Читать книгу "Видео Унтерменшн - Александр Селин"

– Как вы думаете, Юрий Михайлович, эти аниматоры, которые сейчас ушли, гусинские люди или так, сами по себе? – поинтересовался Буревич.

– Здесь, на Селигере, на корпоративном отдыхе «Видео Унтерменшн», не может быть людей «самих по себе», – уверенно проговорил Эзополь. – Если не ваши и не мои люди, то значит, чьи-то. Тем более что эти парни сами вызвались нас покачать. Думаю, что с большой вероятностью это все-таки люди Алексея Гусина. Он сейчас всех спецов по анимации и компьютерной графике под себя прибирает… Не спрашивайте меня, как я получил эту информацию, но, представьте, целыми днями и ночами экспериментирует с орнаментами рамочек. Орет на своих спецов, психует… Каждый день кого-то выгоняет, потом ищет новых. Возможно, что эти двое были как раз из новеньких. Обратили внимание, Александр Витальевич, как ловко они нас раскачивали в такт, чтобы наши головы находились как раз на одном уровне и мы могли бы вести диалог? А качели – вещь убаюкивающая, оттого диалог мог бы получиться излишне откровенным для посторонних ушей. Это Гусину-то и надо…

– А вон с тем, что за клавесином сидит, что будем делать?

– Тот, что за клавесином сидит, точно мой.

– Умны вы, Юрий Михайлович.

– К сожалению, не очень. Вон, Полянскому дал себя «прокинуть» на двести баксов. Столько говна про Бориса и Глеба пришлось перечитать, а нигде ни намека про «верное слово» через рамку. Опоздали мы, опоздали мы с действиями.

– За двести баксов обидно, конечно, – согласился Буревич. – Только не очень-то, Юрий Михайлович, я верю в эти скуфети, про которые вы мне рассказывали. Кстати, до сих пор умалчиваете, откуда у вас такая информация…

– Не спрашивайте меня об этом, Александр Витальевич. Тем более, легко догадаться, что у любых стен могут быть уши. И у леснеровских стен, и у апоковских… Кроме того, такие люди, как Александр Завенович Апоков, после дневного перенапряжения имеют привычку бормотать о своих делах во сне.

– Ого, – улыбнулся Буревич. – Далеко проникла… современная техника… Так вот, даже если все это и правда, и скуфеть действительно утверждает власть над славянами, то зачем вам, Юрий Михайлович, эта власть? Вы же не такой, вы же не политизированный человек! Для вас главное… деньги. А мне и тем более никакая власть не нужна. Я ее… просто-напросто я ее боюсь. Стоит ли нам обоим прикладывать усилия для разработки этой темы?

– Вам не нужна власть, мне не нужна власть, – сдержанно-сердито проговорил Эзополь, – а вот Гусину нужна, Апокову нужна. Вы что, хотите, чтобы желанная скуфеть у кого-нибудь из этих двоих оказалась? Да они нас в порошок сотрут! Пожалуй, я все-таки выгоню клавесинщика… Эй, милый друг! – Он крикнул сидящему за барбарисовыми кустами. – Подойди сюда… Вот тебе триста баксов, и отправляйся куда-нибудь в бар. Мы с Александром Витальевичем сами поиграем.

Клавесинщик ушел. Установилась относительная тишина. Со стороны озера доносились весельные всплески и натужный хохот отдыхающих сотрудниц. По заасфальтированным тропинкам прыгали чирикающие воробьи. Обрывки разговора двух охранников, выводящих леснеровский «Харлей» из гаража… Буревич притих, готовясь услышать что-то очень важное.

