Читать книгу "Меня зовут Шон - Клер Макгоуэн"

беспокоился за Сьюзи. То, что она рассказывала о Нике, о его собственничестве… Все это было очень похоже на манипуляцию.

— Вы и половины всего не знаете.

Я рассказала ему, что мне известно, как Ник наблюдал за Сьюзи с помощью системы сигнализации, как он сбрасывал настройки отопления и коды на входной двери, чтобы сбить ее с толку, как он удаленно проигрывал музыку, чтобы она решила, будто сходит с ума. Доктор Холт крепко сжал в руках руль.

— Раз он ее не бьет, никто и не думает о насилии, — пробормотал он, и я догадалась, что это относится не только к Сьюзи.

— Думаю, теперь он мог перейти к более решительным действиям, — добавила я, вспомнив о погребе.

— Как раз во время беременности домашнее насилие обычно и усугубляется, — подтвердил он, обеспокоенно поглядев на меня. — Элинор… Несколько дней назад умер еще один врач. Джеймс Конвей. Кажется, он знал вашего мужа. Ему было известно о Патрике и Сьюзи.

— Он собирался ее шантажировать, — сказала я, не объясняя, откуда мне это известно.

— Не думаете, что Ник мог…

Я не стала отвечать. Не самый удачный момент для объяснений. После недолгого молчания он попросил:

— Не хочу пропустить съезд. Скажите, когда будем подъезжать.

В темноте и снежной круговерти мы едва не проскочили нужное место, и пришлось поворачивать слишком резко. Я до боли в пальцах вцепилась в ручку дверцы. И вот мы уже несемся по узкой дороге, казавшейся особенно темной после ярко освещенного шоссе. Джип подпрыгивал на ухабах, оставшихся после прежних заморозков. Впереди показался мой одинокий засыпанный снегом дом, «Плющ». На крыльце виднелась фигура женщины, отчаянно колотившей в дверь. Сьюзи! Я увидела, что она в легкой одежде и без обуви. В свете фар было заметно, что ее босые ноги покраснели.

Стойте! — крикнула я, инстинктивно схватившись за руль. — Это она!

Возникло секундное замешательство. Доктор Холт рванул руль в одну сторону, а я — в другую. Но этого мгновения хватило, чтобы прямо перед нами возникла темная фигура. Доктор Холт, отчаянно ругаясь, ударил по тормозам, но дорога слишком обледенела. В свете фар джипа я увидела ошарашенное бледное лицо и поняла, что сейчас произойдет, но с этим уже ничего нельзя было поделать.

Сьюзи

Я не понимала, что происходит. Я бросилась через дорогу — неимоверный холод колол мои пятки словно иголками — и побежала прямо к дому Норы, хоть он и казался пустым и темным. Вероятно, мне и ее следовало опасаться. Просто больше бежать было некуда, и мне оставалось только надеяться, что она прячется в гостиной с выключенным светом. Я кричала, но мой голос заглушал ветер.

— Нора! Пожалуйста! Помоги!

Мне ведь не мерещилось: она на самом деле постоянно мне помогала, советовала бросить Ника, рассказывала о моих правах! Пожалуй, она все же не желала мне зла.

Ничего. Ее не было дома, а ко мне неумолимо приближался Ник, ковылявший по дороге с бранью и воплями. Никогда прежде я не слышала от него таких ужасных слов.

Я понимала, что добром это не кончится. Он утащит меня обратно, запрет в погребе и продержит там, пока я не рожу. Может быть, сообщит в больницу, что мы переехали, и заставит меня рожать прямо там, одну. Интересно, сколько времени пройдет, прежде чем меня начнут искать? Месяцы? Годы, если он будет достаточно умен? А он достаточно умен — как долго ему удавалось меня дурачить. Все это промелькнуло в моей голове за считаные секунды, и тут я увидела свет фар.

Машина ехала слишком быстро, рыская от обочины к обочине на узкой дороге. Ник всегда меня предупреждал: «Посмотри в обе стороны, до того как переходить!» — но сейчас не последовал своему же совету. Автомобиль, большой тяжелый джип, несся прямо на него. Не знаю, крикнула ли я, предупреждая Ника об опасности, или только хотела это сделать, но тут машина налетела на него и отбросила в придорожную канаву, словно куклу.

Джип остановился едва ли не поперек дороги, и из него кто-то вышел. Нора. Но это была не ее машина. Хотя я явно где-то уже видела этот джип. Потом я увидела, как водитель выскочил и побежал к Нику, сбрасывая на ходу толстую зимнюю куртку, чтобы было удобнее двигаться. Я узнала этого коренастого ловкого человек. Это был доктор Холт. Он склонился над Ником и попытался провести непрямой массаж сердца, пока мы с Норой, безмолвные и замерзшие, наблюдали за его действиями.

— Он мертв.

Доктор Холт выпрямился и трясущейся рукой вытер рот. Снежные хлопья кружили над нами, облепляя щеки, ресницы и белое неподвижное лицо Ника, на виске которого расплывалось кровавое пятно.

— Господи… Я убил его. Меня лишат прав. Лишат практики.

Не знаю, как дальше развивались бы события, если бы там оказались только доктор Холт и я. Я была в полубреду от потрясения и холода, а он порывался вызвать полицию и сознаться во всем. Пожалуй, при поверхностном расследовании мы могли бы выкрутиться, если учесть, что Ник возник из ниоткуда посреди неосвещенной дороги. Но у него на лбу красовалась ссадина, на крышке от кастрюли оставались следы его крови, а машина явно вильнула в его сторону. От полиции эти детали не ускользнули бы. И доктору Холту предъявили бы обвинение в опасном вождении. Могли уволить. Он потерял бы все. А я… я не знаю, что случилось бы со мной.

Как бы то ни было, все вышло совсем иначе. Вышло так, что Нора — Элинор — подошла и взяла доктора Холта за руку.

— Давайте пройдем в тепло, — сказала она, кивнув в сторону дома, из которого я только что сбежала. — Пойдем в дом и обсудим, что делать дальше.

Элисон

Февраль, два месяца спустя

— Элисон, звонила жена. Сьюзи Мэтьюз, — в тот же день ближе к вечеру сообщил Том, прислонившись к перегородке кабинетика, от чего та угрожающе прогнулась. — С ней все в порядке.

Элисон смутно тревожилась за глубоко беременную женщину, которая, казалось, бесследно исчезла.

— Сказал ей, что она теперь вдова?

— Не… Попросил зайти. Нам нужно официально его опознать.

Когда они пошли к начальнику, детективу-инспектору Клер Фишер, и попытались объяснить догадки Элисон по поводу этого дела, та сказала, что тело почти определенно принадлежит Нику Томасу. Труп под снегом практически не разложился, а в кармане джинсов оказался бумажник. Попал под машину, тело все это время пролежало в канаве. Дело ясное.

И все равно что-то во всем этом