Читать книгу "Бумажная девушка - Гийом Мюссо"

В последний раз мы глотнули отвратительной и прекрасной грушевой водки.

В последний раз Лео Ферре спел нам, что «со временем все проходит…».

* * *

Огонь в камине пылал, по стенам прыгали тени. Мы устроились на диване. Билли положила голову мне на живот, я перебирал ее волосы. Она повернула голову и сказала:

— Пообещай кое-что.

— Все, что угодно.

— Пообещай, что не скатишься снова в ту дыру, из которой я тебя вытащила, и больше не будешь тоннами глотать таблетки.

Меня тронула ее забота, но я не был уверен, что, оставшись один, сумею выполнить просьбу.

— Том, ты снова живешь, снова можешь писать книги и любить. У тебя есть друзья. Будь счастлив с Авророй, пусть у вас родятся дети. Не позволяй себе…

— Плевать мне на Аврору! — крикнул я.

Билли встала с дивана и продолжила:

— Будь у меня хоть десять жизней, мне бы все равно не хватило времени, чтобы отблагодарить тебя за все. Я толком не знаю, что со мной произойдет и где я окажусь, но не сомневайся в одном: что бы ни случилось, я буду любить тебя всегда.

Она подошла к столу и достала из ящика ту самую книгу, которую нашел Мило.

— Что ты делаешь?

Я попытался встать и подойти к ней, но внезапно комната словно поплыла. Голова налилась свинцом, меня стало клонить в сон.

«Что происходит?»

Я сделал несколько неуверенных шагов. Билли открыла книгу — скорее всего, перечитывала эту самую двести шестьдесят шестую страницу, которая обрывалась на фразе «крикнула она, падая».

Глаза закрывались, силы покидали меня. И тут я понял:

«Водка! Билли едва прикоснулась к рюмке, а я выпил все…»

— Ты… ты что-то подсыпала в бутылку?

Даже не думая отнекиваться, она достала из кармана упаковку сильного снотворного, которое, очевидно, стащила в больнице.

— Зачем?

— Чтобы ты дал мне уйти.

Мышцы шеи онемели, меня ужасно тошнило. Я изо всех сил боролся с наваливающимся оцепенением, пытаясь не упасть, но предметы уже двоились в глазах.

Последняя четкая картинка, которую я успел заметить: Билли стоит у камина и кочергой помешивает угли, а затем швыряет книгу в огонь. Этот роман привел девушку в наш мир, он же отправит ее обратно.

Не в силах удержать ее, я упал на колени, в глазах потемнело. Билли открыла ноутбук. Я скорее догадался, чем увидел, как она втыкает в разъем серебристую флешку.

Зрение отказывало. Я услышал характерный щелчок, раздающийся, когда отправляешь мейл. Уже теряя сознание и падая на паркет, я услышал, как слабый голосок прошептал: «Я люблю тебя» — и растворился в небытии. Меня поглотил сон.

* * *

Манхэттен

Мэдисон-авеню

В Нью-Йорке часы показывали начало пятого. Ребекка Тайлер, литературный директор издательства «Даблдэй», сняла трубку. Звонила ее ассистентка.

— Пришла рукопись Тома Бойда! — сообщила Дженис.

— Ну наконец! Мы уже несколько месяцев ждем! — воскликнула Ребекка.

— Распечатать?

— Да, и как можно скорее.

Ребекка попросила также отменить ближайшие две встречи. Заключительный том «Трилогии ангелов» стоял на первом месте в списке приоритетов издательства, и ей не терпелось узнать, что представляет собой этот текст.

Она тут же принялась за чтение и отложила рукопись только поздним вечером.

Ни слова не говоря начальнице, Дженис и себе распечатала экземпляр. Она ушла с работы в шесть вечера, села в метро и поехала в свою квартирку в Вильямсбурге. По дороге она решила, что сошла с ума, — это ж надо, пойти на такой риск! За это могут и уволить. Но девушке не терпелось узнать, чем заканчивается трилогия, и она не смогла противиться искушению.

И вот в голове у двух читательниц стал обретать реальность придуманный Томом мир.

Мир, в котором отныне предстояло жить Билли.

* * *

Париж

24 декабря

9.00

Я открыл глаза только на следующее утро. Меня тошнило, во рту ощущался землистый привкус. В квартире было холодно и пусто. Огонь давно потух, в камине лежала горка пепла.

Мрачное небо нависло над городом, по стеклам стучал дождь.

Билли ушла из моей жизни так же внезапно, как и появилась. Мое сердце словно пробило пулей, и я снова чувствовал себя одиноким и несчастным.

37

Свадьба моих лучших друзей

Настоящие друзья — это те, кому можно позвонить в четыре ночи.

Марлен Дитрих

Восемь месяцев спустя

Начало сентября

Малибу, Калифорния

Владение раскинулось на возвышенности рядом с Зума-Бич, вокруг точной копии одного французского замка, построенной в шестидесятых годах миллионером-сумасбродом. Прогуливаясь по этим шести гектарам зелени, садов и виноградников, я чувствовал себя словно в бургундской деревне, а не на берегу океана, в месте паломничества серфингистов и любителей пляжей с белым песком.

Здесь, в этом укрытом от посторонних глаз месте, Мило и Кароль решили сыграть свадьбу. С тех пор как наше безумное приключение подошло к концу, мои друзья жили в любви и согласии, и я был страшно рад их долгожданному счастью.

Жизнь шла своим чередом. Я расплатился с долгами и решил проблемы с законом. Полгода спустя читатели наконец узнали, чем заканчивается «Трилогия ангелов», а экранизация первого тома оказалась такой удачной, что картина больше трех недель возглавляла список самых популярных фильмов лета. В Голливуде колесо фортуны крутится быстро: совсем недавно ты был лузером и пропащим человеком, и вот опять популярный автор, которому улыбается удача. Sic transit gloria mundi.[97]

Мило снова открыл наш офис и отныне вел дела с осмотрительностью старого индейца. Он выкупил «Бугатти», но, узнав о беременности будущей супруги, сменил спортивную машину на «Вольво»-универсал!

В общем, Мило больше не был Мило…

Казалось, судьба снова благоволила ко мне, но в душе я носил траур по Билли. Она исчезла, оставив у меня в сердце неиссякаемый источник любви, с которым я не умел обращаться. Я твердо решил сдержать слово и не позволял себе мыслей об антидепрессантах, транквилизаторах, амфетаминах и прочей наркоте. Чтобы не сидеть на месте и не тосковать, я затеял целое турне и несколько месяцев колесил по миру, раздавая автографы направо и налево. То, что я снова получил возможность путешествовать, оказывало на меня терапевтическое воздействие, но стоило остаться одному, как я тут же вспоминал Билли: волшебство первой встречи, остроумные словесные баталии, ежедневные ритуалы и задушевные беседы.