Читать книгу "Падение, или Додж в Аду. Книга вторая - Нил Стивенсон"

– Я сам дивлюсь и не могу дать определенных ответов, – сказал Корвус. – Однако я знал о Кубе и ключе дольше тебя, так что и времени поразмыслить о них у меня было чуть больше. Допустим, иной уровень бытия реален и предшествовал нашему – то есть Земля родилась от него, как ты родилась от Евы. Отсюда следует, что иной уровень бытия обладает творческой силой, что неким образом объясняет возникновение Земли и лежит в основе ведомой нам реальности. Более того, этот уровень тоже населен душами, которые знают о нас и время от времени по непостижимым для нас причинам решают внести в Землю изменения, но так, чтобы не нарушить ее логическую связность. Если принять эти допущения, почему не предположить, что кто-то мог воссоздать предмет, некогда созданный, а затем полностью уничтоженный Элом? Не души нашего мира, а кто-то на ином уровне бытия, управляющий силами природы, для нас неведомыми? Только так я могу объяснить существование ключа. И более того, я уверен, что пришел из того уровня бытия, дабы ключ, который мы видим, повернулся в замке Твердыни.

В какой-то миг ключ просто выпал из остатков куба – Кверк и Мард еле успели отпрыгнуть. Кое-где в углублениях еще оставался адамант, но его Мард, уже освоившийся с работой, растопил без труда. Эдда подошла, взялась за стержень двумя руками и на пробу попыталась его поднять. По просьбе Марда она перевернула ключ, чтобы тому выплавить оставшиеся куски адаманта. Еще несколько кусков прилипли к декоративной головке, где они, вероятно, ничего не меняли, однако часть, которая должна входить в замок, была с виду полностью очищена. Ничего затейливее они в жизни не видели – это были как будто сотни лабиринтов, составленных из кованых железных лабиринтов поменьше. Самые тонкие и сложные части защищал футляр из более плотного металла, поэтому, когда ключ упал, ничто важное не повредилось. Футляр служил бы своей цели, даже будь он цилиндрический или квадратный в сечении, но, разумеется, он был снабжен бесчисленными бороздками и выступами, то есть вставлялся в скважину одним-единственным способом.

Маб несколько раз пролетела через ключ, осматривая изгибы столь сложные, что в них никто не смог бы заглянуть, и показала Марду, куда ему дотянуться ауральной рукой и расплавить последние прилипшие кусочки адаманта. Когда она объявила, что работа закончена, Мард и Кверк отошли подальше, а Эдда присела, ухватилась за стержень и забросила ключ на плечо.

Впервые за время знакомства с великаншей Прим увидела на ее лице испуг. Эдда чувствовала то же, что обычная душа, взвалившая на плечи непосильную тяжесть.

– Идем, ворон, – сказала она. – Я ощущаю подошвами ног движение того, чего нам лучше избежать.

Они шли примерно час. Не потому, что расстояние было так велико, а потому, что Эдде приходилось ступать с большой осторожностью. Иногда она делала значительный крюк, выбирая более надежную дорогу.

Задул ветер – они выходили из-под укрытия нависающей части Узла на более открытое место. Все видели, что Эдда изнемогает под своим бременем, и каждому хотелось ей помочь, как любой помог бы матери, несущей тяжелое бревно по каменистому склону. Однако их жалость и забота были сейчас бесполезны – всякий, кто попытался бы помочь великанше, только напрасно путался бы у нее под ногами, да еще и с риском получить тяжелое увечье. Так что они забегали вперед, ища, где можно срезать, а где, наоборот, склон осыпается и его лучше обойти.

Во время одной такой вылазки Прим выбралась на высокий бугор, где в лицо ударил ледяной ветер, и увидела внизу весь Разрушенный мост целиком. И не только мост, но и открытое место перед ним. Согласно карте, оно звалось «урочище Наковальни», а прежде, по древнейшим легендам, было Парадным двором Твердыни. Оно мало-помалу проступало в свете неба на востоке, где звезды уже растаяли и занимался новый день. Прим повернулась к западу, увидела Алую Паутину, отстоящую от горизонта на толщину волоса, и подумала, смотрит ли на нее оттуда Пантеон.

