Читать книгу "Лихорадка - Тесс Герритсен"

– Что за срезы?

– С опухоли, которую удалили вашему пациенту во время краниотомии. Целая неделя ушла на то, чтобы установить природу этой ткани. Я только сегодня получил срезы.

– Это менингиома?

– Ничего похожего.

– Тогда что же?

В его голосе она почувствовала нотки восторга.

– Это невероятно, вы должны сами на это посмотреть.

Ферн Корнуоллис увидела приветственный транспарант под потолком спортивного зала и вздохнула.

«Старшая школа Нокс – лучшее всех!!!»

Надо же, ученики так старались, готовили этот транспарант, карабкались по высоченным лестницам, чтобы закрепить его на балках, но даже не удосужились проверить грамматику. Позор для школы, учителей и для самой Ферн, но снимать растяжку и исправлять ошибку слишком хлопотно. Впрочем, когда выключат свет, начнет грохотать музыка, и воздух наполнится парами подростковых гормонов, вряд ли кто заметит этот ляп.

– Вечером обещали снегопад, – сообщил Линкольн. – Как думаешь, может, стоит отменить мероприятие?

«Кстати, о гормонах». Ферн обернулась, и у нее внутри все задрожало – так случалось каждый раз, когда она видела его. Удивительно, но он не замечал ее тоскующего взгляда. Мужчины так слепы!

– Мы уже два раза переносили праздник, – возразила она. – Детям нужна какая-то отдушина, чтобы пережить этот ужасный месяц.

– Говорят, выпадет до ста пятидесяти миллиметров осадков, к полуночи снег усилится.

– К тому времени бал уже закончится. Они все разойдутся по домам.

Линкольн кивнул, с явным беспокойством оглядывая спортзал, который украсили бело-голубыми лентами и серебристыми воздушными шарами. Холодные краски зимы. Группка девчонок – почему вся работа вечно достается девочкам? – накрывала столы, устанавливала чашу для смешивания пунша и подносы с печеньем, раскладывала одноразовые тарелки и салфетки. В дальнем углу лохматый парень настраивал аппаратуру, и усилитель периодически исторгал мерзкие звуки, от которых закладывало уши.

– Пожалуйста, убавь звук! – крикнула Ферн, прикладывая руку ко лбу. – С этими детьми я вконец оглохну.

– Может, это и к лучшему, они ведь такую ужасную музыку слушают.

– Да, городской рэп в наших лесах. Такими движениями только опавшие листья раскидывать.

– Известно, сколько народу придет сегодня?

– На первый праздник в этом учебном году? Полагаю, полный зал. Четыре класса, минус тридцать восемь потенциальных смутьянов, которых не допустили.

– Их уже так много?

– Я провожу упреждающую политику, Линкольн. Один проступок – и тебя отстраняют от учебы на неделю. И даже не пускают на территорию школы.

– Ну, это существенно облегчит мою задачу. В ночную смену я сегодня поставил и Долана, и Пита Спаркса, так что по крайней мере двое будут все время присматривать за порядком.

Оглушительный грохот подноса заставил их обернуться – на полу валялось рассыпанное печенье. Светловолосая девочка с ужасом посмотрела под ноги. Потом развернулась и обрушила свой гнев на стоявшую рядом темноволосую подружку.

– Ты поставила мне подножку.

– Да нет, что ты.

– Ты весь день меня толкаешь!

– Послушай, Донна, не надо валить на меня, если у тебя самой ноги заплетаются!

– Хватит! – вмешалась Ферн. – Поднимайте все с пола, иначе обе будете наказаны!

К директрисе повернулись два злобных лица.

– Но, мисс Корнуоллис, она… – почти в один голос сказали девочки.

– Вы слышали, что я сказала?

Девочки обменялись ядовитыми взглядами, и Донна пулей вылетела из спортзала.

– Вот что у нас творится, – вздохнула Ферн. – Вот с чем мне приходится иметь дело. – Она подняла голову и посмотрела на высокие окна спортзала. Дневной свет угасал.

На улице закружились первые снежинки.

Сумерки были тем временем суток, которого она боялась больше всего. С наступлением темноты страхи Дорин Келли рвались наружу, словно джинны из закупоренных кувшинов. При свете дня в ней еще теплилась надежда, хотя и тонкая, как паутинка, но Дорин вполне могла мечтать о том, что она снова молода, очаровательна и соблазнительна, и Линкольн вернется к ней, как бывало уже не раз. Но непременным условием его возвращения была трезвость. О, как же она старалась не срываться! Она снова и снова пыталась убедить Линкольна в том, что на этот раз она завязала окончательно. Но потом снова появлялась знакомая жажда, похожая на першение и зуд в горле, и она снова сворачивала на скользкую дорожку, снова чувствовала вкус кофейного бренди на языке, а потом уже неслась по наклонной, не в силах остановить падение. Но больнее всего было не сознание собственного малодушия или потери человеческого достоинства. Больнее всего видеть отвращение в глазах Линкольна.

«Вернись ко мне. Я все еще твоя жена, и ты обещал любить меня и заботиться обо мне. Вернись же, вернись ко мне снова!»

За окном мерк серый дневной свет, и вместе с ним угасали надежды, которые она лелеяла весь день. Надежды ложные и несбыточные – в минуты просветления она это отчетливо понимала. С наступлением ночи к ней возвращалась ясность мысли.

И отчаяние.

Она села за кухонный стол и налила первую рюмку. Как только кофейный бренди обжег желудок, Дорин почувствовала тепло, растекающееся по венам, приносящее блаженное отупение. Она налила еще рюмку – и вот уже онемели губы, лицо. И притупились страхи.

После третьей дозы она уже не испытывала ни боли, ни отчаяния. Более того, каждый глоток прибавлял самоуверенности. Естественной самоуверенности. Когда-то ей удалось влюбить его в себя; значит, она сможет сделать это еще раз. Она до сих пор сохранила фигуру, хорошую фигуру. А он ведь мужчина, верно? Его можно упросить. Главное – поймать момент его слабости.

Дорин неуклюже поднялась из-за стола и надела пальто.

На улице начинался снегопад – мягкие кружевные хлопья медленно падали с черного неба. Снег был ей на руку; разве придумаешь лучшее украшение для волос, чем блестящие снежинки? Она шагнет за порог его дома с длинными распущенными волосами и нежным румянцем на щеках. Он пригласит ее войти – не сможет не пригласить, и наверняка между ними проскочит искорка страсти. Да-да, именно так все и произойдет. Со снежинками в волосах.

Но до его дома пешком не дойти. Значит, надо подыскать машину.

Она пошла по улице в сторону супермаркета «Кобб энд Моронгз». Оставался час до закрытия, и припозднившиеся покупатели торопились по пути домой прихватить еще один пакет молока или пачку сахара на всякий случай. Как Дорин и ожидала, перед магазином было припарковано несколько автомобилей, у некоторых работали и двигатели, и печки. В холодную ночь нет ничего хуже, чем сесть в свою машину и обнаружить, что двигатель не заводится.