Читать книгу "Прошлое должно умереть - Вадим Панов"

– Сегодня ляжет много народа, – пообещал адиген таким тоном, что Огнедел машинально бросил взгляд на его руки.

И почувствовал облегчение, убедившись, что они скованы. Перехватил насмешливый взгляд Помпилио, смутился окончательно, впервые в жизни обрадовавшись тому, что на его обезображенном лице не отражаются эмоции, разозлился… но усилием воли подавил гнев, понимая, что так Помпилио возьмет его голыми руками и наверняка испортит задуманный праздник.

Ричард выдержал паузу и обратился к ведьме:

– Тайра, рад тебя видеть.

– Действительно рад?

Но отвечать на вопросы Мааздук не собирался.

– Хочу сказать, что я глубоко признателен за оказанную поддержку и сожалею, что ты снюхалась с Помпилио. Теперь тебе придется умереть тоже.

– Рано или поздно это должно было случиться, – почти равнодушно произнесла ведьма.

– Верно, однако все хотят, чтобы позже… – Он замолчал, пытаясь понять причину весьма неожиданного спокойствия женщины, и с притворной грустью закончил: – Мне действительно жаль, Тайра.

Но получилось настолько проникновенно, что ведьма вздрогнула. Однако уже в следующий миг Огнедел вернулся к прежней манере поведения.

– Помпилио, я долго думал, какое наказание достойно твоей наглости, и решил, что вновь должен отнять у тебя того, кто тебе дорог. Просто чтобы показать, что нельзя было связываться со мной… – и вдруг хихикнул. – Тебе дорог хоть кто-то? Не уверен, если честно, однако ты проявил сострадание к этой маленькой кардонийской девочке, и я решил, что тебе не будет безразлична ее судьба. Я прав? – Дожидаться ответа он не стал. – Представляешь, Кира могла вести разгульную светскую жизнь, состояние ей папа оставил колоссальное, но она захотела тепла, захотела нормальной жизни, потянулась к тебе… и теперь умрет. Умрет только потому, что ты ее не оттолкнул… Ведьма рассказала о моих планах?

Отрицать очевидное не имело смысла, и Помпилио сдержанно кивнул.

– В таком случае спешу тебя обрадовать: скоро твоя жена прибудет сюда, вы увидитесь… Или… – Ог-недел замер, театрально разглядывая адигена и ведьму. – Или ты не хочешь, чтобы жена видела тебя в компании этой женщины? – Еще одна пауза. И пошлая усмешка. – Мне рассказали, ты сдался после пленения Тайры. Ты сдался… А это не в твоих правилах… А до этого вы больше суток провели наедине… – Еще одна «драматическая» пауза. – Неужели ты не побрезговал спать с нечистой?

– Зачем тебе знать? – спокойно спросил адиген.

– Хочу, – пожал плечами террорист, не понимая, что летит в ловушку.

– Просто хочешь? – уточнил Помпилио.

– Просто хочу.

– Вижу, ты не изменился, брат, все такой же любознательный.

И Огнедел покачнулся так, словно пропустил тяжелейший удар в челюсть.

Ретроспектива,

в которой Тайра проявляет излишнее любопытство

– В детстве я не верил, что можно сжечь замок, просто взять и сжечь, – негромко произнес Огнедел. – Я видел картинки в книгах, читал военные рассказы, но в моем представлении замки всегда оставались несокрушимыми. Они ведь каменные! И выстроены как крепости, а крепость сгореть не может, иначе какая она крепость? – Террорист помолчал. – Потом я подрос и узнал об алхимии, удивительной науке, благодаря которой можно создавать страшные горючие смеси, узнал о существовании деревянных перекрытий, лестниц и отделки стен, сообразил, что мебель, белье, гардины, картины и прочее убранство горит за милую душу, а значит, картинки не врали… Но все это стало для меня не важным, потому что к тому времени я перестал видеть в замках нечто сверхъестественное и уникальное. Я стал относиться к ним как к строениям. Как к самым обычным строениям, без всякого восхищения – оно осталось в детстве.

Огнедел сидел в глубоком, придвинутом к камину кресле, внимательно смотрел на огонь и говорил ровным, очень спокойным голосом. Каким говорят находящиеся под гипнозом люди. Вел рассказ подробно, не только не забывая о деталях, но и делясь эмоциями и личными впечатлениями, и иногда Тайре представлялось, что она не сидит напротив пирата, а пребывает внутри его истории. Своими глазами видит Гларден – двухсотлетний замок, выстроенный после эпохи больших войн, а потому скорее утонченный, нежели крепкий. Его поставили на высоком берегу Тунги, однако господствующего положения замок не занял, возвышался над водной гладью, но не нависал над ней, как Даген Тур, через который прошли едва ли не все лингийские войны. Гларден строили для жизни, а не для сражений, поэтому окружал его роскошный парк, а не открытое пространство, легко простреливаемое пулеметами и пушками. Парк был выдержан в «регулярном» стиле, украшен двумя десятками фонтанов, неизменно приводящими гостей в восхищение, изящными беседками и гротами. У реки парк обращался в набережную, по которой владелец замка обожал гулять в любое время дня и даже по ночам, с наслаждением разглядывая неспешные воды и вдыхая наполненный влагой воздух.

Замком Гларден назывался из-за декоративных стен, очень похожих на настоящие, но неспособных защитить от штурма, он больше походил на дворец, обитель праздников и праздности, большинство его помещений были отданы под спальни и роскошные гостиные, но, как это ни странно, в Глардене оставалась алхимическая лаборатория, пусть почти заброшенная, из которой ранним, очень ранним утром вышел молодой мужчина в расстегнутой белоснежной сорочке, узких кавалерийских брюках и мягких сапогах. В руках мужчина держал объемистую бутыль с раствором, судя по всему – собственноручно изготовленным, которым он обработал несколько самых больших помещений первого этажа замка Гларден – по паре литров, может, чуть больше, на каждое, включая тронный зал.

Когда-то Гларден принадлежал короне и не мог обойтись без тронного зала. Без огромного помещения на первом этаже, украшенного бесчисленными зеркалами и позолоченными скульптурами, где каждую неделю устраивались шумные балы и не менее шумные приемы.

Сейчас на мраморном полу тронного зала лежал плечистый лысый мужчина, также облаченный в светлую сорочку, брюки и удобные сапоги. На груди его сорочка покраснела от крови, а лужа, которая натекла рядом, стала подсыхать. Неподалеку валялись две сабли.

– В детстве я не верил, что можно сжечь замок, – продолжил террорист. – И я совершенно точно не ожидал, что кто-то сожжет Гларден.

– Помпилио хотел тебя убить? – очень тихо спросила Тайра. – Почему он оставил тебя в огне?

– Помпилио считал, что убил меня, – почти сразу ответил Огнедел. – Мы долго разговаривали в тот день… весь день, потом весь вечер, ночь – до самого утра, потом мы пришли к выводу, что кто-то из нас должен умереть. Поверь, принять эту мысль было очень трудно, но мы справились, обсудили условия дуэли и решили, что будем фехтовать в тронном зале. Нашим секундантом должен был стать первый луч солнца.

А чем закончилась дуэль, Тайра знала – видела шрам на груди Маурицио Кахлеса, среднего из трех братьев.

– Что ты почувствовал, когда решил убить брата?