Читать книгу "Воспоминания биржевого спекулянта - Эдвин Лефевр"

Я ответил так:

– У вас эти акции лежат уже давно, и вы с ними ничего сделать не можете. У вас троих примерно двести тысяч акций, и вы отлично понимаете, что у вас нет ни малейших шансов от них избавиться, если для них не возникнет рынок. Вам всем нужен рынок, который сможет поглотить то, что у вас есть, и было бы умно собрать столько денег, чтобы для начала заплатить за те акции, которые висят на рынке. Нет смысла начинать, если потом не окажется денег, чтобы все довести до конца. Я предлагаю вам создать синдикат и внести в его фонд шесть миллионов долларов. Потом следует передать синдикату право на покупку ваших акций по сорок и передать эти акции в доверительное управление. Если все пойдет хорошо, то вы, мои родные, избавитесь от этого мертвого груза, а синдикат немножко заработает.

Я уже поминал, что о моих выигрышах на рынке акций ходили грандиозные слухи. Вероятно, именно это и помогло, потому что нет ничего полезней успеха. Как бы то ни было, мне не пришлось долго уговаривать этих ребят. Они совершенно точно понимали, что в одиночку им ничего не добиться. Поэтому они решили, что мой план достаточно хорош. Словом, мы договорились о создании синдиката.

Им без труда удалось уговорить своих приятелей присоединиться к синдикату. Полагаю, что всех убеждала перспектива получения синдикатом прибыли, в чем лично я был не очень уверен. Насколько я потом сумел понять, они действительно во все это поверили, так что с их стороны эти уговоры не были бесчестными. Как бы то ни было, в несколько дней синдикат сформировался. Кейн, Гордон и Вульф предоставили мне колл-опционы на двести тысяч акций по 40 за акцию, а я проследил, чтобы акции были переданы в трастовый фонд, так чтобы никто не мог сломать мою игру на рынке. Мне приходилось себя защищать. Далеко не редкость случаи, когда многообещающие операции проваливаются из-за того, что члены пула перестают верить друг другу. На Уолл-стрит нет дурацких запретов на поедание себе подобных. К тому времени, когда акции второй компании по производству стали и проволоки были выброшены на рынок, инсайдеры успели обвинить друг друга в недобросовестности и попытке продать свой пакет за счет других членов пула. Существовало джентльменское соглашение между Джоном У. Гейтсом, Селигменами и их банковскими партнерами. Что ж, мне пришлось слышать в брокерской конторе четырехстишие, сочиненное, по слухам, Джоном У. Гейтсом:

Здесь тарантул наскакивает на змеюИ смерть включает в игру:«Я увижу последнюю муку твою,раньше сам не умру».[20]

Уверяю вас, мне ни на миг даже не приходило в голову, что мои друзья с Уолл-стрит могут попытаться подставить мне ногу в операциях с акциями. Но общий принцип требует, чтобы были приняты меры против всех и всяческих случайностей. Этого требует здравый смысл.

После того как Кейн, Вульф и Гордон сообщили мне, что они создают синдикат и намерены внести в него шесть миллионов долларов, мне оставалось только ждать, пока деньги будут на месте. Я настаивал на том, что промедление смерти подобно. Но деньги притекали по капельке. Я не знаю, почему они пришли в четыре или пять приемов, но помню, что посылал всем троим участникам сигналы SOS.

Наконец в один из вечеров я получил несколько крупных чеков примерно на четыре миллиона долларов и обещание дослать остальное в ближайшие один или два дня. Дело начинало выглядеть так, что синдикат еще может что-то успеть, пока окончательно не закрылся рынок быков. Ни в чем уверенности не было, но следовало незамедлительно приниматься за дело. Публика не была особенно расположена к новым рыночным изменениям неактивных акций, но, если у тебя есть четыре миллиона наличными, можно привлечь интерес к любым акциям. Этого было довольно, чтобы скупить все акции, предлагавшиеся к продаже. Поскольку, как я уже сказал, время торопило, не было смысла ждать, пока придут последние два миллиона. Чем быстрее акции поднимутся до 50, тем лучше для синдиката. Это было очевидно.

Когда на следующее утро рынок открылся, я был поражен, обнаружив необычно серьезные сделки с акциями «Объединенных печей». До этого эти акции месяцами лежали как бревно. Цена застыла на 37. Джим Бернес следил, чтобы цена не упала ниже, потому что банк дал большой кредит под залог цены в 35. Но в перспективы повышения курса он верил меньше, чем в то, что скала Гибралтар может двинуться через пролив.

Однако в то утро возник некий спрос на эти акции, и цена поднялась до 39. В первые четыре часа работы биржи было больше сделок с ними, чем за предыдущие полгода. Это была сенсация, которая всколыхнула весь рынок. Потом мне рассказывали, что в брокерских конторах в тот день говорили только о взлете этих акций.

Я не понимал, что это означает, но меня не расстроило, что «Объединенные печи» сдвинулись с места. Как правило, мне не приходится расспрашивать о причинах необычных изменений котировок, потому что мои друзья и коллеги с биржи держат меня в курсе дела. Они предполагают, что меня это интересует, и поэтому сразу же звонят и пересказывают все новости и сплетни. В этот день я узнал только о том, что кто-то из инсайдеров скупает акции. Никаких фальшивых сделок не было. Все было по-настоящему. Брокеры исполняли приказы о покупке всех акций по цене от 37 до 39, а когда их спрашивали, что происходит, отказывались от ответа. Это привело хитрых и наблюдательных биржевиков к выводу, что происходит что-то серьезное. Когда инсайдеры начинают скупать акции и при этом не дают миру никаких объяснений, весь биржевой мир начинает активно требовать официальных объяснений.

Сам я в события не вмешивался. Я наблюдал, недоумевал и следил за сделками. На другой день скупка акций стала еще более активной и целеустремленной. Приказы о продажах по цене выше 37, которые висели в книгах специалистов месяцами, были исполнены все до единого, а новых предложений о продаже не возникло. В результате, естественно, цена начала расти. Она пересекла границу 40, коснулась 42.

Когда это случилось, я почувствовал, что пришло время продавать акции, которые банк держал в качестве обеспечения ссуды. При этом я, естественно, ожидал, что в результате моих продаж цена пойдет вниз, но был готов к этому, только чтобы средняя цена не упала ниже 37. Я знал, чего стоили эти акции, и представлял себе, какова их продаваемость после нескольких месяцев пассивности. Что ж, я аккуратненько скармливал акции рынку и скормил их тридцать тысяч штук. Но рост курса продолжался!

В тот вечер мне объяснили причину столь выгодного для меня, но при этом загадочного роста курса. Брокерам из торгового зала биржи шепнули вечерком, а потом еще утром перед открытием торгов, что я настроен чертовски решительно относительно «Объединенных печей» и намерен по своему обыкновению – как его представляют себе люди, незнакомые с моими делами, – загнать курс вверх на пятнадцать-двадцать пунктов. Главным источником слухов был не кто иной, как лично Джошуа Вульф. И это в ответ на его покупки позавчера утром курс начал расти. Ему, естественно, начали подражать, потому что не может же такой знающий человек дать своим приятелям ложную наводку.