Читать книгу "Поцелуй смерти - Лорел Гамильтон"

Дамиан служит управляющим в танц-клубе Жан-Клода «Данс Макабр», а Кардинал там выступает танцовщицей. Она служит Дамиану партнером для демонстрации старых танцев, которые существовали, когда он еще был жив, а до ее рождения еще оставались сотни лет. Еще она – наемная танцовщица, когда клиент платит за право танцевать с вампиром, пока играет песня. В «Данс макабре» клиенты любят танцевать с оборотнями и вампирами. В клубе есть даже учитель, работающий с новыми клиентами и обучающий их старинным групповым танцам. Я видела этот клуб, битком набитый народом: люди, вампиры, оборотни, все стройными рядами, держась за руки, движутся в танце, которого уже сотни лет никто не видал. Здорово прикольно.

Дамиан дал мне увидеть другую женщину, стоящую перед ним. Миниатюрная, на несколько дюймов ниже меня, я вполне могла бы обнять ее рукой за хрупкие плечи. Блестящие черные волосы падают лакированной водой прямо и ровно до талии. Раскосые глаза кажутся карими, но я их достаточно хорошо рассмотрела уже давно – они темно-оранжевые. При правильном освещении они цвета огня, когда он горит глубоко в полене, и кажется, что пламя уже погасло, но если не залить его водой, оно полыхнет и дом сожжет. Ее китайское имя переводится как Черный Нефрит, так что для меня она просто Нефрит, моя Нефрит. Она черный тигр моего зова и первая женщина, сделавшая меня из гетеросексуала гетерофлексом.

Нефрит была разъярена, отдернулась от руки Дамиана и побежала по коридору. Дамиан поднял глаза, как почти все мы поступаем, «видя» друг друга мысленным взором.

– Ей сказали, что ты ранена.

– Черт! – сказала я вслух.

– Что случилось? – спросил Бог.

– Кто-то сказал Нефрит, будто я ранена. Она должна сама увидеть, что у меня все зажило.

– А мысленным взором, телепатией? – спросил Бог.

– Она слишком испугана и в панике. От этого она телепатически слепнет.

– Не хочу никого обидеть, – заметил Бог, – но для убийцы и супершпиона ниндзя она слишком уж пуглива.

– А ты попробуй прожить несколько веков, чтобы над тобой издевался мастер-вампир, и тогда посмотрим, каков ты будешь, – ответил Домино.

– Я же не в обиду, – возразил Бог.

– Никто не в обиде, – вмешалась я и тронула Домино за руку, стараясь успокоить его до прихода Нефрит. Он всегда за нее стоит горой.

От прикосновения жар его зверей попытался прыгнуть ко мне и пробудить тигров соответствующих цветов, но я теперь понимаю, как усмирять эту энергию. Не отключать ее, не запирать зверей, но успокаивать их, как стала бы гладить и тискать большого котенка. Конечно, эти котята радостно разорвали бы меня на части, чтобы выбраться наружу в собственных телах, если бы это было возможно. Мы наконец сообразили, что это метки Жан-Клода не дают мне стать оборотнем реально. Современная ликантропия для вампиров не заразна, а я слишком близка к состоянию вампира из-за его меток и собственной силы некроманта. Древние штаммы ликантропии для нежити были контагиозны.

– Остынь, – сказала я Домино.

Нефрит по отношению к Домино выразила высочайшую похвалу, которая есть у нее для мужчин: она его пустила к нам в постель. Натэниела она в постели терпела, а еще Криспина – он белый тигр и танцор в «Запретном плоде», – но спала она со мной редко, потому что я настаивала, чтобы все они с нами были. Ее мучитель был мужского пола и оставил у нее неприятное впечатление о всех мужчинах. Единственно, кого она не любила больше мужчин – это мужчин-вампиров. Дамиан завоевал ее симпатии тем, что пришлось ему претерпеть от рук Той, кто его создала. Его вампирская госпожа могла мастеру Нефрит сто очков дать вперед, и Нефрит пришлось признать, что женщины тоже бывают мучительницами. Жан-Клод и Ашер могли бы много чего порассказать о Белль Морт, и еще была Мать Всей Тьмы, и Николаос, первый мастер города Сент-Луиса, тоже была обезумевшей стервой. Безумие не проводит гендерной дискриминации.

