Читать книгу "Ангел с железными крыльями - Виктор Тюрин"

– В том письме, что было отправлено моему кузену, говорится то, что я сейчас прочитал?

– Да, ваше императорское величество. И кое-что о судьбе самого германского императора.

– Что именно?

– Прошу извинить меня, ваше императорское величество. Невежливо отвечать вопросом на вопрос, но я все же спрошу. Когда германский император получил письмо с моими предсказаниями?

Николай II нажал кнопку электрического звонка, в тот же самый миг дверь распахнулась и на пороге появился гвардейский офицер. Он сделал шаг вперед и замер, в ожидании приказа.

– Мне нужна вчерашняя телеграмма из Швеции.

Спустя несколько минут на стол императора лег листок, и как только дверь за дежурным адъютантом закрылась, император пробежал глазами текст и коротко сказал:

– Два дня назад вручили.

– Отлично. В моем послании указано начало Верденской битвы, затем год отставки кайзера и падения германской империи.

– Германская империя тоже падет?!

– Да, ваше императорское величество. Вильгельм умрет в изгнании, где-то в Голландии.

– Кто же тогда станет победителем в этой войне?!

– Франция, Англия, Америка. Они получат все лакомые куски после развала четырех империй, – и, предваряя вопрос, сразу дополнил только что сказанное мною: – Также падут Австро-Венгерская и Османская империи.

Император какое-то время смотрел на меня неверящим взглядом, а потом тихо и растеряно произнес:

– Это же крушение целого мира.

Задолго до этого дня внутри императора росло ощущение, которое уже не раз охватывало его с начала войны. Видения, когда, словно в кошмарном сне, он летит в пропасть, чтобы где-то там, во мраке, разбиться насмерть, стали приходить все чаще и чаще, усиливая с каждым разом его внутренний страх. Все началось спустя полгода после начала войны с Германией. Человеческие потери, отступление, противоречащие друг другу доклады генералов, невнятные донесения, в которых говорилось о заговорах против него и его семьи. Потом до него дошли слухи, что народ считает его жену немецкой шпионкой. Это было противно, мерзко, гадко. Временами хотелось спрятаться, скрыться от всех, но чувство долга заставляло его постоянно быть на виду, особенно в это тяжелое для России время. Ощущению падения способствовали предсказания монаха Авеля и приступы его сына – цесаревича Алексея. Именно поэтому императору очень хотелось чуда, которое спасет его, его семью и Россию. Он уже не надеялся на себя, а на высшее милосердие… Неужели этот сильный человек ниспослан им свыше?

Император встал из-за стола, достал папиросу, прикурил, затем выдохнул дым и попросил:

– Это можно остановить?

– Насколько я все это понимаю, то судьба России сейчас зависит от того: выйдет она из войны или нет. Если нет, то это означает развал страны и гибель монархии. Тут есть еще один вопрос: как отреагирует кайзер на мое письмо? Мне кажется, что после моих доказательств, он даже если не поверит, то хотя бы должен прислушаться к ним, а значит, проявить интерес. Думаю, что это произойдет далеко не сразу, но так даже лучше. К моменту начала переговоров Германская империя должна в должной степени ослабнуть. А потом пусть Германия и дальше воюет с Францией и Англией, а Россия тем временем постоит в сторонке, копя силу.

– Вы понимаете, что говорите?! Это предательство! Нет! Я никогда не пойду на это! Никогда! – и император стал тыкать папиросой в пепельнице, стараясь погасить ее. Движения были нервные, поэтому он не только раскидал старые окурки вокруг пепельницы, но и испачкал пальцы. Несколько секунд смотрел на них, потом достал платок и стал с каким-то ожесточением их вытирать, после чего бросил платок на стол и резко встал.

– Вы свободны, поручик!

Не успел дежурный офицер передать меня лакею, чтобы тот сопроводил меня к выходу, как появился Распутин.

– Здравствуй, Сережа.

– Здравствуйте, Григорий Ефимович, – поприветствовал я царского фаворита.

– Идем со мной, – без всяких предисловий заявил Распутин. – Тебя царица-матушка видеть изволит.

Я пожал плечами.

– Идемте.

Насколько я понял из внешнего вида, комната, куда меня провели, была нечто вроде дворцовой часовенки. Алтарь, лики святых, глядящие со стен, свечи, а воздух прямо пропитан ладаном.

– Сергей Александрович, поклянитесь перед ликом нашего создателя, что все то, о чем вы говорили и писали – правда.

– Клянусь, ваше императорское величество. Все мои слова – сущая правда.

– Вы сегодня говорили с моим мужем.

– Да, ваше императорское величество.

– На нем и так лежит огромная ответственность за страну. А еще эта война! Все это вместе тяжким грузом легло на его плечи. Вы должны это понять. Ему сейчас очень трудно.

– Понимаю, ваше императорское величество.

– Я очень хочу мира с Германией и не потому, что немка. Просто мне хочется вернуть доброе и понятное мне время, видеть каждый день мужа прежним. Эти неудачи на войне, грязные слухи… Все это разъедает душу. Мы теряем искренность и любовь. Мы теряем сами себя. А впереди нас ждет… ужасная смерть. Господи, как это тяжело! – она какое-то время молчала, потом неожиданно спросила: – Скажите, Сергей Александрович, а помимо ваших страшных предсказаний что-то хорошее и светлое вам снится?

– Ваше императорское величество, к моему великому сожалению, я вижу только такие сны и поверьте мне, не получаю от этого ни малейшего удовольствия. Просыпаться в холодном поту, среди ночи с колотящимся сердцем… – помолчав, я продолжил: – Но самое отвратительное во всем этом: не только помнить ночной кошмар, но и знать, что он сбудется.

– Как это печально, – тихо произнесла императрица. – Такой сон, словно тяжело больной ребенок. Душа болит, сердце разрывается на части. Остается только надежда. А когда и она начинает таять… – не досказав, она замолчала, уйдя в себя, в свои мысли. Ее бледное лицо, казалось, потеряло последние здоровые краски.

Честно говоря, мне в свое время казалось, что если поставить царственную чету перед отвратительной картиной смерти, которая их ждет, они пойдут на все, лишь бы изменить предначертанную им судьбу, но, похоже, это было ошибкой. Они не выглядели сильными и энергичными людьми, готовыми порвать судьбе горло за жизнь своих детей, наоборот, они больше походили на уставших от жизни неудачников.

– Я поговорю с мужем. До свидания, Сергей Александрович.

Прощаясь с императрицей, я подумал: «Все, что мог, я сделал. Моя совесть чиста».

Тяжелая дубовая дверь кабинета открылась, и на пороге вытянулась фигура дежурного адъютанта.

– Ваше величество, прибыл начальник генерального штаба генерал Эрих фон Фалькенгайн.

– Пусть войдет.

Генерал переступил через порог кабинета и остановился. В руке он держал большой конверт. Когда дверь за его спиной захлопнулась, он вздернул подборок и стал рапортовать: