Читать книгу "Твой шёпот в Тумане - Мария Лунёва"

Я столько лет тут прожила, столько этих деревянных статуй видела, и только сейчас поняла, что это указатели.

К горлу подступила тошнота.

Я не брыкалась, не пыталась вырваться. Убежать не смогу, а злить гуронов не решалась. В голове билась только одна мысль — мальчишки сообщат о моём похищении. Да, Вульфрика нет, но есть воины. Северяне. Я была уверена, что они кинутся на моё спасение.

Уверена полностью.

Главное, остаться в живых.

Не знаю, зачем я этим с разукрашенными лицами, но хотели бы убить — не тащили живой.

Время тянулось нескончаемо долго. Я несколько раз теряла сознание. Светлые волосы, свисающие вниз, слиплись от крови. Видимо, от удара появилась ссадина.

Она и кровоточила.

Внезапно туман отступил. Я услышала странные звуки. Говор людей, удары топора.

Изогнув голову, уставилась на старый покосившийся забор, а за ним виднелся ветхий домишко.

Поселение в Тумане!

Меня пронесли дальше. Противно скрипнули несмазанные петли калитки. Перед глазами заплясали неровные грядки с жидкой порослью щавеля и крапивы.

— Брось её за сараем, в дом не тащи, — приказал старческий женский голос.

Ветхое, почерневшее от времени сооружение. Воин, ухватив меня за ткань плаща на спине, скинул вниз, усадив на землю. В голове закружилось так, словно мир вокруг меня завертелся волчком. Сглотнув, пыталась ухватиться за реальность.

Перед лицом появился подол чьего-то платья. Ткань истёртая и штопаная.

Я хваталась за любую мысль. Голова раскалывалась, грозясь отключить сознание.

Кто-то, ухватив меня за подбородок, дёрнул голову вверх. Меня пристально, не мигая, разглядывала очень старая женщина. Лицо покрывали глубокие морщины, тонкие губы что-то нашёптывали. Но в скрюченных пальцах было ещё много сил.

Она сжимала моё лицо до боли, которая, как ни странно, отрезвляла. Я же, в свою очередь, не сводила со старухи взгляда. Что-то неуловимо знакомое было в её чертах.

— Ты так похожа на свою мамашу, словно она передо мной, — прокаркала карга. — Как же я долго охотилась за тобой, Томмали.

— Кто вы? — выдохнула я тихо.

Старуха улыбнулась, раскрыв беззубый рот.

— Не узнала, значит. Ну, что же, ты была ещё ребёнком, когда всё случилось. Если бы не упрямство моего сына, тебя бы воспитывала я. Так всегда было заведено в нашем роду. Старшая дочь принадлежит жрице, а младшее дитя — Тануку. Но мой своенравный сынок придумал себе любовь и выбрал эту девку из воровской деревеньки. Чем она околдовала его только?!

До меня медленно стало доходить. Но мысли, что взывали к моему разуму, не был мною услышаны. Я не желала верить в то, что сейчас представлялось правдой.

— Мой папа любил маму, — зачем-то пробормотала я.

— Любил, — протянула зло старуха. — Я растила его правильно. С детства вдалбливала истины. Наши традиции. Веру. Он должен был стать главой рода. А что сделал он? Что?

— Яне знаю? — перед глазами расплылись чёрные круги.

— Не знает она? — женщины вопила так, что слюна разлеталась вокруг Пара капелек попали и мне на лицо, вызывая омерзение. — Не знает она! Эсам, негодный мальчишка, предал традиции нашей семьи. Предал своих родителей! И даже когда мы смирились с его выбором, он не отдал мне тебя. Не отдал! Твоя мать науськивала его против нас. Мерзкая девка!

— Не смейте так говорить о моих родителях! — зло прошептала я. борясь с головокружением.

— Гордая, — старуха скривилась, — ничего я обломаю твою гордость. Ты станешь следующей жрицей Танука. Это тело заменит моё, а ублюдки, которых оно породит, возродят наш род из пепла. Ты родишь мне правнуков. Томмали, и мы вновь отстроим храм и вернём расположение бога. Хотя тебя, как раз уже и не будет. Но останусь я.

— Сумасшедшая, — выдохнула я, теряя сознание.

— Не дерзи, внучка, — это последнее, что я услышала, перед тем, как увязнуть в густом и вязком беспамятстве.

Глава 72

Очнувшись, я не сразу поняла, где я. отчетливо слышались капли дождя, стучащие по крыше, и раскаты грома, но уже где-то вдалеке. Я замёрзла. Запахнув плащ, поёжилась. Тело буквально заледенело. Глаза разлеплялись с трудом. Потерев их, обнаружила маленькие склизкие прожилки зелёного гноя на пальцах.

Это несколько удивило, ведь с утра я была абсолютно здорова. Откуда же сейчас воспаление, да такое сильное. Второй глаз я разлепила с трудом, убрав корочки гноя с ресниц. Мне было так плохо. Грудная клетка болела, в горле пересохло.

Попытавшись приподняться, я поняла, что это просто отвратительная идея.

— Очнулась?! — старческий голос вывел меня из подвешенного состояния. Моё сознание проснулось и насторожилось.

— А вы ещё не померли? — вырвалось у меня. Мой хриплый болезненный голос звучал глухо, но вполне различимо.

— Нет, и не собираюсь, Томмали. Теперь у меня есть ты, а значит, жить мне ещё очень долго, — этот мерзкой хриплый голос затрагивал некие струнки в моей памяти.

Перед глазами стоял сгоревший храм, плачущая Лестра и бабушка, занёсшая надо мной нож. Словно обрывки дурного сна, эти картины всплывали в моей голове.

Крик сестры. Возня. Лестра, такая маленькая и худенькая, ещё совсем ребёнок, дралась со взрослой женщиной. Нож выпал, сестра схватила его и направила на бабушку. Она что-то говорила, утирая рукавом нового платья слезы. Я же лежала на камне, держа в руке куклу, не в силах пошевелить и пальцем. Дверь в храм знакомо скрипнула, и помещение огласил грозный крик отца.

Качнув головой, словно отгоняя видение, уставилась на, казалось бы, родного человека.

— Для чего вам я? — прохрипела, спрашивая то. о чём и сама уже догадалась.

Просто мне нужны были подтверждения.

— Я смотрю, мой сын совсем не посвящал тебя в традиции нашего рода, — старуха недовольно скривила изрезанное морщинами лицо.

— Я прекрасно знаю традиции своей семьи. Ваш род мне как-то до того умертвия, — огрызнулась я.

— Не дерзи, девчонка, — бабка оскалилась, — тебя обязаны были отдать мне. Ив день твоего шестнадцатилетия я провела бы ритуал и подменила душу в твоём теле на свою. А ты спокойно бы дожила срок, отведённый мне. Но Эсам всё испортил, и не дал мне совершить то, что требовали наши традиции. Он не позволил матери! Своей родной матери занять тело дочери. Я уговаривала отдать мне одну из вас: вы обе были в сгоревшем храме, но он лишь разозлился и забрал вас. Лестра — поганка бешеная, защищала тебя как волчица. Собачья сестринская преданность. Ты наверняка не помнишь этого. Мой сын умел мастерски подчищать память. На прощанье он кинул мне твою деревянную куклу, как напоминание о его умершем сыне. Но я не виновата в его смерти…