– Поймите, Александр Витальевич. – Эзополь закатил глаза, как он обычно делал, выстраивая в систему собственные умозаключения. – Я и сам-то не очень верю в полную серьезность тех доводов, которые мне удалось подслушать… пардон… услышать… Имею в виду скуфети. Но жизнь и, как вы говорите, шахматная практика научили меня думать немножко вперед, а значит, организовывать своевременную профилактику. Допустим, что все это домыслы, бред и чушь… Но не лишним ли будет перестраховаться и попытаться ликвидировать угрозу, даже если она виртуальна? Полиция Израиля, например, оцепляет место и расстреливает брошенную дамскую сумочку, не зная, заложена в ней фугасная взрывчатка или нет. Так почему бы и нам с вами, Александр Витальевич, не поступить аналогичным образом? Представить, что владимировская скуфеть – реальная психологическая сила, и попробовать как-нибудь обезопасить себя, перехватив ее чертежи. А там уже решим, что со всем этим делать. На сегодняшний день мне известно, что Леснер этим вопросом не интересуется. Он считает, что его власть абсолютно незыблема, и теперь озадачен только поиском эликсира жизни. Что же касается скуфетей, то больше всего материалов по этому вопросу из Историко-архивного института увел Гусин. Но материалы его, по всей видимости, не обладают большой ценностью, иначе он бы так не психовал. Основные чертежи, судя по всему, у Апокова. Кстати, не спрашивали, зачем он с собой в пансионат такой огромный крест привез?

– Не спрашивал, но слышал, что для каких-то съемок… Тем более он собирался к Новому году готовить рок-оперу…

– Хм… Рок-опера… – опять задумался Эзополь. – Ладно, посмотрим… Так вот, у Апокова, когда он находится в ясной памяти, мы ничего не сможем выведать ни под каким соусом. Надавить тоже не сможем – слишком весомая фигура. Но существует одно «но»… В нашей компании работает некто господин Афанасьеу, который в свое время собственноручно по заданию Апокова уворовал чертежи главной скуфети. И, надо полагать, успел сделать копии. Во всяком случае, так поступил бы на его месте любой здравомыслящий человек. Я смотрел записи в амбарных книгах Полянского и сейчас понимаю, когда мог произойти актуализированный диалог Апокова и Афанасьеу, после чего могло последовать задание. Это, скорее всего, случилось два года назад во время корпоративной вечеринки, когда Афанасьеу исполнял кубанский перепляс.

– Да, я помню этот его танец, – скривился Гуревич. – Почувствовал, букашка, чем зацепить…

– Так вот, – продолжал Эзополь, – Афанасьеу – фигура в общем-то мелкая. Заступаться за него по большому счету никто не станет. Тот же Апоков, если дело запахнет жареным, от него открестится, не моргнув. Так что я предлагаю не откладывать дело в долгий ящик, а заняться этим субъектом прямо сегодня, прямо сейчас. Тем более что Афанасьеу вместе со всеми здесь, на Селигере.

– Очевидно, что вы правы, Юрий Михайлович, – кивнул Буревич. – Только я все время думаю… Отчего же вы постоянно информируете меня о своих планах? Вводите в курс нешуточных дел… Я счастлив, конечно, что у нас сохранились уважительные отношения друг к другу… Высокая степень доверия… Однако не пойму… Зачем я все-таки вам нужен? Если скуфеть окажется в ваших руках, то зачем же вам с кем-то делить победу? Победу, которой я, кстати, совсем не заслуживаю и на которую не претендую…

– Ну, не будьте чересчур скромным, Александр Витальевич, – улыбнулся Эзополь. – Желание победить заложено в натуре каждого. И в вашей тоже. Я же хотел бы видеть в вашем лице прежде всего крепкого союзника, с которым готов преломить аппетитный пряник дивидендов, если таковой, конечно, добудем.

– Что же от меня требуется? – напрягся Буревич.

– Допросить Афанасьеу.

Предложение как будто повисло в воздухе. А вокруг стало еще тише. Смех, доносившийся со стороны озера, прекратился. Чирикающих воробьев, прыгавших на асфальтовой дорожке, сменили медлительные голуби. Стали подлетать вороны. Музыка, только что заигравшая в ближайшем баре, неожиданно оборвалась.