Читать книгу "Стареть не обязательно! Будь вечно молодым, или Сделай для этого всё возможное - Билл Гиффорд"

И это еще не все, что завораживает в Квини (так я назвал эту почтенную даму): она и все ее родственники, живущие в закрытом лабораторном террариуме, испытывают внутри своих тел чрезвычайно высокие уровни окислительного стресса, которые выжгли бы мех у любого другого животного на нашей планете. Однако их, кажется, это нисколько не беспокоит. «С раннего возраста они имеют высокие уровни оксидативного повреждения, – говорит мой гид Шелли Баффенстайн, – и, тем не менее, в среднем живут по 28 лет».

Больше 30 лет назад, будучи аспиранткой, Баффенстайн помогала отловить и доставить в Соединенные Штаты родителей Квини и почти сотню ее родственников из колонии под грязной разъезженной дорогой в Национальном парке Цаво в Кении. В те времена о голых землекопах было известно очень мало – только то, что это очень странные животные. Поскольку они живут под землей, они редко попадались на глаза людей – и ученых. В отличие от большинства грызунов землекопы – эусоциальные животные, что означает, что они живут колониями со строгой иерархической организацией, во главе которой находится одна самка-производительница, а все остальные являются рабочими особями. Такая организация обычно свойственна общественным насекомым наподобие муравьев и пчел, и голые землекопы – единственное млекопитающее, живущее подобным образом. Они очень редко появляются на солнце{147}, что объясняет их бледно-розовую кожу и врожденную слепоту. Они «видят» при помощи своих усов, сообщает мне Баффенстайн со своим мелодичным африканским акцентом.

Баффенстайн выросла на ферме в непризнанном государстве Родезия, где у власти стояли бывшие белые колонизаторы, и из-за международных санкций была вынуждена уехать в Кению и там оплачивать собственное образование. Поэтому она устроилась на работу помощником-лаборантом к биологу Дженни Джарвис, которая первой начала изучать голых землекопов. Джарвис держала землекопов в клетках в своей лаборатории, и, когда она решила организовать экспедицию, чтобы изучить их в дикой природе, Баффенстайн поехала вместе с ней. В результате предки Квини были похищены из своих уютных подземных нор, и, уезжая в США, Баффенстайн забрала всю колонию с собой. Теперь африканские землекопы живут в огромном и сложном террариуме, предусматривающем даже отдельный общественный туалет, как в подземных гнездах в их естественной среде обитания. В помещении стоит весьма специфический запах.

Первоначально Баффенстайн планировала исследовать только эндокринную систему землекопов – главным образом гормоны, – но через несколько лет она заметила у своих и без того необычных подопечных странную тенденцию: казалось, они не собирались умирать. «Когда им исполнилось десять лет, я подумала: "Ничего себе, как долго они живут!" – вспоминает она. – И тогда я сказала себе: "Нам нужно изучить их процесс старения, чтобы понять, как им это удается"».

Проще сказать, чем сделать. Все, что она узнавала о «голышах» (как она их называет), только порождало еще больше загадок. Взять хотя бы их зашкаливающие уровни окислительного стресса: внутри их крошечных тел скрывается больше «ржавчины», чем в старом вагончике на американских горках. И, однако, они бьют все рекорды долгожительства среди грызунов, вопреки теории окислительного стресса, которая предсказывает им быструю смерть из-за накапливающихся в их организмах повреждений.

Их долгожительство в лабораторных условиях больше всего озадачивает Баффенстайн, поскольку она считает, что такие предельные уровни окислительного стресса на самом деле являются результатом их жизни в неволе. В дикой природе, в своих глубоких подземных норах голые землекопы привыкли обходиться меньшим количеством кислорода, чем мы, наземные жители; они редко выходят на солнце и редко дышат поверхностным воздухом. В результате они испытывают гораздо более низкий уровень окислительного стресса. «Представьте себе, что вы всю жизнь живете в тесной норе на глубине нескольких метров и с вами живут 300 ваших родственников. Чем вы там дышите?» – говорит она с усмешкой.

Но в лабораторном террариуме голые землекопы вынуждены дышать воздухом с гораздо более высоким содержанием кислорода, что, в принципе, должно действовать на них как яд. «И они нормально это переносят! – восхищается Баффенстайн. – Они живут в неволе по 30 лет, несмотря на кислородное отравление!»

Она считает, что голые землекопы опровергают теорию окислительного стресса как причины старения, по крайней мере в ее примитивном виде. Но Баффенстайн больше интересует предположение о том, что именно реакция на стресс – знакомый нам гормезис – позволяет им жить на десятилетия дольше, чем большинству других грызунов.

Здесь речь идет не столько об окислительном стрессе, сколько о стрессовых условиях жизни в целом. Жизнь в колонии со строгой социальной иерархией – источник постоянного стресса для этих животных, предполагает Баффенстайн. «Во главе стоит сильная и драчливая матка, – объясняет она. – А среди других особей ведется непрерывная жесточайшая борьба за власть в духе шекспировских трагедий – и даже среди тех, чья работа состоит в уборке общественного туалета». О матке заботятся, как о настоящей королеве, – приносят ей корм прямо к лежбищу, защищают и оберегают всей колонией. Неудивительно, что она живет очень долго.

Удивительно то, что даже простые рабочие особи могут доживать до 20 лет и больше. Под землей до них трудно добраться хищникам (хотя аисты и змеи, разумеется, пытаются охотиться на землекопов), и это дает им возможность жить долго и успешно к этому приспособиться. Другими словами, эволюция изменила организмы этих грызунов так, что те приспособились к борьбе со старением{148} – то есть они лучше справляются со стрессами, что достигается за счет повышения эффективности их внутриклеточных защитных механизмов.

Например, протеасомы землекопов – механизм, отвечающий за уничтожение внутриклеточного мусора, – работают с более высокой скоростью, чем у обычных мышей, что позволяет им эффективно избавляться от поврежденных в результате окисления белков и других клеточных компонентов. В условиях, где большинство лабораторных мышей умирают от рака, у голых землекопов не возникает никаких онкологических заболеваний: команда Баффенстайн пока не обнаружила ни одной раковой опухоли у мертвых землекопов. Их клетки просто отказываются перерождаться в злокачественные, и точка. Даже когда землекопов обмазывают толстым слоем мощнейшего канцерогена DMBA, который почти мгновенно индуцирует рак у мышей, те остаются здоровыми, словно их намазали лосьоном для загара.