Читать книгу "Фридрих Барбаросса - Юлия Андреева"

После этого письма события начали развиваться с понятной поспешностью, маленькая Франция просто не могла в одиночку противостоять хорошо вооруженной Англии, король жаждал союза. Мы встретились 14 февраля 1171 года в местечке Максэ-сюр-Вэз западнее Нанси. Какие-то вопросы можно было решить росчерком пера, какие-то были улажены после тех или иных уступок. В результате мы составили совместное послание к папе Александру, так как еще жила надежда, что удастся договориться с ним. Кроме того, мы условились о браке моего Фридриха с одной из дочерей Людвига, какой — лично мне без разницы, пусть мальчик сам решает.

Как выяснилось позже, в то время когда я вел переговоры с Людовиком, Александр беседовал с послами Генриха. В результате помолвка Фридриха с французской принцессой была расторгнута, под угрозой немедленного наступления Англии. Так что я тут же все переиграл, отправив в Византию предложение, помолвить любого из моих сыновей с одной из дочерей Мануила. Переговоры вел мой лучший дипломат, канцлер Кристиан фон Бух. Расстроенный слишком долгим ожиданием ответа от Александра, Мануил схватился за эту возможность, порвал контакты с Ломбардией, после чего удалось договориться с генуэзцами, что они перевезут императора со свитой и войском в Италию водным путем, в обход наземных постов ломбардцев.

Мы задействовали этот вариант, когда летом понадобилось отправить в Италию архиепископа Майнцского Кристиана. Союзники так ловко доставили его в Тоскану, что ломбардцы поняли, что произошло, когда он уже активно вел переговоры с местной знатью. И, в частности, заручился поддержкой маркграфа Монферратского, крепости которого были атакованы ломбардцами, едва только стало известно, что он ведет переговоры с императорским посланником. В результате добрейший маркграф был вынужден подписать позорный для себя мир с Ломбардией, а наше посольство снова прогорело.

Во время всех этих бесконечных переговоров и тревожных ожиданий в Высоком Штауфене тихо умер мой старший сын Фридрих Швабский. Врачи удивлялись, как столь больной ребенок сумел протянуть так долго. В то время я запретил себе предаваться унынию, заперев боль утраты в глубокий схорон, чтобы однажды она, сломав все двери и запоры, набросилась на меня сошедшим с ума узником. Не объявляя рейхстага, я в приказном порядке назначил швабским герцогом трехлетнего Конрада, с той единственной оговоркой, что управлять леном он будет под именем Фридрих VI. Швабии нужен свой Фридрих.

Теперь мне не оставалось ничего иного, как любыми силами собирать новый поход в Италию.

В конце зимы 1172 года Беатриса произвела на свет здорового мальчика, который тут же получил освободившееся имя Конрад[142]. У моего отца был младший брат Конрад, стало быть, и у нового Фридриха Швабского будет. Пусть все повторится, но будет лучше. Я же взял себе два года на подготовку к походу. Цель — полное уничтожение Ломбардской лиги, в идеале преодоление раскола (либо мы изыщем способ помириться с Александром, либо ликвидируем его).

Римский сенат теперь был на нашей стороне, пизанцы обещали свою помощь, одновременно с этим епископ Вормсский Конрад[143] договорился с Мануилом о том, что Византия не станет поддерживать моих противников в Италии. В общем, воспользовавшись относительно свободным от переговоров временем, я пошел против польского князя, отказавшегося соблюдать соглашение 1163 года. Было необходимо проверить заново набранное войско в деле, но перепуганный князек выехал на встречу с извинениями и обещаниями впредь не отступать от данных клятв.

На обратном пути меня неожиданно настиг гонец, сообщивший о кончине моего доброго друга Эберхарда. Я тут же отправился во Франконию, надеясь попасть на похороны, но успел лишь на заупокойную мессу. Бедный мой друг, может быть, это и к лучшему, что я не видел тебя мертвым…

На обратном пути я завернул в Тюрингию, к Людвигу и Юдит. Навстречу мне вышла моя прекрасная сестра, на плече которой гордо сидел мамин кот!

— Здравствуй, Юдит! — Я не отрывал глаз от черного котищи с приметными голубыми глазами. — Здравствуй, Сарацин!

Живым воротником кот стек с хрупких плеч Юдит и, подойдя, потерся о мой сапог.

— Надо же, ты еще помнишь нашего Сарацина, — рассмеялась ландграфиня. — Но это не Сарацин, кошки так долго не живут, это его пра-пра… все равно запутаюсь.

Я бережно поднял кота под живот, вглядываясь в его волшебные голубые глаза. Кот не то что не испугался, а был совершенно спокоен, точно знал меня всю жизнь и понимал, что уж кто-кто, а Фридрих Гогенштауфен не способен причинить ему зла.

— Фридрих! — Одетый в охотничий костюм, Людвиг выглядел, пожалуй, даже более молодым, чем в нашу последнюю с ним встречу. — О, Эберхард вернулся! — Он радостно потрепал кота по холке, приглашая меня к столу.

— Эберхард? — я чуть не выронил кота.

— Ну да, Эберхард Бамбергский обожал наших котов, как приедет, так вином его не пои, дай котейко потискать, — он добродушно рассмеялся. — Вот младшая Юдит и назвала котенка Эберхардом.

Когда Людвиг произнес «младшая Юдит» я снова вздрогнул, и тут же увидел черноволосую девочку, как две капли воды похожую на Юдит маленькую, на нашу маму… значит, моя сестра выполнила свою миссию, и Юдит продолжит свой триумфальный путь по земле. Значит, будет процветать прекрасная Тюрингия, Швабия, Германия, а вместе с ними и вся Империя! Потому что…

Кот Эберхард расположился в огромном кресле у камина, где, по словам Юдит-старшей и Юдит-младшей, любил сиживать наш друг Эберхард.

Несколько позже. Полагаю, что в Рождество, у Юдит я был глубокой осенью, а Рождество проводил вместе с семьей в Аугсбурге, к нам на огонек впервые после своего паломничества заглянул Генрих Лев.

— А ты знаешь, что Эберхард Бамбергский завещал все свое состояние маленькой Юдит Тюрингской? — поинтересовалась, примеряя привезенные ей из Святой земли бусы, Беатриса.

— Снова вместе Юдит и черный кот.

Глава 48

Дела житейские

Подагру лучше всего лечить в целебных источниках, таковые есть в Аахене, любимом городе императора Карла, нашего нового святого. Пока же я восстанавливаю силы, архиепископ Майнцкий захватил города Сполето и Ассизи и еще несколько незначительных крепостей, что называется, по дороге. Весной, вместе с венецианцами, осадил на целых шесть месяцев Анкону, он с суши, они, соответственно, с моря. Кристиан не столь умен, как Райнальд, не столь силен и бескомпромиссен, но свое дело знает. Вот только никак не может помирить Пизу с Генуей. Пока в миротворца играл, говорят, уйму народа до смерти запытал, что ни день — приходят жалобы. На Райнальда тоже постоянно ябеды слали, но на этого что-то уж зачастили. По всему выходит, пора уже мне лично с Италией разбираться. Отдохнул.