Читать книгу "Варяжская сага - Борис Корниенко"

– Я люблю тебя, – прошептал Ансгар на своем родном языке.

– Не понимаю, – ответила Злата, но, судя по улыбке, догадалась, что он имел в виду.

На небе не было ни облачка, припекало солнце, но от воды веяло свежестью, и от этого сочетания телом овладевала истома. Хотелось лечь в траву и, не обращая внимания на жучков, мух и прочую мошкару, подставить лицо небесному светилу, да так и заснуть. Но еще больше Ансгару хотелось прикоснуться к Злате. Он не понимал, как свалилось на него это счастье. Когда он решил вновь идти к усадьбе Година, то надеялся разве что на такую же мимолетную встречу, как и прежде, а теперь сидит со своей любимой на берегу, и выходит так, что отныне она его суженая, а он ее жених. И уже неважно, что думает об этом ее старик отец. Ансгар смотрел на оголившиеся икры Златы, и ему хотелось большего, чем просто сидеть с ней и, приобнявшись, следить за течением реки. Но он понимал, что отныне таких встреч будет много, а потому торопиться нет нужды. Всему своей черед.

* * *

Ансгар был прав, его встречи со Златой стали почти ежедневными. Он пользовался любым случаем, чтобы улизнуть из хирдхейма, так что друзья и брат уже стали всерьез что-то подозревать. Иногда Ансгар со своей любимой гуляли по лесу, иногда сидели у реки. Бывало, и часто, она позволяла крепко обнять себя и поцеловать, но когда глаза и руки Ансгара просили большего, отстранялась от него, то смеясь, то сердясь. Он злился, но понимал, что тут с наворота ничего не добиться, и ему приходилось смирять свой пыл.

Зато они много разговаривали, сначала совершенно не понимая друг друга, но постепенно запоминая незнакомые прежде слова, он – вендские, она – северные. К началу осени Ансгар уже худо-бедно мог изъясняться на языке словен и пытался заговаривать не только со Златой, но и с жителями Хольмгарда из числа местных, чем немало пугал одних и смешил других.

Ансгар был влюблен и счастлив, и на всем свете только один человек мог испортить ему настроение – Бальдр. Но у Бальдра были свои заботы. Весть о казни Эринга достигла Альдейгьи раньше, чем посланник конунга, и Вышан не успел принять нужные меры. Даны, уведав о позорной смерти своего хёвдинга, подняли мятеж, перебили охрану и захватили драккар Бальдра. На нем они направились к Нево, грабя на своем пути прибрежные селения. Вышан направил вслед им погоню, но новый вожак данов именем Модольф устроил засаду, и не многим из посланных Вышаном людей удалось спастись. Конунг направил на север Хельги, Крука и Асмунда, чтобы изловить и перебить мятежников. В поход увязался и Бальдр, желавший во что бы то ни стало вернуть себе свой драккар. С собой он взял десятки Геслинга, Оддгейра и Дагстюра, остальные с Баргом во главе остались в Хольмгарде.

Тревожные вести шли и с полуденной стороны. Даньщики Рёрика, посланные в земли кривичей, не только не смогли ничего собрать, но и были большей частью перебиты или покалечены. Никто в Хольмгарде не сомневался, что за нападением стоял правитель Кёнигарда, тянущий свои длинные загребастые руки к полуночным странам. Дабы привести кривичей к послушанию и покарать тех из них, кто был замешан в нападении на даньщиков, на юг было выслано большое войско. Его собирали со всех подвластных Рёрику земель. Из Хольмгарда вели свои дружины Йоар, Бергтор, Ратмир с Братятой, Оцо-Бьёрн и возглавивший весь поход Адальмунд. В день, когда войско выступало в поход, Ансгар, как и прочие остающиеся, вышел его провожать. Он был потрясен увиденным. На юг уходило великое множество воинов, какого Ансгар никогда прежде не видел. Тысяча, две, три? Барг утверждал, что две с половиной тысячи, и Ансгару оставалось только верить на слово. Это бы войско – да против Ведерхатта, думал он про себя.

Рёрик остался в Хольмгарде, хотя, по-хорошему, сам должен был вести своих воинов на войну, ведь на то он и конунг. Но поговаривали, что он вновь занедужил. И вправду, на долгое время дворец конунга словно обезлюдел, вокруг него было тихо, а жители города оказались предоставлены самим себе. Впрочем, и сам Хольмгард стал куда менее шумен и люден – слишком много воинов ушло на север и на юг.

В хирде только и разговоров было, что о войне. Спорили, сможет ли Хельги перехитрить и изловить Модольфа, ругали старого конунга за то, что он сиднем сидит в своем дворце, жалели о том, что Бальдр не взял их всех с собой, а еще больше о том, что не удалось отправиться в поход на кривичей, поближе к Кёнигарду. Нет-нет да и поминали золото Ёрмунрекка. Ансгар в этих разговорах почти не участвовал, его голова обычно была занята совсем другими мыслями, далекими от войны.

– Ансгар, ты с нами? – заметив его отрешенный взгляд, спросил как-то раз старший брат.

– Оставь его в покое, не видишь – парень влюблен, – проницательно заметил Ивар, но только подлил масла в огонь. Друзья тут же оживились, бросили говорить про войну и переключились на Ансгара. Как всегда, больше всех языком молол Брунольв.

– Уж не та ли вдовушка с вымола покорила его сердце? – изображая глубочайшее изумление, вопросил он. Среди викингов прошел легкий смешок, но и тот тут же смолк, когда все увидели выражение лица Ансгара.

– До ваших шлюх мне дела нет! – грозно сдвинув брови, заявил он. – А будешь еще так шутить со мной, я тебе шею сверну!

– Ладно тебе, уже и пошутить нельзя!

– Я же говорил, оставьте его в покое, – повторил Ивар, – когда мужчина влюблен, да еще в первый раз, с ним шутки плохи.

– Ты-то откуда знаешь? – со смехом обратились к нему Раудкар и Лодинн.

– Я бывал влюблен, – ответил Ивар, сверкнув глазами так, что сразу стало ясно: с ним самим на этот счет уж точно шутить не стоит.

– М-да, а я никого, кроме шлюх, и не знавал, – протянул Агнар. Ансгар, услышав это, удивился – он знал, что на родине у старшего брата была зазноба.

– И правильно, любовь делает слабее, – изрек Бильд, – влюбленный муж становится слишком мягок и боится идти в бой. Влюбишься, женишься, настрогаешь детей – и будешь связан по рукам и ногам до конца своих дней. Это не для викинга. Для викинга лучше шлюха или полонянка.

– Ты не прав, – возразил Ивар, – ты не знаешь, на что способен муж ради своей возлюбленной.

Бильд кивнул головой и сказал с ожесточением в голосе:

– И правда, не знаю. Потому что не видел ничего такого. Зато видел, как гибли мужья, не умея защитить своих жен.

В этом споре Ансгар был, конечно, на стороне Ивара, но и в словах Бильда что-то его зацепило. Они напомнили ему о погибшем отце. Хотя было и иное. Мысль, что он не может сражаться, не сможет, если потребуется, защитить Злату, постоянно досаждала Ансгару, и теперь, послушав Бильда, он понял, что нельзя терять времени, ожидая, пока подживет ладонь. Ансгар вспомнил, как дрался с Хельги, вспомнил, как тяжело ему было сражаться с леворуким бойцом. И уже на следующий день он, натянув стегач, вышел во двор и направился прямо к Баргу, как всегда, гонявшему дренгов.

– Я хочу научиться сражаться, держа меч в левой руке, как Хельги, – выпалил он.

Барг удивленно приподнял бровь, но ответил спокойно: