Читать книгу "Пастырь мертвецов - Антон Вильгоцкий"

Пожалуй, наиболее полным ответом мог бы стать следующий: все вышеперечисленное, и еще многое, многое другое…

Пересекая ее пределы, маги и волшебные существа не погружаются в некий «иной слой», неподвластный органам чувств обычного человека. Напротив – они воссоздают вокруг себя доступную им истинную реальность, являющуюся куда как более живой, чем серая повседневность, наполняющая существование большинства живущих на планете людей.

Но, вместе с тем, выражение «погрузиться в Плерому» тоже соответствует реальности и очень часто употребляется.

Все обитатели Плеромы являются жителями Земли. Но не наоборот. Сотни миллиардов людей прожили отпущенное им время и скончались, так и не узнав, что совсем рядом бушует океан магических страстей.

Как не каждому человеку под силу выразить в словах свое понимание окружающего мира, так и не всякий маг способен – даже осознавая – объяснить собеседнику, что же такое Плерома. Спроси кто-нибудь Егора Киреева о ее сути – некромант, скорее всего, не смог бы дать исчерпывающего ответа. Как можно в двух словах объяснить, что такое жизнь? Или – что такое магия?

Впервые очутившись в Плероме, Егор понял – привычный мир, со всеми его красками и радостями, будет отныне казаться ему не больше, чем суррогатом истинной жизни. Только там, где ты дышишь тем же самым воздухом, которым дышали Одиссей и король Артур, где высятся прямо на городских улицах величественные и грозные замки, а в небесах кружатся тени драконов… В общем, лишь там, где все обретает свой истинный облик, можно чувствовать себя абсолютно комфортно и легко.

Киреев не раз пытался дать определение чувствам, охватывавшим его всякий раз при входе в Плерому. И пришел, в конце концов, к выводу, что больше всего это похоже на ощущения человека, к которому после долгих лет одиночества пришла взаимная любовь…

Именно там, в скрытой от глаз обывателей, пронизанной призрачным волшебным электричеством вселенной всеобъемлющей любви, предстояло свершиться последнему акту драмы под названием «Ян и Егор, или дуэль некромантов».

«Все слишком далеко зашло, – думал Киреев, прислонившись щекой к прохладному тонированному стеклу. – Подумать только: еду на битву, но до сих пор не знаю, как поступить с врагом».

Егор по-прежнему надеялся, что проблему удастся решить бескровно.

Но, прислушиваясь к голосу рассудка, понимал – он и сам практически не верит в это.

Если бы Ян в последний момент вдруг пошел на попятную и сдался Ковену, дальнейшая его участь была несколько мягче. В этом случае Грушницкого не станут уничтожать. Скорее всего, он получит пожизненный срок и будет отправлен в Германию, в мрачную темницу Иммертраум.

Вот только едва ли честолюбивый некромант так легко откажется от своих намерений. Его придется разубеждать. Силой, а не словами, к которым Ян, вероятнее всего, останется глух. И Егор Киреев вовсе не собирался играть со своим другом-противником в поддавки. Если придется драться, то драка будет жестокой и беспощадной.

«Ты сам поставил меня в такие условия, Ян, – подумал Мастер Грегориус. – Можно сказать, в угол загнал. А загнанные звери – они-то как раз и есть самые опасные».

Начав размышлять о допущенных Яном просчетах, Егор пришел к выводу, что для столь умного и коварного злодея, каким казался ему Грушницкий на протяжении всего этого адского дня, их было на удивление много.

Первое.

Домовые.

Грушницкий, уж верно, презирал «хозяюшек» настолько, что и вовсе не помнил об их существовании, когда атаковал Егора на кухне. А если и помнил – даже в мыслях не допускал, что домовой способен предпринять серьезные действия, дабы выручить попавшего в беду хозяина дома.

Конечно, освободила-то Егора Олеся, о существовании которой Ян не подозревал. Но ведь, не будь Дормидонта, Киреев мог и не докричаться до нее, погруженной в бронзовый сон.

И после седовласый некромант спокойно обсуждал с чернокнижником Ивлевым свои планы в присутствии Прокла. Даже не думая о том, что домовой может поделиться с кем-нибудь тем, что слышал. Будучи целиком уверенным, что «хозяюшко» – его безответный прислужник, собственность, раб. «Глупец, начать стоило хотя бы с того, что Прокл старше тебя раз в десять!».

Второе.

Ян не предусмотрел того, что Егор может обратиться за помощью к кому-то, кроме людей. И не стал включать этот пункт в текст проклятия. Получается, он даже не предполагал, что такое может произойти? Полностью игнорировал громаднейшую систему взаимоотношений между Темными Сущностями? Или не допускал мысли о том, что черти, демоны, вампиры и прочие нелюди согласятся помочь предотвратить трагедию человеческого города? Егор усмехнулся даже: «Как вообще можно было рассчитывать на такое?».

И третье.

Разделив свою ауру на четыре части, что были потом распределены между двумя сомнамбулами, Платоном Ивлевым и Проклом, Ян совершил, пожалуй, самый серьезный промах. Этот поступок сделал его слабее. Грушницкий больше не мог обратиться за советом к ветру, дереву, птице или зверю. До тех пор, пока к нему не вернется хотя бы одна часть энергетического ореола, Ян не сможет даже почувствовать присутствия поблизости другого мага. «На этом можно сыграть, и очень здорово, – подумал Егор. – Главное – обнаружить Грушницкого раньше, чем он начнет ритуал. Тут уж и гаджет не нужен. Мы совсем близко, хватит и моих собственных способностей».

Но почему, во имя всего проклятого, дело обстоит именно так? Неужели Ян действительно считает, что Силы Тьмы – маги, вампиры, демоны, оборотни и прочие – горячо поддержат его идею ввергнуть Ростов в пучину кровавого хаоса? Как бы кто из них ни относился к людям, подобная заваруха – это же фактически демаскировка всего Тайного мира! Кому это нужно, если даже самого гнусного тролля-людоеда гораздо больше устраивает текущее положение дел?

«Они приложили слишком много времени и сил, убеждая мир в том, что их не существует. И им вовсе не улыбается вновь оказаться в свете софитов на открытой для всеобщего обозрения арене. Грушницкий, глупец, да тебя свои же и разорвали бы в клочья за твой загон! Так что, я тебе, можно сказать, жизнь сейчас спасаю. Если, конечно, мне самому не придется тебя убить».

В нагрудном кармане загудел мобильник. Первые три звонка шли на беззвучном режиме. «Наверное, это София», – подумал Егор, доставая аппарат. В следующий миг из динамиков телефона полилась мелодия, и некромант понял, что ошибся. Такой звонок – припев из песни «Paradigma» немецкой группы Das Ich – был установлен в его сотовом для вызовов из городского штаба Ковена! «Ну надо же, какая удача!», – пронеслось в голове у Егора. Он мигом придумал, как заручиться поддержкой Высших, избежав при этом активации проклятия.

– Алло?

– Здравствуй, Егор. Это Дженнар Лагваль.

– Приветствую, князь. Да пребудет с вами Тьма.

– И тебе того же. Кажется, я слышу шум мотора. Ты куда-тто едешь? Где ты, Егор?

– Вы правы, князь, я сейчас в пути. Направляюсь в Змиевскую балку.