Читать книгу "Корсары Мейна - Виталий Гладкий"

Мишель не захотел подвергать искушению своих ближайших помощников. И потом, ведь кому-то надо оставаться на хозяйстве. А в качестве заместителя кого-то лучше верного Матиса Дюваля он и представить не мог. Только ему он сказал, куда и с кем направляется, – как раз Дюваль и покупал шлюп для похода, – но о цели экспедиции промолчал, а его первый помощник не страдал повышенным любопытством, он привык доверять своему капитану во всем. Не говорит, зачем отправляется к черту на рога, значит, так нужно. Мишель де Граммон набрал команду из опытных корсаров, которые, как ему казалось, готовы пойти за него в огонь и воду.

Была у него мысль привлечь к поиску сокровищ затонувших галеонов и Тима Фалькона, с которым он здорово сдружился. В его честности и порядочности он ни капельки не сомневался. Но тот уклонился от этой темы, сославшись на какие-то безотлагательные дела, требующие его обязательного присутствия, и неожиданно исчез с Тортуги. Не оказалось его и в Пти-Гоав, хотя корабли Тима Фалькона стояли у причала, а буканьеры гуляли в тавернах с таким размахом, словно по меньшей мере побывали в закромах мифического Эльдорадо. Впрочем, они и впрямь получили при разделе добычи кучу денег, и теперь весь пиратский Мейн только и говорил о походе на Сантьяго-де-лос-Кабальерос.

Немного понаблюдав, как работают караибы, Мишель удалился в свою каюту, в тень, – на открытой палубе стало жарко, как в раскаленной печи. Он всегда отличался предусмотрительностью, и на этот раз не изменил своим жизненным принципам. В углу каюты стоял большой крепкий сундук с закрывающейся на замок крышкой. Мишель погладил его и криво ухмыльнулся: знал бы Диего де Альварадо, да и остальные, какие «сокровища» в нем хранятся.

Там лежал последний довод де Граммона для взбунтовавшихся матросов – несколько мешков пороха, которым обычно пользуются буканьеры. Он действовал значительно сильнее, чем обычный, и посылал пулю гораздо дальше. Сбоку в сундуке было просверлено отверстие, откуда выглядывал кончик фитиля. Случись бунт, у капитана оставалось два выхода: если он не договорится с матросами по-доброму, то ему придется взорвать судно вместе с собой и командой, ведь, попади он в руки разъяренным пиратам, его смерть будет долгой, мучительной и страшной; или проделать то же, но самому спастись.

Мишель приготовился ко всему – за поясом у него торчали заряженные пистолеты, а на столе в специальном закрытом сосуде с отверстиями для свободного доступа воздуха тлел фитиль. Он поднял крышку и, убедившись, что фитиль не погас, подошел к задней стене каюты. Там висел изрядно потертый гобелен, сделанный в парижской мануфактуре семейства потомственных ткачей Гобелинс и неизвестно какими путями попавший на Тортугу. Он прикрывал потайное окно, которое по приказу Мишеля де Граммона вырезал его корабельный плотник. Каюта находилась на корме, так что можно было прямо из окна сигать в воду – так, чтобы никто не заметил.

Налив себе вина, Мишель присел у стола и задумался. Нехорошее предчувствие постепенно переросло в тревогу, и, когда на палубе раздался подозрительный шум, он схватил шпагу и выскочил наружу. Увиденное поразило его до глубины души – его матросы были убиты, палубу заливали потоки крови. Воспользовавшись тем, что вся команда шлюпа столпилась у левого борта, караибы бесшумно, как они хорошо умеют, поднялись на судно по правому борту и беспощадно расправились с беспечными французами. В этой бойне участвовал и Диего де Альварадо, его нож был в крови. Увидев капитана, он злобно оскалился.

– Ты думал, французский пес, что можешь забрать ценности, принадлежащие испанской короне?! Ты наивен и глуп! Убейте его! – приказал де Альварадо караибам.

Индейцы гурьбой бросились на Мишеля. Он разрядил пистолеты, положив двоих, но врагов было слишком много, к тому же некоторые вооружились луками, и он не стал испытывать судьбу. Мишель заскочил в каюту и закрылся на засов. Град тяжелых ударов обрушился на дверь, но он был спокоен – плотник усилил ее металлической оковкой, так что какое-то время она выдержит натиск свирепых караибов.

Не теряя времени, де Граммон сорвал со стены гобелен и открыл окно, поджег фитиль, торчавший из сундука, подождал, пока он разгорится, и, с сожалением бросив взгляд на несколько золотых слитков, которые перенес в каюту, прыгнул в воду. Мишель нырнул поглубже и постарался отплыть как можно дальше от шлюпа. И все равно, страшный взрыв оглушил его, и он всплыл на поверхность, совершенно не сознавая, что происходит. Лишь спустя какое-то время де Граммон пришел в себя и осмотрелся.

Шлюп исчез, будто его и не было вовсе. Судя по тому, что над водой не торчала ни одна голова, никто из индейцев не спасся. Погиб и Диего де Альварадо, не ожидавший такого подвоха со стороны «наивного» французского корсара. Везде плавали обломки судна, и Мишель, выбрав кусок покрупнее, доверил свою судьбу своенравному океану. Как назло, на небе появились тучки и подул сильный ветер, который грозил перейти в шторм. Мишель начал грести в открытый океан, потому что в ветреную погоду оставаться вблизи отмелей Силвер-Бэнкс означало верную смерть.

Ему удалось отплыть от места, где он утопил свои мечты о быстром обогащении, на довольно приличное расстояние, когда разразилась сильная гроза. Волны играли им, как щепкой. Казалось, молнии били совсем рядом, огненные столбы вонзались в воду со страшным грохотом. Наверное, морской бог разгневался, что люди покусились на его законную добычу, и решил наказать последнего из них. Мишель уже хотел отпустить свое ненадежное плавательное средство и пойти на дно, чтобы не наблюдать весь этот ужас, не слышать залпы грозовых раскатов и рев непогоды, но природное упрямство заставляло его цепляться за обломок шлюпа из последних сил.

Гроза и шторм прекратились так же быстро, как и начались. Снова засияло солнце, бурный свинцово-серый океан успокоился и стал бирюзовым, и Мишель вдруг услышал шум прибоя. Еще не веря в спасение, он поплыл в ту сторону и очень скоро увидел остров, посреди которого высилась гора – давно потухший вулкан. Течение вынесло его прямо к бухте, и когда он наконец оказался на берегу, то первым делом в полном блаженстве зарылся в горячий песок и, несмотря на то что среди пиратов слыл безбожником, вознес краткую, но искреннюю молитву святому Николаю. Мишель считал, что если кто и заботится о моряках, то это Николай Мирликийский…

Мишель тряхнул головой, освобождаясь от тяжелых воспоминаний, поднялся и пошел к берегу. Голод на этом крохотном островке ему не грозил – здесь росло много кокосовых пальм, а по утрам на отмели выползали полчища крабов, которых он поджаривал на костре. Не страдал он и от жажды – с горы стекал быстрый ручей с холодной и вкусной водой. Огонь де Граммон добыл примитивным способом, подсмотренным у индейцев. Он сделал небольшой лук с тетивой из шнура, на котором держались его штаны, нашел две сухие палки – одну тонкую, другую потолще, в толстой выдолбил углубление, подсыпал туда древесной трухи, высушенной солнцем до состояния пороха, и с помощью своего приспособления быстро вращал тонкую палочку, заостренный конец которой упирался в углубление на второй. Вскоре появился дымок, затем труха начала тлеть, и спустя считаные минуты в тени под пальмой горел костер.

Судя по положению солнца, пришло время заняться рыбной ловлей. Она была необычной, как все на этом конце Земли. Испанцы называли этих маленьких рыбок «карлабадос», и Мишель не ловил, а собирал их… на берегу! Спасаясь от хищников, карлабадос выпрыгивали из воды на песок, чтобы потом уйти обратно в океан. Они умели ползать по земле юрко, как ящерицы, но Мишель был шустрее, и за час он обеспечивал себя провизией на целый день.