Читать книгу "Два шага назад - Вадим Валерьевич Булаев"

имущества третьим лицам во временное пользование.

С разрешением на управление тоже, надеюсь, полный порядок. Водительские удостоверения в наши дни заставляют получать почти поголовно, так что неизвестный или неизвестная, у которого я одолжил очередную личность, с огромной вероятностью прошли необходимые курсы и сдали экзамены.

Обернулся к Психу и Роне. Они, не придумав ничего лучше, улеглись на пол, прикрывшись какой-то тёмной тряпкой размером с одеяло. Смешно...

— Вам не жарко? — не удержался я от замечания.

— Не-а, — глуховато донеслось из-под импровизированного укрытия.

— Почему?

— Потому что мы терпим, — огрызнулся первый номер.

— Каким образом?

— Героическим. Маяк! Хорош прикалываться! На всех выездах с парковок камеры стоят, в лобовуху смотрят. Будто ты не знал!

— А, ну да... Замаскировались.

Мои забавы выбесили даже Рону.

— Ты на дорогу выбрался?

— Давно.

— Тогда на ближайшем светофоре освобождай кресло, — потребовала она, с облегчением выскальзывая из-под тряпки и перемещаясь ко мне. — Я город неплохо знаю. Нам — на выезд.

Передав управление женщине, я перебрался в грузовое отделение и с лёгкой завистью смотрел как она, отключив ненужные опции, уверенно управляет машиной, одновременно соблюдая и все правила, и не изображая новичка на дороге.

При этом мать-соучастница ещё и умудрялась болтать ни о чём, регулярно сетуя на дискомфорт с неудобством сиденья.

Первый номер помалкивал, по-прежнему лёжа под тканью и категорически отказываясь выбираться. Оправдывался он так:

— Если квадрокоптер прямо перед лобовым стеклом зависнет, то меня не заметит.

Однако мне казалось, что объяснение столь упрямому нежеланию выбираться из-под тряпки несколько иное. Сослуживец, при всей его житейской тёртости, перенервничал и таким способом незатейливо успокаивался, наслаждаясь уютным теплом. Не зря же всем пострадавшим при стихийных бедствиях и прочих потрясениях стараются одеяла на плечи накинуть. Специалисты утверждают, эффект для психики поразительный.

Пусть прячется. Потом об этом комикс нарисует.

Оставив наставника в покое, я переключился на женщину. Имелись у меня к ней... даже не вопросы, а настойчивая жажда откровенности.

То, что Роне не смог отказать Псих, позволив увязаться за собой, не повод связываться с молодящейся тёткой, о которой я почти ничего не знаю.

— Зачем вы влезли в эту историю? Соскучились по новым эмоциям? Нервишки пощекотать захотелось?

Я не хотел грубить, но по-другому не получалось. Мать Психа это поняла.

— Маяк, мне бы хотелось узнать твоё настоящее имя, — на моё хамство она ответила вполоборота. Мягко, с доброй улыбкой, пробившейся даже сквозь накаченные губы.

— Для чего?

— Не люблю кличек. От них пахнет бестолковым ребячеством. А я... я тебе почти в бабушки гожусь, — закончила Рона расстроенным вздохом, точно в её истинном возрасте было что-то криминальное.

— Вит.

— Так коротко?

— Да. Полным именем меня и родители редко называли.

— Ну, хорошо, Вит… После смерти мужа у меня остался лишь сын. У нас сложные отношения, но мы любим друг друга. И поддерживаем. Я, наверное, должна извиниться за обстоятельства нашего с тобой знакомства и своё поведение в доме, но мне не хочется этого делать. Потому что тогда я буду неправа. Маленький каприз, — она кокетливо взмахнула длиннющими ресницами. — Мы с сыном повздорили в его прошлый приезд из-за взглядов на жизнь, и этот несносный мальчишка не соизволил извиниться! Теперь я его простила, пусть и не сразу. Материнское сердце отходчиво.

— Поздравляю. Какое отношение этот факт имеет к моему вопросу? — кажется, я догадываюсь, что пытался втолковать этой пластиковой красотке товарищ и почему он так настырно игнорировал её очередного любовника. Но пусть их… сами разберутся.

— Самое прямое, — женщина словно не замечала звучащего недружелюбия. — Сын мне рассказал, что вы задумали. Я посчитала нужным принять посильное участие, всецело одобряя его выбор.

У меня в голове будто прожектор зажегся. Псих... он ведь так и не ответил, ради чего ввязался в эту авантюру, хотя тема поднималась неоднократно. Уклонялся, юлил... Похоже, не с дамой мне надо разбираться, а с первым номером. Пора с тайнами заканчивать.

Повернувшись к товарищу, я настойчиво потребовал, схватив его за рукав рубашки:

— Говори!

— Что? — он недовольно покосился на мою руку, однако дёргаться не стал.

— Почему ты мне помогаешь? Для чего?

— Ты мой друг.

— Мало! Не верю! — при всех возможных отклонениях в развитии, позволяющих человеку законно держать оружие и воевать, сопереживание с преданностью как-то не входят в предполагаемый перечень. Должно быть что-то ещё. Что-то большее, основательное. — Ты скрываешь...

— Он не рассказал? — изумлённо донесся голос Роны. — В тайне держал?

— Мама! — почти выкрикнул Псих, свирепо взглянув на женщину и негодующе засопев.

Я заинтересованно выгнул бровь.

— Не перебивай, — мать строго одёрнула разволновавшееся чадо. — Твой друг имеет право знать. Недопонимание ещё никого до добра не доводило. Ты со мной согласен?

— Да, мама…

— Тогда дай мне сказать... Вит, у нашей семьи непростая судьба. У Арти...

— У кого?

— У Арти. Моего сына зовут Артур. Он и это от тебя скрыл, маленький стервец, — укоризненный взгляд Роны, на секунду отвлёкшейся от управления, заставил сослуживца потупиться. — У Арти была дочь, рождённая вне брака. Описание хронологии пресно и прозаично. Вкратце: мимолётный роман научного сотрудника с юной студенткой, неожиданная беременность, скандал, много глупости, гонора, обид, взаимных упрёков, излишней принципиальности, расставание, полная потеря друг друга и случайное сообщение об отцовстве почти через десять лет. Дальний знакомый проболтался.... Её звали Логоя, — резко закончила она.

Логоя? Необычное имя. И очень знакомое.

Я его где-то слышал, но где?

Человечки из комиксовых блокнотов затанцевали перед глазами, кружась в мультяшном вальсе и постепенно превращаясь в одно целое, более всего схожее с девичьей фигуркой.

— Ло, Го, Я, — расшифровал я незамысловатый ребус появления детских имён. — Ло и Го.

— Да. Ло и Го. Память о Логое, — подтвердила Рона.

При упоминании девушки в прошедшем времени стало ясно, что её больше нет на этом свете, но озвучивать столь очевидный вывод — цинично бить по больному.

— Соболезную.

Только сейчас заметил — Психу материнская исповедь давалась тяжело. Он жмурился, отворачивался, кусал нижнюю губу, сдерживая кипящие внутри чувства. Тряпка отлетела в дальний угол.

Отпустив рубашку товарища, я пожалел, что устроил это шоу с признаниями. Потом бы выспросил, аккуратно. И вообще, мог бы и без ответов прожить.

Женщина, стараясь не