Читать книгу "Дома стены помогают - Людмила Захаровна Уварова"

говоришь? Будто не знаешь моих обстоятельств?

У Ирены была сложная, затянувшаяся любовная история, о которой, кроме Марины, никто в институте не знал. Возлюбленный Ирены был дирижером эстрадного оркестра и требовал, чтобы Ирена присутствовала на всех его выступлениях.

— Приходится, — говорила слегка иронически Ирена, — лень спорить, доказывать, что устала или что вообще не люблю легкой музыки, потому приходится уступать и ходить на все эти зрелища…

— Прости, если можешь, — несколько натянуто произнесла Марина, — право же, я тебе не хотела говорить ничего неприятного…

— Верю, — Ирена кивнула красивой головой, — зато я тебе хочу сказать несколько слов, которые, может быть, и не совсем понравятся тебе. Идет?

— Идет, — согласилась Марина.

— Что это за альянс с этой девчонкой?

— С какой девчонкой? — чуть холоднее и суше, чем хотела, спросила Марина.

— Будто не знаешь. Она у вас, когда ни придешь, торчит целыми вечерами. Теперь уже развлекаться вместе с нею начали ходить. На что это, скажи на милость, похоже?

— Ни на что не похоже, — все так же сухо ответила Марина, — мы к ней привязались, девочка хорошая, чистая, как-то оживляет жизнь…

— Перестань, — резко оборвала ее Ирена, — неужели не понимаешь, к чему это может привести? Что из этого всего может получиться?

Она выразительно поглядела на Марину, и та, без слов поняв все то, что хотела сказать Ирена, мгновенно ответила ей:

— Пусть будет стыдно тому, у кого дурные мысли.

Так говорил обычно их старый учитель профессор Духоборский.

Не говоря больше ни слова, Ирена повернулась, пошла по коридору.

Марина посмотрела ей вслед. Почему-то подумалось в тот миг: когда-нибудь ей вспомнится все, что было сейчас — слова Ирены, насмешливый и в то же время укоряющий, сожалеющий взгляд, белые стены коридора, старая яблоня, настойчиво заглядывающая со двора в окно, и собственный уверенно звучавший, как бы чужой голос.

Степаша окончательно освоилась, стала поистине своей в их доме.

Теперь она приходила не один раз в две недели, а гораздо чаще, порой даже раза два за одну неделю. Как-то осталась ночевать. По правде говоря, она и не думала остаться, но погода была сумрачной, холодной, надвигался дождь, Марина ясно видела, девочке неохота выходить из теплого дома на дождливую улицу. Она предложила:

— Оставайся у нас…

— Нет, нет, — запротестовала Степаша, — мне завтра очень рано вставать.

— Почему? — спросил Алексей.

— Обещала в один дом прийти, убраться после ремонта.

Степаша сладко, со вкусом зевнула. И Марина как бы впервые увидела ее мелкие, должно быть, острые и крепкие зубы.

— Вот это зубы, — сказала Марина, — наверно, свободно можешь грецкие орехи перегрызть…

Степаша кивнула:

— Какие там орехи. Могу гвоздь пополам перекусить, хотите, покажу?

— Нет уж, избавь, пожалуйста, — Алексей замахал обеими руками, — еще чего придумаешь?

— А вы не бойтесь, Алексей Петрович, ни один зуб не сломается, а гвоздь пополам, — заверила его Степаша, но Алексей решительно произнес:

— Не надо, очень тебя прошу!

Марина открыла ящик шкафа, вынула свежую простыню, пододеяльник, натянула пододеяльник на плед, надела новую наволочку на подушку.

Сказала Степаше:

— Принеси раскладушку, она в коридоре, на антресолях…

— Будто бы я не знаю, — ответила Степаша. Мигом принесла раскладушку.

