Читать книгу "Счастливчик - Майкл Джей Фокс"

больное сердце, и все — особенно я — переживали, что пока бабуля будет спать, мышь может пробежать по её кровати или даже по лицу, что несомненно приведёт к остановке сердца.

К счастью, этого не случилось. Бабуля спокойно переехала, а мышь так больше и не появилась. Мне запретили покупать другую. Отец забрал аквариум и пересадил в него несколько старых комнатных растений. Этот вновь образованный террариум был перенесён на балкон, что стало последним событием в жизни наших филодендронов или паучьих растений, или как там их правильно называют. Через несколько недель они погибли. А следующим летом умерла бабуля — её сердце в конце концов сдалось.

На Рождество мама поставила на кофейный столик тарелку с нечищеными грецкими орехами. Я их не ем, но прихватил один и держал его какое-то время с собой. Затем, как-то раз, я вышел на балкон, закинул орех в аквариум и вдавил его пальцем в землю, забыв про него до следующей весны, когда, к своему удивлению, увидел пробивающийся из земли тоненький зелёный росток. Орех пустил корни. Возможно из-за моего нелинейного детского мышления, связавшего воедино аквариум, мышиный побег и беспокойство за бабулю, — это маленькое чудо всегда казалось мне её посланием, свидетельством того, что она по-прежнему рядом со мной. Не помню, чтобы кому-то говорил об этом, но помню, как ухаживал за ростком, поливая и поворачивая к солнцу. Весна — это значит весенняя уборка, и, однажды вернувшись со школы домой, я увидел, что моего маленького дерева больше нет.

Лос-Анджелес, март 1995.

Подходили к концу съёмки «Американского президента». Дома в Нью-Йорке меня дожидались Сэм, Трейси и наши новорожденные малышки Аквинна и Скайлер. Как раз начала зарождаться идея о возвращении на телевидение, чтобы в будущем чаще находиться рядом с семьёй. Это было время огромного оптимизма и перемен в жизни, чему я большей частью обязан работе с Джойс. Хотя она тоже была в Нью-Йорке, я не перестал являться на встречи к девяти утра, хоть и по телефону, просыпаясь в шесть утра по западному времени. Одним утром перед звонком я отправил сообщение по факсу: мне приснился сон, который я записал на листе гостиничной почтовой бумаги.

«Я на нашей ферме в Вермонте. Помогаю парнишке возрастом около десяти лет (Сэму? Себе?) перебраться через пастбище с пасущимися на нём лошадьми. На другом краю стоит дом пастуха. Как только мы добираемся до него, мальчик проводит меня на просторную деревенскую кухню, где я прихожу в изумление от того, что вижу. Все поверхности — стол, столешница и каминная полка — были уставлены банками и горшками с ростками разных растений. Это был домашний питомник, и он процветал. Мы проходим через кухню ко встроенному в углу шкафу. Мальчик говорит мне с улыбкой: „Сейчас ты кое-что увидишь“ и распахивает дверцы шкафа.

Мне тяжело поверить в то, что я вижу. Это невозможно — внутри тесного тёмного и безвоздушного пространства растёт дерево. Даже не просто растёт, а — процветает, подобно бонсаю. Теперь, когда двери распахнулись, ствол и густые ветви начинают расти наружу прямо у меня на глазах, как в покадровой съёмке. Ветви тянутся к свету кухни и обрастают листьями.

Я знаю, что это за дерево. Мой грецкий орех. И он рос всё это время».

Благодарности

Аквинна и Скайлер, теперь, когда книга «трясущегося» папы закончена, я смогу чаще отвозить вас в школу. Сэм, спасибо, что позволил мне больше времени уделять моим делам, взяв на себя большую часть работы по дому. Трейси Поллан — моя жена, мой лучший друг — я люблю тебя. Ты прошла весь этот путь вместе со мной, и благодаря тебе я нашёл в себе силы поделиться с окружающими своим жизненным опытом. Я всё ещё под впечатлением от того, что тебе удалось затратить меньше времени и сил на рождение Эсме Аннабель, чем мне на появление этой книги. Она — чудо. Теперь я с смогу станцевать ещё на одной свадьбе. С такой семьёй, с такой жизнью, с такой любовью — я могу назвать себя счастливчиком.

Отдельной благодарности заслуживает моя мама, Филлис Фокс, которая провела со мной много часов в телефонных разговорах, рассказывая о захватывающей истории нашей семьи (жаль, что не получилось включить в книгу больше подробностей). Она и папа, Уильям Фокс, дали мне силы пройти через эту книгу и через всю жизнь. В процессе подготовки я также о многих вещах подолгу беседовал со своим братом Стивом, в частности о том тяжёлом эпизоде после смерти папы. Он понял, почему я хотел внести его в книгу и, возможно из-за того, что это всего лишь было небольшим отклонением от крепкой братской дружбы, — дал на это своё согласие. Также хочу сказать своим сёстрам Карен, Джеки и Келли, что многому у вас научился и очень вас люблю, сильнее, чем смогу здесь описать словами. Возможно получится в следующей книге.

Джойс — спасибо за всё. Работа над книгой предполагала затратить на неё невероятное количество одиноких часов, и благодаря тебе я смог ими насладиться.

С самого начала я знал, что должен самостоятельно написать эту книгу. Эта история слишком личная, чтобы быть рассказанной чужими устами (минимум сорок процентов от всего объёма). Плюс ко всему, я никогда этим не занимался. Я понимал, что мне нужен наставник в этом процессе, опытный и талантливый помощник, лучше из числа тех, кого я хорошо знаю, кто смог бы показать, как это делается и был бы честен со мной. К счастью, мой шурин Майкл Поллан согласился исполнить эту роль. Только с таким мудрым и терпеливым наставником я смог бы справиться с поставленной задачей. В течении последнего года Майкл вместе со мной упорно трудился над событиями моей жизни, хотя, наверное, предпочёл бы заниматься своими, особенно успехом его собственной книги, выдающимся бестселлером «Ботаника желания». Также я благодарен его жене Джудит Белтцер и сыну Айзаку за то, что разрешили мне на такой долгий период забрать у них столь важную часть их семейной жизни. Проницательность Майкла, его дружба, юмор и страсть в работе над книгой далеко не полный перечень того, чем он со мной поделился. Также он великодушно познакомил меня с его литагентом Амандой «Непоседой» Урбан из «Ай-Си-Эм». Непоседа, спасибо за твою поддержку, энтузиазм и проведение меня через лабиринты издательского мира. Я-то думал, что только шоу-бизнес может быть