Читать книгу "Генерал Кутепов - Святослав Рыбас"

Напрасно Бурцев разослал редакциям эмигрантских газет письма в защиту Попова, де Роберта, Дьяконова и Корганова. Ни "Последние Новости" в Париже, ни "Руль" в Берлине, ни "За Свободу" в Варшаве, ни "Сегодня" в Риге, ни другие газеты сомнительными материалами не воспользовались.

Возмущенный Бурцев написал брошюру "В защиту правды", обвинив зарубежную печать в заговоре молчания. Заговора не было. Да и не могли газеты столь различных направлений сговориться между собой. Просто все понимали, что поборник правды, поймавшись на удочку дезинформаторов, отстаивал выгодную ОГПУ ложь. А ложь была нужна для заметания следов, для укрытия действительного предателя, для перенесения вины с больной головы на здоровую.

Русская эмиграция в то время не знала, какими сведениями располагала французская полиция. Один документ гласил так: "Полковник Дьяконов, советский агент, сильно замешанный в похищении Кутепова, обеспечил себе, путем вознаграждения, сотрудничество Бурцева, редактора "Общего Дела", которому он подсунул Колтыпина-Любского в качестве секретаря. Это Колтыпин и Думбадзе (чекист) внушили Бурцеву мысль о выдвижении обвинений против полковника Зайцева как участника похищения Кутепова".

Генерал Заварзин, член русской комиссии по расследованию похищения Кутепова, писал комиссару Фо-Па-Биде:

"В 1922 году, оставшись в Париже без средств, Дьяконов явился в парижское представительство советского общества "Аркос" (рю д'Асторг), центр которого находится в Лондоне. Он предложил свои услуги советскому правительству, и об этом предложении было сообщено в Лондон. В начале 1924 года, вызванный в Лондон как неспособный "работать" во французской среде, он получил задание наблюдать за белыми русскими эмигрантами. Он пользовался полнейшим доверием своих начальников, которые однажды поручили ему задание перевести из Лондона в Марсель сумму в 150 000 долларов для передачи крупному большевистскому агенту, отправлявшемуся в одну французскую колонию для ведения пропаганды".

В неопубликованном письме от 20 декабря 1930 года редактору "Последних Новостей" П. Н. Милюкову некий Кривенко сообщал:

"Будучи в период 1924–1925 годов в связи с большевиками, примерно в течение восьми месяцев, я знал, что в течение этого же периода генерал Дьяконов был не только в связи с ними, но, кроме того, пользовался значительно большим доверием, нежели я".

Позже французская служба получила дополнительно сведения о связях Дьяконова с красными:

"Полковник Дьяконов с марта до июля 1937 года находился в правительственной Испании, где он посетил фронты у Мадрида и в Арагоне, разъезжая в автомашине советского консула. Дьяконов также встречался в Виши с графом Игнатьевым, перешедшим на сторону Советов". (Генерального штаба генерал-майор, граф А. А. Игнатьев был до Октябрьской революции военным атташе в Париже.)

В истинном лице Дьяконова, называемого в документах то полковником, то генералом, французские власти не сомневались. Но разоблаченным перед лицом эмиграции Дьяконов не был. Грянула вторая мировая война, и под ее шум Дьяконов исчез в неизвестном направлении. Носились слухи, что уехал к своим хозяевам в СССР.

Борис Прянишников

ОСОБАЯ КОМИССИЯ ПО РАССЛЕДОВАНИЮ ЗЛОДЕЯНИЙ БОЛЬШЕВИКОВ, СОСТОЯЩАЯ ПРИ ГЛАВНОКОМАНДУЮЩЕМ ВООРУЖЕННЫМИ СИЛАМИ НА ЮГЕ РОССИИ

АКТ РАССЛЕДОВАНИЯ

по делу о злодеяниях большевиков в станицах Лабинского Отдела и в городе Армавире

Лабинский Отдел Кубанского Края с городом Армавиром, в котором сосредоточено административное и военное управление всего Отдела, подчиненное назначаемому атаману Отдела, состоит из 67 станиц и хуторов, имеющих свой местный административный орган в виде станичного атамана и двух помощников по гражданской и строевой части, избранных казачьим населением; органом, направляющим хозяйственно-административную жизнь станиц, является станичный или хуторской сбор уполномоченных, избираемых от каждых десяти казачьих домохозяйств. Местная судебная власть принадлежит назначенным мировым судьям и избираемым казаками станичным судам.

Не казачье население станиц и хуторов, хотя бы и оседлое, не имело права участий в направлении административной деятельности местных властей и сборов. Население это носит на Кубани общее название "иногородний", — такими иногородцами считаются по преимуществу промышленники, торговцы, ремесленники, фабричные и заводские рабочие, затем собственники усадеб в станицах, ведущие хозяйство на наемных у казаков землях или нанимающиеся рабочими в казачьи земледельческие хозяйства и, наконец, крестьяне, приобретшие землю целыми товариществами. Число иногородних в станицах населением свыше 3000 жителей обычно значительно превосходит число казаков, в станицах, менее населенных, соотношение между числом казаков и иногородних обратное.

Неполноправие иногородних вызывало в их среде некоторое неудовольствие, но явно враждебное настроение иногородников к казачеству стало постепенно выявляться только после февральского переворота 1917 года. Этим появившимся антагонизмом между иногородними и казаками воспользовались искусно большевики, захватившие власть в Лабинском отделе в течение января и февраля месяцев 1918 года.

Руководители большевиков первоначально направляли своих агитаторов в наиболее крупные станицы; агитаторы проникали в не казачьи войсковые части и разрушали в них дисциплину, затем направляли свою деятельность на возбуждение иногородних против казаков и, наконец, образовывали в станицах бесчинствующие шайки, с которыми местные власти по малочисленности своей не могли без помощи гарнизона справиться. Уличные бесчинства, грабительские налеты и убийства проходили безнаказанно: авторитет атаманской власти падал, большевистские банды росли. Терроризированное население отовсюду слышало, что сильная власть, способная сберечь его от опасности, только может быть создана советами и комиссарами.

По этому плану состоялся захват власти в станице Лабинской, в январе месяце в эту станицу прибыл большевик Рындин, зачислившийся рядовым в местном гарнизоне, весьма быстро он образовал около себя круг сочувствующих большевизму солдат; с ними начал он пьянствовать, буйствовать, грозить расстрелом мирных жителей, наконец, Рындин в один день беспричинно и бесцельно убил трех лабинцев, после чего, под охраною части гарнизонных солдат, приехал на вокзал, ограбил там кассу на 4000 рублей и уехал из станицы.

Казачьим всадникам, пытавшимся задержать Рындина, воспрепятствовали те же солдаты.

Рындина сменил иногородний из села Мостового — Мирошниченко, уголовный преступник, каторжник. Последний с помощью прибывшего с ним красноармейского отряда и местной подготовленной Рындиным войсковой части, а также использовав разожженную неприязнь иногородних к казакам, сместил лабинского станичного атамана, себя объявил комиссаром и учредил совет солдатских и рабочих депутатов.

Хотя агитаторы и энергично подготовляли почву для захвата большевиками власти, но все же вследствие устойчивости казачьего населения большевикам приходилось для захвата власти прибегать к красноармейской воинской силе. Например, в станицу Каладжинскую был введен отряд из 300 вооруженных красноармейцев, сместивших станичного атамана и назначивших двух комиссаров, по военным делам — бродягу Шуткина и по гражданским — босяка Клименко; митинговым порядком был тут же образован совдеп.