— Я на кухне могу переспать, — сказала, но Марина и Алексей, оба в один голос:

— Никаких кухонь! Ложись здесь…

Степаша поставила раскладушку возле самой двери, когда погасили свет, быстро разделась, весело проговорила:

— До чего хорошо…

И тут же заснула. Марина улыбнулась:

— Что значит молодость, уже спит без задних ног…

— Ты тоже быстро засыпаешь, — заметил Алексей и добавил резонно: — Впрочем, ты тоже недалека от молодости…

— А все-таки, — грустно ответила Марина, — тридцать два, это тебе, как ни говори, не двадцать…

— И все-таки не так уж далеко, — настаивал Алексей.

Марина засмеялась, быстро поцеловала, словно клюнула, Алексея в щеку.

— Ты у меня гуманист, альтруист и филантроп…

Это тоже была давняя присказка все того же профессора Духоборского, Марине присказка понравилась, и она еще в институте взяла ее на вооружение.

Степаша встала чуть свет, убрала раскладушку обратно, на антресоли, аккуратно сложила подушку, простыню, пододеяльник.

Хотя и двигалась тихо, осторожно, словно мышка, однако Марина проснулась, глянула на будильник.

— Еще половина пятого…

— Спите, спите, — прошелестела Степаша, — вам еще добрых три часа спать можно…

— Верных два с половиной, — ответила Марина, вновь засыпая.

Утром дождь разошелся вовсю, крупные дождевые капли стекали вдоль окна, туман поднимался над крышами домов.

— Ну и погода, — поежилась Марина, — как-то там наша бедняжка?

— Какая бедняжка? — спросил Алексей.

— Степаша. Наверное, вымокла до нитки.

Алексей внимательно посмотрел на Марину. Она спросила:

— Почему ты так глядишь на меня?

— По-моему, ты созрела, — сказал он задумчиво.

— Для чего созрела?

— Чтобы иметь ребенка.

— А ты хочешь? — помедлив, спросила Марина.

— Хочу.

Алексей подошел к ней, ладонью откинул челку с ее лба, прижался щекой к ее щеке.

— Будем тогда вместо того чтобы беспокоиться о Степаше, волноваться за своего собственного. Как, согласна?

Марина крепче прижалась к его щеке, на миг закрыла глаза. Вот так бы стоять всю жизнь, рядом с ним, своим единственным, самым дорогим на свете, и чтобы так было всегда, всегда.

— Согласна? — переспросил Алексей.

Она ответила чуть слышно:

— И ты еще спрашиваешь…

* * *

Отпуск у Алексея и Марины совпадал: с середины июля по середину августа — самое доброе время для отдыха.

Думали, гадали, решали, хотелось и на остров Валаам, поглядеть старинные церкви, построенные без единого гвоздя, и на юг, к Черному морю, хорошенько позагорать под жарким солнцем, и в прохладу Прибалтики…

Впрочем, Марина знала, все кончится, как и обычно, поездкой к родителям Алексея, в станицу Александровскую. Алексей — хороший сын, за год успел соскучиться по своим старикам, и они, само собой, тоскуют по нем, в общем-то, неплохо относятся к Марине, у них жить удобно, бесхлопотно, беззаботно, почему бы и не поехать в самом деле?

— А ты куда поедешь, девочка? — спросила Марина Степашу. — Наверное, к маме, в Воронеж?

— Вот уж нет, — ответила Степаша, — чего я там не видела?

— Ну да? — протянула Марина слегка разочарованно, думала, Степаша, должно быть, соскучилась по матери и по брату и поедет к ним, домой…

— Я еще не решила окончательно, — сказала Степаша, — поживу, подумаю.

Отодвинула от себя пустую чашку, расстегнула верхние пуговки блузки, голубой в мелкий горошек, подарок Марины к маю.

— Тебе что, жарко? — спросила Марина.

— Ужасно, — ответила Степаша, — может быть, оттого, что я целых две чашки чаю выпила?

Взяла посудное полотенце, стала обмахиваться им, словно веером.

Марина заметила на Степашиной шее нитку жемчуга.

— Смотри, — сказала, — это что, настоящий?

Степаша тронула рукой жемчуг.

— Конечно, настоящий,