Читать книгу "Трудно быть ангелом - Анна Шехова"

Мне хватало ума и психологических знаний, чтобы понять бесполезность борьбы со страхом. Страх невозможно победить, поскольку есть у него одна досадная черта – чем больше мы с ним боремся, тем больше он крепчает. Как древнегреческий Антей, который, оказываясь на земле, каждый раз поднимался с новыми силами.

Когда невозможно убить страх, остается наблюдать за ним.

Чтобы отрезать пути к отступлению, я написала о своем решении в ЖЖ и объявила о нем на ближайшей встрече нашего клуба.

Моя запись была по-ночному драматична и по-ангельски пафосна: «Одиночество – мой осознанный выбор сейчас…»

Был, правда, у нее и еще один мотив: мне страстно не хотелось, чтобы кто-то решил, будто Тим сам ушел от меня. И, конечно, как всегда бывает в сказках, похожих на жизнь, именно так все и решили. Женщина больше всего похожа на брошенную и несчастную именно тогда, когда она яростно утверждает обратное.

– У кого проблемы? Это у меня проблемы? Нет у меня никаких проблем, и вообще, я спокойна и счастлива! Неужели не заметно?

Пока Тим искал квартиру, я усиленно готовилась остаться одна. Помимо всех уже предпринятых действий, я написала последнюю главу своей книги и оставила свою героиню в одиночестве. Я не планировала такой концовки, просто Вирге, как и мне, пришло время пройти часть пути одной, не уповая ни на чью шпагу, кроме своей собственной.

В те дни я много читала и думала об одиночестве. Я купила себе подборку книг Ошо и начала поглощать их одну за другой. Я выписывала особо понравившиеся цитаты и рассылала их по «аське» друзьям.

– Ошо – гениален! – стучала я Анечке. – Посмотри, что я сегодня нашла. Это же именно то, о чем я думала. «Только самодостаточный человек…»

– Не подсаживайся на это слишком сильно, – предупреждала Анечка. – Самодостаточность – путь для тех, кто хочет стать бодхисатвой, а не выйти замуж.

– А может, это моя судьба – стать бодхисатвой? – лукаво-мечтательно говорила я. – Ну, сама посуди, какая из меня жена? Готовить, кроме салатов, ничего не умею, с иголкой не дружу, дома почти не бываю, а когда бываю – большую часть времени провожу за компьютером. Будь я мужчиной, в мои достоинства можно было бы вписать хотя бы то, что я не пью, не курю и занимаюсь спортом, но для женщины это слишком мелкий бонус. Так что, чует мое сердце, через годик-другой я покину вас и уеду медитировать в ашрам…

Я перекроила свое расписание таким образом, чтобы в нем осталось минимум свободных вечеров, и все мое время было распределено – пусть и в гибком режиме – между работой, тренировками и йогой.

Ночами я писала страницы об одиночестве, пытаясь представить, как скажется на мне год, прожитый в роли Одинокой Женщины. А два года? А три?

Через год я виделась себе сильной и самодостаточной женщиной, которая без мужчины чувствует себя так же счастливо, легко и уверенно, как и с мужчиной. Слово «аскеза» ласкало мой слух куда больше, чем слово «роман». Я предвкушала, что наконец буду вести образ жизни, достойный своего прозвища, а то приступы ревности, похоти и обжорства, нападавшего на меня обычно после полуночи, мало вязались с имиджем Ангела.

Я стану уравновешенной и спокойной, эдаким Буддой в женском обличье. И, кто знает, возможно, приехав в ашрам, я пойму, что обрела настоящий дом? Господи, ведь ни в одной из священных книг нет заповеди, что каждая женщина непременно должна стать женой и матерью.

Все эти манипуляции с собственным сознанием в итоге все-таки привели меня к желаемому результату. Отъезд Тима, мысли о котором еще две недели назад ввергали меня в трясину депрессии, теперь ожидался мной с нетерпением. Я чувствовала себя как подросток, которого родители впервые оставляют дома одного: легкий страх приглушался предвкушением свободы и пока неведомого испытания. Теперь я уже жаждала поскорее остаться в одиночестве и начать практиковать свою аскезу. Пока мы с Тимом жили под одной крышей, опробовать идею воздержания никак не удавалось: все наши разговоры, начатые после ужина, заканчивались сексом – почти как в первый год брака.

Но я уже составила себе новый график жизни, которого собиралась придерживаться после отъезда Тима. Он включал час йоги рано утром, работу днем, вечером – тренировки по фехтованию, тренажерный зал, новые главы книги, а перед сном – медитацию. Выходные отводились под встречи с друзьями, фотографии, одинокие прогулки в парке – чтобы проветрить голову, заполненную буквами.

Это были две самые долгие недели в моей жизни.

…Это была славная битва, и я ее выиграла…

В какой-то из дней я проснулась с тем ощущением, которое когда-то в детстве знаменовало для меня начало нового года. Тогда я открывала глаза и чувствовала – вот оно! Совсем рядом со мной, за белой дверью с вставкой из непрозрачного стекла стояло Чудо. Так странно, вроде бы стрелки на часах двигались с той же безразличной тупостью, что и вчера. И тем не менее весь мир был – новый. И какое-то время меня сладко знобило от осознания того, сколько новых возможностей открывается для меня в этом мире.

Этим утром я не сразу поняла, что случилось. И только потом, поднявшись, добравшись до ванной и взглянув в зеркало, осознала – битва закончена. Страх перед одиночеством и страх перед будущим сдали позиции и отступили в далекие темные углы моего подсознания.

Да, я предполагала, что они вернутся еще ни раз, когда я выползу на берег после очередного жизненного шторма. Он будет толкать меня снова и снова в теплый замшелый угол, где можно спрятаться от всего мира.

Но сейчас я уже не боялась. Мне не было страшно оставаться одной. Я словно разорвала все опутывающие меня мо́роки и шагнула на свободу.

За последний месяц я поменяла в своей жизни больше, чем за предыдущие несколько лет. Это была настоящая генеральная уборка – такая, когда пыль стоит столбом, куча вещей выносится на свалку, открываются настежь окна, и в дом врывается тот самый свежий воздух, о существовании которого мы почти забыли.

Мой день начинался с того, что я просыпалась и думала – что стало лишним в моей жизни? Какие вещи давно потеряли смысл и ценность, как кусок засохшего батона в холодильнике, который никто уже не будет есть, но который страшно выбросить? Нас же так долго и тщательно приучали в школе беречь каждый кусочек хлеба, сметать крошки со скатерти в ладонь, делать бесконечные невкусные шарлотки из черствых булок. И этот злополучный кусок батона лежит, прибереженный на непременный черный день, когда мне придется горько сожалеть о каждом выброшенном сухарике.

Я впервые поняла, что со своей собственной жизнью поступаю точно так же, как с холодильником, забитым ненужными, тухнущими продуктами. Или со шкафом, наполненным старыми вещами, не ношенными много лет. Я забиваю ее черствыми невкусными кусками хлеба, старыми свитерами, которые мне не идут, ароматическими маслами с вышедшим сроком годности, пустыми флаконами из-под духов… В ней накопилось столько хлама, что не хватает места не для чего нового. Здесь даже кислорода уже недостаточно для свободного и легкого дыхания. А я дорожу каждой деталью этого хлама, потому что боюсь грядущего Черного Дня, как обещанного Апокалипсиса.