостоянкой Халифа остро ощутил, насколько высоки барьеры, отделявшие его от элиты египетского общества: как бы долго и усердно инспектор ни работал, он никогда не смог бы накопить на квартиру в таком доме.

Прежде чем открыть стеклянную дверь, полицейский огляделся и заметил на противоположной стороне улицы телефонную будку. Он тотчас определил, что это тот самый автомат, из которого в последние месяцы столь часто звонили Янсену.

Отбросив недокуренную «Клеопатру», Халифа вошел в вестибюль и поднялся на лифте на четвертый этаж. Дверь в квартиру Грацев находилась в ярко освещенном холле. На лакированной деревянной поверхности висел большой, похожий на клык медный молоток, чуть ниже – ящик для писем, также из меди.