Читать книгу "А-Прогрессор - Александр Зайцев"

Натолкнуть на идею глубоко сидящего в воде судна мне его не удалось. Как о стену горох, он игнорировал все намеки! Но нашелся тот, кто внял. Но когда Рисус пришел к старому мастеру со своей идеей, то был с позором изгнан и лишен звания подмастерья. Вот такие выверты иногда выдает судьба. Юноша принес корабелу ответ, над поиском которого тот провел почти всю свою жизнь, и что в итоге? Изгнание и поругание. Неисповедимы пути человеческого разума…

Рисус метался в поисках того, кто поможет ему построить корабль мечты. Но мало кто слушал двадцатиоднолетнего подмастерья, которого к тому же выгнали с предыдущего места работы. К кому он только не обращался: к купцам, к лордам, попытался даже получить аудиенцию у адмиралов и самого короля. Без толку. Слишком велико было влияние слова лучшего корабела на острове, никто не хотел давать деньги тому, кого прогнал Арнитиус. Слухи среди мастеров распространяются быстрее пожара в степи.

Я подглядел чертежи Рисуса. Надо сказать, в них было много дельного, он в должной мере развил идею каботажных парусников. Фактически парень хотел построить что-то очень близкое к каравелле, только с косыми «бермудскими» парусам да с пропорциями длины к ширине не один к трем, а скорее один к четырем с половиной. Ну и внутренняя конструкция — шпангоутов и прочих силовых элементов — была проработана лучше, нежели на древних судах Земли. Это уже благодаря моим чертежам «дромонов». Его судно было рассчитано из длины в тридцать два метра и соответственно имело водоизмещение в пятьсот пятьдесят тонн! Он не побоялся поставить более высокие мачты и увеличить осадку, поднять высоту бортов, а в остальном этот проект очень напоминал уже знакомые многим корабли верфей Арнитиуса. Самые большие ладьи несли максимум сто тонн, каботажники — триста — четыреста, так что пятьсот с лишним тонн измещения по его чертежам не были чем-то из ряда вон выходящим. Проект Рисуса был реальным, несмотря на многие примененные в нем новинки и на то, что осадка судна должна была быть более четырех метров. Если его обеспечить качественным материалом и хорошими мастерами, то парень построит то, что нужно мне. В чем же проблема? Как и большинство гениальных озарений, это могло никогда не увидеть мир по причине отсутствия финансирования. Сколько открытий, опередивших время, не было реализовано из-за того, что первооткрыватель не нашел средств для воплощения своей идеи, — не счесть…

2 мая 634 г. от Р. А. Восточный тракт Нигрисиса

Одетый в едва закрывающие тело лохмотья усталый путник остановился на привал. Он не мог позволить себе даже самую дешевую корчму. Залатанные не один раз сандалии в очередной раз подвели — порвался ремешок. Разведя костер из валежника под тенью одинокого дуба, странник зябко поежился. Несмотря на близкое лето, этот вечер выдался прохладным и ветреным.

Стиснув зубы, чтобы не стучали, юноша протянул ладони к огню. Еще полгода назад он и помыслить не мог, что станет бродягой. У него была хорошая работа, свой угол в мастерской. Теперь у бедняги не было ничего. И даже репутации не было, вернее, она была, и очень плохая. Никто не наймет его для занятия любимым делом. Конечно, с его опытом работы с деревом он легко найдет себе место в любой строительной артели, но не хотел Рисус строить дома. Путник, греющийся сейчас у костра, грезил иным — кораблями. Они были его манией, его мыслями, он жил ради мечты. Но в отличие от мечты своего учителя он заходил в своих фантазиях намного дальше. Парню было мало построить судно, способное свободно ходить по проливу. Он хотел намного большего — увидеть неведомое, те земли, которые скрываются за Западным океаном.

За полгода обивания порогов он растратил все свои запасы. Сейчас у Рисуса не осталось ничего, кроме лохмотьев, порванных сандалий, одной лепешки да заботливо сохраняемого свертка с чертежами. С тоской глядя в огонь, юноша думал, что зря все это. Никому не нужна его мечта. Зачем он идет в Винисис, его не то что на порог адмиралтейства не пустят, а даже в сам город. Он никто — бродяга, без роду и племени. За ним не стоит гильдия корабелов. Изгой. Немного согрев руки, юноша достал из-за пазухи последнюю лепешку.

— Кхе. — От раздавшегося за спиной старческого покашливания Рисус дернулся, потерял равновесие и руками угодил прямо в тлеющие угли. — Эх, ну что ж ты так неаккуратно-то, вьюноша.

— Э-э-э.

Реакция у Рисуса была хороша, и он вовремя успел отдернуть ладони, ожогов не было. И сейчас он с удивлением смотрел на сгорбленную старушку, которая всем телом опиралась на гнутую клюку. Как она смогла так тихо к нему подобраться?

— Какой невежливый вьюноша. Ни здрасте тебе, ни приглашения погреться, — запричитала старуха.

И надо сказать, что вид ее изрядно напугал мечтателя. Вся в черном, лицо сморщенное и все в отталкивающих бородавках. Трясущиеся руки и эта клюка, от одного взгляда на которую бросает в дрожь и вспоминаются детские сказки и страшилки.

— П-при-ис-сажив-вайт-тесь, б-б-баб-буш-шка.

И не от холода сейчас стучали зубы у бродяги, а от страха. Именно такой он и представлял Бабу-лиху[19], кошмар его детства. Дрожащими руками парень пододвинул к костру сухое бревно.

— От молодец. Воспользуюсь твоим приглашением. — И старуха присела на валежник, протянув трясущиеся пальцы к огню. — Хочешь водицы? У меня есть.

— Д-да. — Постепенно страх Рисуса уходил. Ну какая это Баба-лиха, обычная пожилая женщина, да, уродливая и отталкивающая, но обычная. И ее предложение было как нельзя кстати, его бурдюк давно опустел.

— На, попей, вьюноша.

Бродяга с жадностью приложился к сосуду с родниковой водой, протянутому ему старой женщиной. А когда напился, понял, что старуха с жадностью смотрит на лепешку на его коленях. Ох, как ни жаль последнюю еду, но, видимо, придется поделиться. Она же предложила ему воду. Отломив половину хлеба, Рисус протянул часть ей:

— Разделите со мной мой бедный стол, бабушка.

Не только вежливость толкнула его на этот поступок, а еще и страх. Он помнил, что в сказках Баба-лиха, если с ней не делились насылала проклятия. И пусть он вырос и уже не верит в детские страшилки, но береженого и Бог бережет.

— От благодарю, вьюноша. Доброе у тебя сердце. Доброе. Люблю я добрых. — Внутри у Рисуса все похолодело, уж не на обед ли она любит добрых людей? — Устал, поди, в дороге. Ляг, поспи.

Рисус хотел возразить, что он спать совсем не хочет, но не успел. Его глаза налились невероятной тяжестью, и веки сомкнулись…

И снился ему обычный сон, как он стоит на носу построенного им корабля и вглядывается в горизонт, где, он уверен, вот-вот появится полоска неведомой земли. Но что-то постоянно мешало ему полностью погрузиться в любимую грезу. Казалось, кто-то безостановочно бубнит ему над ухом: копай, копай, копай. И так без остановки. Этот бубнеж испортил весь сон. И когда первые лучи солнца проскользнули сквозь листву кроны и коснулись век, он тут же проснулся. А когда вспомнил вчерашнюю встречу, то в испуге вскочил на ноги. Но старушки нигде не было. Резко поднявшись, Рисус зацепился ногой за что-то и, потеряв равновесие, рухнул всем телом на траву.