Читать книгу "Возвышение Китая наперекор логике стратегии - Эдвард Николае Люттвак"

Подвергая критике представление о стратегии как «субъектной практике», нам, тем не менее, не стоит забывать, что Эдвард Люттвак является не историком или социологом, а именно специалистом по стратегии, которая, как уже упоминалось, является не только сферой его профессиональной деятельности, но и интеллектуальной страстью. В этом контексте появляется возможность несколько иного отношения к изданной им книге о Китае. Данная работа – это не просто исследование, а коммуникативное действие: Люттвак знает, что его книги читают не только в Америке, но и в Китае, а также в России. Не исключена возможность того, что «имперские архетипы» вновь зашевелятся в коллективном сознании российских, китайских и американских элит. И, может быть, парадоксальная логика стратегии преподнесет нам и приятные сюрпризы, разрушив привычные циклы: и то, что уже несколько раз заканчивалось мировой войной, закончится чем-то иным.

Россия – Китай – США. Какая роль в этой триаде отведена России?

22 февраля 2011 года в стенах МГИМО в рамках Лекционного клуба «Стратегия 2020» состоялась лекция Эдварда Люттвака[29]. В ходе своего выступления он выдвинул несколько тезисов, вызвавших бурное обсуждение в среде российских экспертов в области международных отношений, политологов, геополитиков – советников тех, кто приводит в движение механизмы принятия государственных решений. Отголоски этих обсуждений до сих пор можно найти в Сети, но нам бы хотелось отметить, что, с нашей точки зрения, суть высказываний Люттвака и тем более логика того «коммуникативного действия», которое он при этом совершал, была понята не совсем правильно. Поэтому нам сейчас имеет смысл вернуться к обсуждению того события, которое произошло уже несколько лет назад.

Люттвак в процессе своей речи выдвинул два основных тезиса. Один из них был понят неправильно, второй – вовсе не замечен.

Суть первого тезиса сводилась к следующему. Противостояние между Китаем и США неизбежно, оно уже вышло за рамки коммерческой конкуренции и перешло под юрисдикцию логики большой стратегии, то есть логики войны и конфликта. В это противостояние в той или иной степени будут втянуты все страны мира. Россия на данный момент не является сверхдержавой, каким был СССР, но, тем не менее, ее особое географическое положение, природные ресурсы и имперское наследие все же позволяют ей подняться на уровень субъекта действия в масштабах большой стратегии. И от поведения России в этой ситуации зависит исход и форма противостояния меду США и Китаем.

Далее Люттвак обратился к собравшимся представителям российской интеллектуальной элиты (надеясь, что они донесут его мысль до тех, кто принимает решения) как бы с двух позиций. С одной стороны, он выступил как представитель американского истеблишмента и предложил России дружить с Америкой, а не с Китаем. И даже обозначил некоторые темы для возможного торга.

С другой стороны, он обратился к российским экспертам как к представителям европейской цивилизации, указывая на то, что население Европы, в том числе и России, постепенно сокращается и стареет, и если такие тенденции будут сохраняться, то у европейских стран отпадет необходимость размышлять и о стратегии, и о любых других долгосрочных планах. Можно сказать, что таким странным образом он предложил нам вспомнить о том, что Россия является страной с западной культурой и принадлежит западной цивилизации.

Данный тезис Люттвака был воспринят большинством наших экспертов не совсем правильно. Они поняли ситуацию так, как будто у России есть выбор: поддержать Америку, поддержать Китай или – что предпочтительнее – остаться в стороне и ждать пока трупы двух огромных врагов не проплывут мимо нас по реке. Но похоже, что выбора у нас нет: Россия тем или иным образом будет втянута в это противостояние. При этом для данной цели будут использованы все доступные средства. Единственное, в чем у нас остается свобода выбора, так это в том, сможет ли Россия удержаться в роли субъекта большой стратегии, или она будет втянута в эту заварушку в виде инструмента, средства или плацдарма противостояния. На вопрос о том, что нужно сделать для того, чтобы остаться субъектом большой стратегии, Люттвак ответил во втором тезисе, вернее именно с этого вопроса он начал свою лекцию.

Люттвак сказал, что страна, в которой женщины не хотят или не имеют возможности рожать детей, не имеет оснований задумываться о стратегии. Этот тезис был воспринят большей частью аудитории как шутка или ворчание старика. Но, несмотря на присущую ему иронию и пренебрежение политкорректностью, Люттвак говорил о данной проблеме вполне серьезно. Интересно, что пафос данного замечания в чем-то созвучен с пафосом его первой книги «Государственный переворот. Практическое пособие», который, кстати, тоже не был полностью услышан.

Половина книги о государственном перевороте посвящена вопросу о том, что нужно сделать для того, чтобы эта процедура не могла быть применена к вашей стране. Саму технологию совершения переворотов Люттвак обсуждает только во второй части своей работы. В нашей ситуации вопрос можно поставить таким образом: что нужно сделать, чтобы ваша страна не была втянута в водоворот большой стратегии в виде «пушечного мяса»? Как предостеречь себя от государственных переворотов, цветных революций, пограничных войн, миграционных потоков, национальных конфликтов, гибридных войн, экономических блокад и санкций? И Люттвак дает ответ на этот вопрос – нужно иметь свою стратегию. А для того, чтобы ваша страна получила основания для владения стратегией, нужно сделать так, чтобы ваши женщины захотели рожать детей.

Большинство людей, прочитавших книгу о государственном перевороте, обратили внимание именно на описание его технологии. Точно так же, как большинство аналитиков, изучающих практику «цветных революций», задумываются именно о технической стороне вопроса. В соответствии с этим разрабатываются и контрмеры против данного социотехнического оружия. Но не стоит забывать, что перевороты и революции совершаются с использованием энергии социального, национального или политического протеста: для чего и разрабатываются средства их интенсификации и инструменты внешнего управления. Можно сколько угодно бороться с данными средствами, блокируя их применение, но пока не устранена причина, будет вестись поиск и будут находиться все новые и новые способы использования энергии социальной напряженности.

Деструктивная социальная динамика чаще всего «побеждается» запуском конструктивных созидательных процессов. Западный мир, и в том числе Россия, уже в течение нескольких десятилетий живет в идеологии достаточно радикальной формы либерализма. Как говорит Люттвак: «Свободный рынок – это что-то наподобие религии для многих в США и в Европе (особенно – в Великобритании)», и как ни странно, но и в России тоже. И на этом фоне Китай уже несколько десятилетий развивается, руководствуясь идеологией, которая в послевоенной Европе называлась «построение государства всеобщего благо со стояния».

Либерализм с неизбежностью приводит к усилению социальной динамики, государственное строительство дает шанс на запуск созидательных процессов. Когда Люттвак говорит о необходимости запуска социальных программ по стимулированию рождаемости и поддержке семей, он не рассматривает эти проекты в комплекте с национализацией частной собственности – если в чем-то его и нельзя заподозрить, так это в симпатиях к коммунизму – в данном случае речь идет о приоритетах государства. Вы можете потратить десятилетия на создание самого передового в мире военно-промышленного комплекса, но за эти десятилетия население вашей страны вымрет или будет заменено мигрантами из других стран, которым нет никакого дела до задуманного вами величия. Так что все эти ракеты, самолеты и новые средства вооружений будут ржаветь на складах или использоваться совсем другими людьми в их, а не в ваших, целях.