Жан-Клод ее завоевал тем, что он такой, как есть. Интересно было смотреть, как он постепенно приобретал ее доверие. Я всегда от него слышала, что единственная женщина, когда-либо срывавшая его планы, – это я. Глядя, как он очаровывает Нефрит, я этому утверждению начинала верить.

Нефрит влетела размытым вихрем черного с белым. Я быстро отдала Домино оружие, которое держала в руках, и сгруппировалась. Она маленькая, а я сильная, но при такой скорости инерция все равно приличная.

Она притормозила, я успела рассмотреть длинные разметавшиеся за спиной волосы, бледное лицо, лихорадочно блестящие глаза, а потом она на меня напрыгнула, как мартышка. Жан-Клод придержал меня ладонью за спину, когда я пошатнулась от удара этой скорости и энергии, и не дал упасть. Нефрит обхватила меня ногами за пояс, руками за шею, зарылась лицом в волосы, ткнулась в шею. Я взялась руками за единственное место, за которое могла бы ее поддержать – за худощавый зад. Только что Никки так меня держал в душевой.

От этой мысли в груди свернулся ком.

Она что-то забормотала мне в шею, но по-китайски. Даже после года общения нюансы языка, на котором мне лепечут в волосы или в шею, от меня ускользали.

Я уже хмыкала успокоительно, но сейчас еще перенесла руку – погладить невероятно шелковистые волосы, другой рукой продолжая держать ее вес.

– Нефрит, милая моя, я не понимаю тебя, когда ты говоришь в таком расстройстве. Давай помедленнее, лапушка, и по-английски, очень тебя прошу.

Она подняла голову, обратила ко мне лицо. Краска на глазах размазалась – наверняка у меня остались от нее следы на шее и на голубом шелке пижамной куртки.

Она прошептала, шумно дыша:

– Мне сказали, что ты ранена.

– Мне уже лучше, все зажило.

Она изучала мое лицо, серьезно, как ребенок, как будто подозревала, что я могу и обманывать. Я когда-то могла бы, но выяснила, что правда действует лучше утешительной лжи. Нефрит куда более женственна, чем мне вообще доступно быть, но правду любит точно так же, как и я. Если ей соврать, она этого никогда не забудет.

Опять же как я.

– Поклянись, – прошептала она.

Я кивнула с той же серьезностью, с которой она просила:

– Клянусь.

Она улыбнулась, и торжественная красота на ее лице сменилась сияющим счастьем. Она засветилась, и когда на тебя так смотрят, что остается делать?

Я ее поцеловала, она обняла меня, обернув руки вокруг моей шеи, радостно прижалась. Вдруг оказалось хорошо, что куртка доходит до колен: ее энергичные движения задрали бы короткую юбку и охранникам досталось бы слишком роскошное лесбийское шоу.

– Ma petite, не зайдете ли вы с милой Нефрит в комнату?

Он сделал приглашающий жест, придерживая дверь. Ашер уже скрылся внутри.

Я вздохнула, но Жан-Клод был прав. Нефрит бы ни за что не позволила мне сейчас себя поставить на пол и сказать, чтобы бежала где-нибудь пока поиграть. Я ее спасла от столетий издевательств просто тем, что оказалась более сильна в метафизике, чем ее мучитель. На самом деле я оказалась более сильным вампиром, так что он до сих пор жив. Другие арлекиновцы охотились за ним и несколькими оставшимися бандитами, но он не погиб. Нефрит считает, что если я умру, она снова попадет под власть прежнего мастера. Я не спасительница, я ее защита. И мы даже не можем ей доказать, что она ошибается, потому что считается, что перерезать связь между мастером и зверем его зова невозможно, не убив мастера. Но что знала я, а он не знал тогда – этому отчасти помогло желание Нефрит. Она хотела свободы, и когда я ей это предложила, она объединила свою свободную волю с моей. А пленников куда легче спасать, если они хотят уйти с тобой. Я ей предложила любовь и безопасность, он предлагал ненависть и страх. Кто не выбрал бы любовь?