Читать книгу "Антисоветский проект - Сергей Кара-Мурза"

Кстати, такую «работу с прохладцей» только недавно сталиназывать уклончиво – рестрикционизм. А Тейлор называл это попросту – саботаж.Так что и рачительный хозяин-капиталист бывает бессилен. Вот что сказано в обзорепо этой проблеме: "Феномен рестрикционизма распространен во всехиндустриальных странах и существует без малого 200-250 лет. Никаких надежныхсредств борьбы с «социальной коррозией производства» не придумано… Суть «работыс прохладцей» в том, что рабочие физически могут, но психологически не хотятвыполнять производственное задание, тем не менее делая вид, что трудятся изовсех сил. В этой работе по видимости и заключается суть дела. Тейлор, наблюдаяповедение своих товарищей-рабочих, писал о том, что в мастерской все были всговоре относительно нормы выработки: «Я думаю, что мы ограничивали эту нормуодной третью того, что мы свободно могли бы производить». Причем, открыто никтоне приостанавливал работу. Напротив, в присутствии администрации все делаливид, что усиленно трудятся. Но стоило надзирателю покинуть помещение, какрабочие тут же прекращали свою деятельность" (А.И.Кравченко. «Мирнаизнанку»: методология превращенной формы. – СОЦИС, 1990, № 12).

Ф.Тейлор считал, что рестрикционизм – один из методов борьбырабочих за свои интересы. М.Вебер также видел в этом явлении сознательнуюустановку, продукт коллективной самоорганизации, используемый для давления наадминистрацию («негативное участие в управлении»). Иллюзии эффективностистимулирования рабочих угрозой – продукт раннего, «манчестерского капитализма»,они давно в современном производстве изжиты.

В начале ХХ века Тейлор разработал приемы «научногоменеджмента» – разделения производственного задания на простейшие операции,которые легко нормируются. Какое-то время это давало отдачу – ему, как пишут,удавалось заставить повышать выработку даже старых и ленивых рабочих. Потом этасистема с прогрессивно-премиальным типом оплаты стала буксовать, ееиспользовали для интенсификации труда рабочих-иммигрантов, боящихсяпротестовать.

Начались разработки других систем стимулирования, и с техпор сменилось уже несколько поколений их. В 90-е в США случилась новая волнаухудшения трудовой мотивации, и проблема эта вовсе не так проста, как еепредставил антисоветский миф. Кстати, один из наших крупных организаторовпромышленности (В.Кабаидзе) мне рассказывал, что в конце 80-х годов он был вСША в родственной фирме и спрашивал директора, как они заставляют хорошоработать своего «дядю Джима». И «их» директор изложил ему приемы абсолютно теже самые, что применял и советский директор. «Прорабатывать, прорабатывать ипрорабатывать!». Увольнять бесполезно.

Видный американский социолог в области труда и управленияФ.Херцберг (на мой взгляд, исключительно умный и глубокий человек), писал в1989 г. о системах стимулирования: «Все побудительные факторы такого рода,будучи применены, быстро теряют свою эффективность. Появляется необходимостьпоиска все новых и новых средств идеологической стимуляции. Последняя служиламощным орудием побуждения к труду в Советской России после Октябрьскойреволюции и сохраняла свою действенность до конца 40-х годов. Однако с тех поридеологические стимуляторы в значительной мере обесценились, посколькунаступило неизбежное „насыщение“ и привыкание к ним. Сегодня уже необходимоискать новые формы вознаграждения за труд, такие как, например, системабонусов. Правда, и они со временем потеряют свою эффективность, как этопроизошло в США в 70-80-е годы, когда Японии и другим странам Тихоокеанскойдуги удалось превзойти Америку по показателю выработки на одного работника»(Ф.Херцберг, М.У.Майнер. Побуждения к труду и производственна мотивация. –СОЦИС, 1990, № 1).

В антисоветском мышлении уже с 60-х годов стало созреватьотношение к трудящимся как «иждивенцам и паразитам» – чудовищный выверт тупогоэлитарного сознания. И уже тогда возникла идея так переменить общественныйстрой, чтобы «наказать» этих люмпенов и паразитов. Чем же их можно былонаказать? Безработицей, а значит, голодом и страхом. В открытую об этом сталиговорить во время перестройки. Вот рассуждения близкого тогда к Горбачевуэкономиста Н.Шмелева: «Не будем закрывать глаза и на экономический вред отнашей паразитической уверенности в гарантированной работе. То, чторазболтанностью, пьянством, бракодельством мы во многом обязаны чрезмернополной (!) занятости, сегодня, кажется, ясно всем. Надо бесстрашно ипо-деловому обсудить, что нам может дать сравнительно небольшая резервная армиятруда, не оставляемая, конечно, государством полностью на произвол судьбы…Реальная опасность потерять работу, перейти на временное пособие или бытьобязанным трудиться там, куда пошлют, – очень неплохое лекарство от лени,пьянства, безответственности» (Н.Шмелев. Авансы и долги. – «Новый мир», 1987, №6). Итак, вот идеал трудовых отношений в уме «демократа»: для рабочего –«опасность потерять работу или быть обязанным трудиться там, куда пошлют».

Под давлением пропаганды множество людей поверили, чтосоветская система органически не может организовать людей на хорошую работу.Это неправда, советские рабочие были именно высоко мотивированными иориентированными на повышение содержательности работы и на техническийпрогресс. Это показали сравнительные международные исследования14.

Представляя советский тип трудовых отношений как подрывающиймотивацию трудящихся, нам уже десять лет демонстрируют ту альтернативу, которойсоблазняли. Надо же подвести итог. То, что мы видим сегодня на сложноорганизованном производстве, именно в сфере мотивации есть чудовищный регресспо сравнению с советским обществом даже 70-80-х годов. Например, во многихбольницах идет деградация всей трудовой системы, утрата персоналом чувстваответственности, что приводит к большому излишку смертей. В промышленностинаблюдается то же самое, только выражается в материальных потерях.Технологическая дисциплина и качество труда ухудшились чудовищно. В массерабочих квалификация упала. Мы не стали делать «мерседесов», но ВАЗ-2105сегодня сделан гораздо хуже, чем в 1983 г. (я испытал это на собственнойшкуре). При том, что люди реально ощущают угрозы – дальше некуда.

Каковы же тенденции? В совокупности они именнонеблагоприятны. Во многих отраслях промышленности начался вал системныхотказов. Предприятия убеждаются, порой с удивлением, что не могут выполнитьработы, которые десять лет назад были для них тривиальными. Иногда заводполучает выгодный зарубежный заказ – и не может выполнить. Чаще всего из-заутраты кадрового потенциала – и разработчиков, и инженеров, и рабочих. Томуесть свидетельства и документальные, и беседы с директорами. И это – именно«неумолимые» тенденции, причем никаких усилий их переломить не делается. Естьусилия лишь по созданию анклавов модернизированного производства. Носовокупность этих анклавов такова, что страна на них выжить не может.

Конечно, состояние всей системы трудовой мотивации истимулирования труда в промышленном производстве в СССР было еще неустойчивым.Происходила быстрая урбанизация, ломался привычный образ жизни, шкалакультурных норм и общественного контроля. Люди, недавно начавшие осваиватьгородской образ жизни, находились в состоянии стресса – изменялись ихпотребности и в то же время было велико наследие нашей бедности инеустроенности. В городе они переживаются иначе, чем в родной деревенской избе.