Читать книгу "Черное солнце - Валерий Большаков"

— Положим под ёлочку! — кричали они, надрываясь.

— Не-е! — орали другие. — Лучше фейерверк устроим!

— Сократим поголовье «интеров», так их и растак! — заключали третьи.

Один из турболётов взвихрил снег, отрываясь от земли, медленно подлетел поближе к импровизированному порту и снова сел, плавно откидывая сходни.

— Заноси! — крикнул летун, сбегая по аппарели.

Капитан сошёл вразвалочку на лёд, зашагал неторопливо, приближаясь к Сихали. Метнул два пальца к мятой фуражке и сказал:

— Почтение вам, генрук, и добрый день! Как вы себя имеете?

Тимофей усмехнулся.

— Пока что нас поимели, — вымолвил он.

— А надо по очереди! — хохотнул капитан.

— Что за груз?

— Энергонакопители, энергозаборники, — стал перечислять командир субмарины, — камуфляжные модули «Тень», пакетники… Игрушечки! Новьё!

— Контрабанда небось?

— А то! Эй, гляди, генрук, летит кто-то.

Сихали дёрнулся к северу, ожидая увидеть эскадрильи флаеров, но нет, подлетали с запада — обычный «батон» с парой остреньких крылышек, больше похожих на стабилизаторы. Покрутившись, турболёт завис и начал плавно опускаться, выпуская стойки лыжного шасси.

— Кого это ещё чёрт принёс? — проворчал Тимофей без особого радушия.

«Батон» выдвинул трап и открыл дверь, гнутую по форме обтекаемого корпуса. На снег сошли молчаливые парни, одинаковые, как бобы в стручке, все в белых каэшках и с лучемётами в крепких руках. Но это были не «оборонцы». А кто тогда?

Долго гадать Брауну не пришлось — по трапу спустился Джунакуаат Помаутук, приветливо улыбаясь Тимофею и делая ему ручкой.

— Приветствую верховного главнокомандующего! — сказал он, подходя ближе.

— Ну, вы мне тут наговорите, — ворчливо ответил Сихали. — Рад вас видеть, пастор. Я гляжу, команду вы собрали не хилую.

— А как же! — залучился Помаутук, быстро облизнув губы. — Сто пятьдесят ребятишек. Ну что? Приказывайте, главковерх!

Подошли Шалыт, Гирин, Гейтсби, Марта Вайсс.

— Забыл упомянуть вот о чём, — осторожно проговорил чаплан. — «Международники» отправили четыре колонны танков высшей защиты к горам Куин-Мод и Куин-Элизабет. Это уже не карательная экспедиция, это «чисто конкретный» захват и закрепление на территории. Похоже, МККР спешит наложить лапу на наши рудники…

Браун сузил глаза.

— И где они сейчас, — спросил он, — эти колонны?

— Они идут своим ходом по леднику Росса.

— Не дойдут, — процедил Сихали.

Достав радиофон, он отдал приказ каперангу Исаеву и спросил:

— Расстались уже с Мзиликази?

— Расстались… Высадил его на берег, где-то в Патагонии.

— Ясно… Ладно, действуйте, капитан.

Браун отключил радиофон и целую минуту молчал, бездумно оглядывая ледяные просторы. Фридомфайтеры тоже сохраняли «режим тишины». Встряхнувшись, Тимофей стал распоряжаться:

— Борт один отправляется в Куин-Мод. Выставляйте боевые точки… Да просто установите пакетники в кузова танков, вот вам и вся точка. Туда же камуфляжные модули, и загоняйте танки повыше в горы, чтобы обзор был получше. Ясно, товарищи генералы?

— Ясно!

— Борт два следует в горы Тил, борт три держит курс на Пенсаколу, а с четвёртым я сам полечу. Пастор, вы со мной?

— Так точно! — молодцевато откликнулся Помаутук. — А куда?

— В горы Элсуорта. Все в турболёт!

«Батоны» снялись почти одновременно, поднялись в воздух и разлетелись. Борт четыре потянул на запад.

Горы Элсуорта высились с краю древнего побережья, оледеневшего при жизни австралопитеков, и прикрывали Землю Эдит Ронне со стороны Антарктического полуострова, причём самый северный хребет этой горной страны будто нарочно назвали Сентинел.[122]

Там же вспучивал земную кору массив Винсон — самые высокие горы Антарктиды, сравнимые с Эльбрусом. Туда и держал курс «батон».

Ледниковый щит, покрывший материк, отбирал у гор высоту, скрадывая их подлинное величие, но и то, что поднималось к небу надо льдами, вызывало невольное почтение. Заснеженные великаны стояли нерушимо, мощно, будучи выше оледенений и прочей суеты.

— Вон, где плоская макушка! — сказал Сихали, склоняясь к Гирину, сменившему пилота.

Максим кивнул, заворачивая турболёт. Неровная вершина напоминала кратер потухшего вулкана со щербатым, полуразвалившимся валом, похожим на зубцы крепостной башни. Гору так и называли — Тауэр-Монт. Снегу у неё на макушке было мало — одни камни да «курчавые скалы», источенные злым ветром.

Турболёт завис, осторожненько коснулся горы лыжами — и осел, пригибая опоры шасси. Покрутившись, отыскал место для посадки и «батон», приведённый Помаутуком.

— На выход! — скомандовал Тимофей, запахивая каэшку и натягивая капюшон.

Фридомфайтеры потащили из турболёта «новогодние подарки». Развернули воронки энергозаборников, аккуратно собрали блоки, из которых складывалось грозное оружие, а под конец установили невысокую решётчатую мачту-опору, оттянули её растяжками, закрепили анкерами, взгромоздили наверх тяжёлый пакетный лазер, похожий на охапку длинных оребренных цилиндриков-колонок. Внутри полой сферы начал своё вращение радар-искатель. Прикреплённые присосками к голому камню, попискивали сканеры.

— Ждём, — обронил Сихали.

Он обернулся к турболёту, в иллюминаторах которого белели дорогие ему лица. Это было опасно — возить с собою Наташу и Марину, а что делать? Где найти для них безопасное место? В АЗО такого не было. Отправить их в ТОЗО? Ага, усмехнулся Браун. Чтобы их сбили по дороге «интеры»! Нет уж, пусть будут поближе…

Внезапно дверь «батона» распахнулась, и наружу просунулся Юта.

— Шеф! — заорал он. — Скорее!

— Что? — крутанулся Тимофей. — Летят?!

— Да не-е! Нас показывают! По ЭсВэ!

Белый с Купри, трудолюбиво копошившиеся над эллипсоидной антенной, рванули к турболёту. Браун поспешил следом.

СВ в салоне был всего один и, чтобы увидеть передачу за плотно сомкнутыми спинами антарктов, генруку пришлось залезть на сиденье. В экране он увидел недавний ужас — налёт на Леверетт.

«Молодец спецкор, — мелькнуло у него, — умелец!» В самом деле, «картинка» не прыгала, не мелькала — Элмер Данн показывал, что было, и делал это мастерски. У зрителя не возникало впечатления, что толпа на экране перепугана или что она озверела. Спецкор передавал главные чувства, владевшие тогда людьми, — отчаяние и ожесточённость. Вот мужик бешено орёт что-то неслышное в рёве и вое плазмы, его глаза устремлены в небо, а руки рвут каэшку, подставляя грудь. И тут же бледно-лиловая струя поражает мужика, располовинивая в мерцающем свете…