Читать книгу ""Сандал" пахнет порохом - Игорь Текалов"

– Я устрою вас в казарме, там есть места, – сказал Саббах. Аюб покачал головой.

– Спасибо, но это лишнее. У нас приказ действовать самостоятельно.

– Как хотите, – пожал плечами амир. – Поешьте и можете идти своим маршрутом.

– Пусть принесут наше оружие, – сказал Граф.

– Чуть позже. Мои люди проверяют его. На всякий случай.

Аюб улыбнулся.

– Хотите по номерам установить, откуда оно попало к нам в руки? Даже если стволы из армии кафиров, что это доказывает? Оружие часто переходит из рук в руки, и ты это хорошо знаешь…

На самом деле основная часть оружия была из разбитых артиллерией складов, а несколько автоматов даже входили в партию, проданную в Иорданию и Сирию. Так что здесь все было чисто.

– Порядок есть порядок, – пробурчал Саббах и, очевидно, чтобы сменить тему, крикнул в сторону:

– Что там у вас происходит?

Все повернули головы и увидели, как Хуссейн взял что-то у низкорослого неказистого бойца, с которым разговаривал несколько минут. После окрика он немедленно подбежал к командиру и протянул конверт из плотной желтой бумаги с написанным по-арабски адресом.

– Салим нашел это под матрацем Мадины.

– Кстати, есть вести из Москвы? – спросил Саббах.

– Нет, – покачал головой телохранитель. – И люди, которые должны были их встречать, не отвечают…

– Очень плохо! – Саббах покрутил конверт в руках, вгляделся в каллиграфическую надпись и замер: крупные синие буквы складывались в адрес штаб-квартиры «Великого Джихада» в Аммане. Тот самый адрес, о котором он только что спрашивал Графа! Странно! И почему этот чужак следит за каждым его движением?

Он поднялся.

– Сейчас я вернусь.

Абдаллах последовал за ним, Хуссейн остался – то ли развлекать гостей, то ли сторожить их.

– Потерпите, скоро мясо будет готово, – обернувшись, сказал Саббах.

И действительно, повар в условно белом халате распалил мангал, и до голодных сандаловцев донесся запах жарящейся баранины. Но сейчас их больше встревожило письмо, полученное хозяином и заставившее его уйти. Может, оно касается их группы?

Алха под столом незаметно толкнул ногой Аюба и посмотрел выразительно: не пора ли действовать? Но Граф был совершенно спокоен, хотя и напряжен.

– Все идет отлично! – сказал он. – Я проголодался. А шашлык не сравнится с тем супом, который варил Док.

– Что было, из того и варил, – огрызнулся тот.

Но по тону Графа все поняли, что оснований для беспокойства нет. Если в их положении вообще можно было так считать.

А Саббах был озабочен еще больше. «Откуда Мадине известен адрес Организации? И откуда она знает арабский? Может она пожаловалась, и ее письменные показания должны были стать официальным поводом заменить меня? Тогда она должна была передать их кому-то… Или отправить письмо из Москвы? Но с адресом, написанным по-арабски, в почтовый ящик его не опустишь… Да и арабского она не знает! Значит, у нее есть помощники – и здесь, и в Москве… А группу чужаков прислали, чтобы они отстранили меня и возглавили отряд? Но у них что-то не срослось и письмо попало ко мне…»

Он оставил Абдаллаха у входа, зашел в свой отсек, закрыл тяжеленную дверь и даже повернул штурвал запора и включил блокировку, чтобы нельзя было открыть снаружи. Обычно, он так запирался только на ночь.

Острым боевым ножом взрезал конверт, который оказался изнутри покрытым чем-то вроде полиэтилена, наверное, чтобы, даже попав в воду, текст письма не пострадал. Значит, Мадина должна была оставить его в тайнике, а Граф – забрать его оттуда… Да, скорей всего, именно так все и было!

Бумага оказалась самой обычной. Сев на кровать, он с нетерпением развернул лист. Быстро пробежав учтивое приветствие, впился глазами в основной текст: «Амир Саббах забыл свой долг моджахеда, он погряз в разврате с подчиненными ему женщинами… принудил к греховному сожительству Зару, она сказала мне, что покончит с собой, не выполнив задания…»

– Лживая свинья! – выругался он. – Но звучит правдоподобно, в это поверят…

Саббах вновь окунулся в чтение: «… принудил к сожительству и меня, а узнав, что я зачала ребенка, приказал мне стать шахидкой, хотя я прошла снайперскую подготовку… Он перестал воевать с неверными, дисциплина ослабла, он потерял уважение среди местных жителей…»

– Вот сука! – Саббах вскочил и выбежал в умывальную, долго щелкал зажигалкой. Лживое письмо не должно попасть никому в руки! Это готовый приговор трибунала Организации!

Наконец, бумага загорелась. Когда от нее остался только пепел, он сжег и конверт. Плотная бумага не хотела гореть и медленно тлела. В конце концов, он разорвал его на куски, и спустил в импровизированный унитаз, труба которого уходила в бездонную скальную расщелину.

В холодном сыром бункере ему было жарко, тело дрожало от возбуждения и гнева. Это писала не Мадина! Писал враг, который находится рядом с ним! Но кто?

Саббах лег на кровать и попытался успокоиться. Арабский знают только Абдаллах и Хуссейн. Кстати, Хуссейн обучался в медресе, а там учат красиво писать… Неужели?!

Впрочем, чему удивляться: предателя надо искать не среди врагов, а среди друзей. Причем, самых близких… Что ж, Хуссейна придется ликвидировать. А заодно и Абдаллаха, чтобы не допустить ошибки… А этих, непрошеных гостей, надо быстро спровадить из лагеря – ему здесь не нужны чужие глаза!

Саббах встал. «Нужно взять себя в руки и вести так, как будто ничего не произошло…»

Он вышел на воздух, прошел мимо Абдаллаха, как мимо пустого места и подошел к беседке. Нежеланные гости оживленно обсуждали предстоящую еду, рассказывали какие-то истории, смеялись. Обычно молчаливый Хуссейн принимал участие в этой беседе и даже смеялся вместе с ними. Это укрепило подозрения амира.

– Ну как, Саббах? – спросил Граф. – Разобрался, что это за письмо?

«Не твое свинячье дело!» – подумал амир. А вслух сказал:

– Конечно. Шахидка написала прощальное послание родителям. Но я его сжег! Зачем волновать стариков?

Саббах внимательно следил за лицом Графа. Но оно осталось совершенно невозмутимым. Больше того, на нем отразилось нечто вроде удовлетворения или облегчения.

– Правильное решение! – кивнул он. – Лучше проявить к ним милосердие…

Амир тяжело повалился в кресло. Сердце колотилось, кровь стучала в висках. Это гнев, или давление?

Гости продолжали непринужденно болтать с Хуссейном, но Саббах их не слушал. Или не слышал. Точнее, почти не разбирал слов. Он даже видеть никого не хотел. В глаза будто сыпанули песком.

«Это специальная операция, направленная против меня, – тяжело шевелились в голове угнетающие мысли. Но зачем все это? Тимур мог просто сказать, что руководство Организации решило меня заменить… Неужели он мне больше не доверяет и думает, что я выйду из подчинения, и стану неуправляемым? Нет, этого не может быть…»