Она могла бы натянуть лук, прицелиться к северу, пустить стрелу, и та, описав дугу, упала бы в том месте, где мост упирался в Узел. Оттуда он тянулся через Бездну к ближайшей из двух сторожевых башенок. Вторая башенка – та, которую Прим видела прежде, – стояла на противоположном краю пролома, откуда другая половина моста вела к леднику, вспыхивающему далекими зарницами, словно вся ярость Грозовья рушилась разом в одну точку. Всполохи ослепили Прим и заставили перевести взгляд на то, что ближе.

– Сюда! – крикнула она товарищам. – Только вам придется искать обход.

Там, где взобралась сама Прим, Эдда бы не прошла.

Бездна не была прямой, как ров; она изгибалась и ветвилась, как горное ущелье. Неподалеку от ближнего устоя Разрушенного моста от нее отходила расселина, вьющаяся в сторону Узла. Дорога вдоль расселины часто поворачивала, но в целом пересекала Наковальню в направлении с севера на юг. Начало ее было занесено снегом, но дальше она проходила через древний каменный вал и ныряла под нависающий хребет. В таком холоде ничего не росло, так что дорога петляла не среди зелени, а среди шлаковых куч, ржавых сломанных вагонеток, недокованных звеньев цепи и угольных куч рядом с горнами, остывшими эоны назад. Эловы легионы не сочли нужным прибрать за собой по завершении трудов. Огромная треугольная пластина, выкованная как часть купола, была просто прислонена к обрыву, как будто некий великан поставил ее остужаться, а потом забыл. Чуть дальше и дорога, и боковое ответвление Бездны пропадали из виду. Прим отошла немного в сторону и увидела то, чему урочище было обязано своим названием, – огромный, выровненный сверху утес. Эл сам вырубил его из скалы и сгладил сверху, чтобы сделать наковальню, на которой кузнецы-великаны ковали железо. Рядом лежали исполинские молот и клещи под стать самой наковальне.

Прим немного разочаровало, что отсюда не видно Твердыню. Однако то, что она увидела, подсказывало – дотуда уже недалеко. Осталось только пересечь урочище.

Она могла бы сбежать туда за несколько мгновений. На то, чтобы найти, где сможет пройти Эдда, времени ушло бы много больше. Прим повернула голову и увидела, что Лин, Мард, Хвощ и Кверк в свете Маб проверяют возможные пути. Она знала, что Бурр должен быть либо впереди, либо позади всех – там, где, по его оценке, опасность больше. И действительно, Прим скоро отыскала его глазами: он перебирался через каменный вал, призрачный в свете занимающегося утра, и скоро должен был добраться до моста. Тем временем Прим ощущала каждый шаг Эдды; великанше предстояло повернуть направо к Твердыне в том месте, где Бурр свернул налево к мосту.

Однако Прим ощущала и другие, более глубокие толчки, подобные тому, что разбудили ее раньше. Они начались, когда Лин и Хвощ спустились в Бездну и зачерпнули хаоса. С тех пор они раздавались через неравные промежутки времени. Однако теперь произошло сразу несколько толчков в быстрой последовательности, так что со склона покатились свободно лежащие камни.

Кто-то огромный двигался внизу. Это могла быть только какая-нибудь дикая первобытная душа.

Нечто похожее на абордажный крюк высунулось из бездны и уцепилось за мост у самого устоя. Последовала новая череда толчков, и Безднир – это мог быть только он – ухватился за край обрыва второй когтистой лапищей. Показалась голова, затем плечи, затем весь исполин разом поднялся из бездны – должно быть, толкнулся ногой от опорной арки моста и запрыгнул наверх. Сперва одно колено, затем второе с громовым раскатом опустилось на заснеженные камни у края Бездны. Великан стоял на четвереньках. В следующий миг он приподнялся и встал во весь рост.