Читать книгу "День святого Валентина (сборник) - Ирина Молчанова"

Новую запись Карина придумала еще утром, пока стояла в гардеробе и слушала разговор одноклассников. Она ни секунды не сомневалась, на какой паре проверить волшебство происходящего.

Мода заканчивается на букве «Л»

В мире, где не люди управляют вещами, а, наоборот, ценные предметы управляют людьми, любовь убивает лишь одна зацепка на колготках, одно пятнышко на штанине, немодный ремешок, неактуальный цвет сумочки. Любовь одевают в незнакомые ей одежды, снабжают ненужными примочками и заковывают, пусть в золотые, но цепи.

Она носит прекрасные стильные вещи с бирочками, за которые уплачено много денег. Бирка! Какой-то кусочек ткани, позволяющий своему обладателю чувствовать себя солиднее тех, у кого ее нет.

Его одежда такая же, как у всех, и он не самый популярный парень в классе.

Она уверена, что он недостоин ее — такой красивой, популярной и модной.

Он думает точно так же, потому что она давно убедила его в этом своим пренебрежением и насмешками.

Они столкнутся на лестнице. Она уронит стопку тетрадей, которую ей доверили отнести в учительскую, и, как всегда, разозлится на его неуклюжесть. Будет кричать и обзываться. Он покраснеет, станет извиняться, попытается помочь собрать тетради…

А на следующее утро завуч поймает его в женском туалете с баллончиком в руках. На стене будет написано огромными буквами: «* * * * * * * * * * * * * из 9-го «А» ДУРА!»

Завуч приведет ее в туалет и покажет надпись. Ему же дадут тряпку, порошок и заставят оттирать.

Когда они останутся наедине, она спросит: «Зачем ты это написал?!»

А он ответит: «Потому что это правда».

Она бросит: «Сам дурак!»

Он отчистит стену и перед тем, как уйти, скажет: «Я раньше почему-то верил, что когда-нибудь и ты, вся такая-растакая, сможешь меня полюбить, а теперь уже и сам этого не хочу…»

От удивления она не найдет, что сказать. Потом задумается над его словами, но гордость не позволит ей сделать первый шаг.

Не раз и не два на уроках их взгляды ненароком встретятся, а пути в школьных коридорах случайно пересекутся.

На новогодней дискотеке она не выдержит и пригласит его на танец. Потому что мысль о предстоящих каникулах без него — без их случайных взглядов и встреч — станет для нее невыносимой.

Весь вечер они будут танцевать только друг с другом. В его объятиях она будет походить на хрупкую, нежную принцессу. А он на рыцаря, сильного и могучего.

В следующем году они встретятся на площади возле елки, и каждый принесет с собой бокал золотистого шампанского. И в миг, когда раздастся волшебный звон бокалов, соприкоснувшихся точно в поцелуе, мода не будет значить для нее абсолютно ничего.

Карина отправила запись в дневник. Она не знала, почему история получилась именно такой, почему не сделала ее проще, короче, красивее или удобнее для ребят. Все происходило, как если бы слова сами складывались в предложения, а ей нужно было их лишь записать.

В комнату заглянула бабушка и позвала обедать.

Ноутбук пришлось выключить. Бабушка последнее время частенько на нее ворчала за то, что слишком много времени просиживает у компьютера. А дедушка говорил: «Лучше бы гуляла, чем в четырех стенах сидеть».

Карина и сама любила гулять, но слоняться по улицам в одиночестве было неинтересно. Ей давно надоело наблюдать чужую дружбу, чужую любовь, хотелось чего-то своего. Интернет дарил хотя бы иллюзию, как будто это «свое» у нее есть.

Дедушка разболтал в чае сахар и, не отрываясь от газеты, спросил:

— Как сосед поживает?

Карина подавилась супом, и бабушка строго глянула на деда.

— Нашел время спрашивать!

— У соседа все нормально, — ответила Карина.

Дедушка свернул газетку и отложил на край стола.

— А что, вы и сегодня пойдете с собаками гулять?

Бабушка рассердилась, что с ней случалось крайне редко:

— Ну чего к девочке прицепился, как репей?! Дай поесть ей спокойно!

— Да я так, — пожал плечами дед, — интересно же, чего такого Каринка в этом франте нашла.

— Что нужно, то и нашла! — обрубила бабушка и погладила ее по голове: — Кушай, Кариша, дед тебе сейчас наговорит…

— А я все равно думаю, не Каринкин это парень, — гнул свое дед.

Обычно он никогда не настаивал, поэтому Карина не удержалась от вопроса:

— Почему?

— Что бы ты понимал в парнях, — поджала губы бабушка, — философ выискался!

— Философ не философ, а вижу еще очень даже прилично. И я вижу, что это за фрукт! Ему нужна строгая рука, а Каринка разве умеет строго… его за шкирку нужно держать крепко, он хитрый малый! Хитрый, понятно вам?!

Бабушка подлила Карине борща и негромко сказала:

— Если нравится тебе этот мальчик, золотце, ты деда не слушай, делай, как сама знаешь. Ты у нас девочка умная, в советах не нуждаешься.

— А я и не знаю, нравится он мне или нет, мы пока не очень познакомились. — Про послания она говорить не захотела, сама толком про них ничего не знала.

«Нужно спросить у него. Сегодня же спрошу!» — решила Карина. Но когда в полдесятого вечера в дверь неожиданно раздался звонок, вся решительность куда-то подевалась.

За порогом стоял Олег со своей собакой.

— Добрый вечер, — произнес молодой человек и по обычаю склонил голову. — Готова?

— Готова. — Карина вывела Артемона и закрыла дверь. Как заговорить о посланиях, она даже не представляла.

«Ах да, кстати, твои послания меня волнуют. Спасибо». Так, что ли? Или: «Не знаю, как тебе, но мне очень нравится наша переписка через форточку».

Сегодня они не пошли вокруг площади из-за сильного ветра и остались во дворе, возле ели.

— Скоро Новый год, — от нечего сказать произнесла Карина, разглядывая длинные голубые иголочки.

— Предпочитаю Рождество, — высокомерно изрек Олег.

— А я обожаю Новый год! Это мой самый любимый праздник!

— Каждому свое, — безразлично пожал он плечами.

Она тихо вздохнула, глядя на его красивое лицо. Он смотрел мимо нее, на ротвейлера, растянувшегося посреди двора. Создавалось впечатление, будто собственная собака интересует его куда больше, чем ее болтовня. Но от молчания ей становилось неловко, поэтому Карина попробовала еще:

— А какой у тебя любимый праздник?

— Я не очень-то люблю праздники. Вся эта показная веселость, выбор подарков… скучно.

— Почему показная? Разве нельзя веселиться по-настоящему?