Читать книгу "Хирург "на районе" - Дмитрий Правдин"

— А мы ничего писать не будем, — сказала Наташа.

— Тогда и я вам ничем помочь не смогу. Из милиции придет запрос, я все им и отпишу — «недисциплинированны, асоциальны» и так далее.

— Дмитрий Андреевич, — отозвалась Тамара. — Хорошо, мы напишем, только если что, дадите нам нормальную характеристику? Что писать?

— А напишите, мол, был бытовой конфликт, пошли поговорить, Настя стала убегать, поскользнулась, да и опрокинула на себя фекалии. Чего их складировать в туалете, выливать надо!

— А что, можно разве так написать?

— Ну, вы же в туалете одни были, вас никто больше не видел?

— Вроде одни.

— Ну, и все значит, Настя вас оговорила! Вы же юристы! Нет свидетелей, нет обвинения!

— Ой, и правда! А что мы сами-то не дотумкали?

— Пить меньше надо!

— Да мы теперь вообще пить не будем! Спасибо, Дмитрий Андреевич! Мы все поняли, можно идти?

— Идите, только у меня к вам одно условие!

— Какое?

— Всем теперь говорите, что новый заведующий просто зверь. Так вас взгрел, что теперь на глаза ему боитесь попасться! Договорились?

— Обижаете! Вы нас так выручили, что мы ваши должники по гроб жизни, а теперь мы вас должны грязью поливать? Нет, мы не согласны!

— Девчонки, да что с вами? По длинной шее, да по короткой резьбе пока дойдет, да?

— А? — недоуменно переглянулись Наташа с Томой.

— А еще в институте учитесь, хоть и заочно! Где ваша смекалка? Ну? Я вам не помог, а наоборот — от-ру-гал! — по слогам произнес последнее слово для большей убедительности. — Усекли?

— А-а! Поняла! — первой пришла в себя Тома. — Я все поняла, вы…

— Все, идите! — прервал я ее. — По дороге подружке все растолкуешь, а то у меня еще дела, и так столько времени на вас потратил.

Решив вопрос с санитарками, я позвал Саныча, и мы отправились на обход. После Бурлаков ушел на прием, а я занялся перевязками. Но внезапно нарисовалась Анастасия Романовна, и ее сердитое лицо не сулило ничего хорошего.

— Дмитрий Андреевич, можно вас на пять минут, — сдержанно проговорила она.

— Что-то срочное? А то я перевязками занят.

— Ничего, перевязки подождут! Это срочно.

— Ну, пойдемте, раз срочно! — пожал плечами я.

— Дмитрий Андреевич, — начала старшая медсестра. — Вы, конечно, замечательный доктор, хирург от бога, заведующий нашим отделением, но всему есть предел!

— Вы о чем, Анастасия Романовна?

— О чем? Да о том, что я просила вас просто поговорить с девочками! А вы что?

— А я что?

— А вы довели их до таких горьких слез, что уму непостижимо! Они обе рыдают и рассказывают, какой вы зверь! Никогда бы не подумала про вас такое! Правильно люди говорят, что кресло начальственное сильно меняет человека! Первый день в заведующих, и уже слезы у персонала! Что же дальше будет?

— А когда вы с ними успели поговорить?

— А сразу после вас! Они вышли из ординаторской, а на них лица нет! Вы чудовище! И я вам не боюсь это заявить!

— Ну, не надо бросаться такими словами, — улыбнулся я.

— Дмитрий Андреевич, я не бросаюсь! Вы еще относительно молодой человек, это ваша первая руководящая должность, я не знаю, может быть, вы и главным врачом станете или даже министром здравоохранения, но подчиненных надо уважать! Да, да, уважать! Вот вы не с того сейчас начинаете!

— Анастасия Романовна, успокойтесь, все под контролем, — сказал я, думая, что девушки слегка перегнули палку.

— Под контролем говорите, а вы знаете, что девочки невиновны?

— Как невиновны, не пили, что ли? Мы их зря в чем-то предосудительном обвинили? В том, в чем эти ангельские создания не замешаны? — изобразил я на своем лице удивление.

— Нет, пить-то они как раз и пили, но фекалиями никого не обливали, это их Настя оговорила!

— А вы откуда узнали?

— Я-то узнала, а вы бы вместо того, чтоб на них орать, поинтересовались, что к чему!

— Да я спрашивал, но про это они ничего не говорили!

— Знаю, как вы спрашивали! Вы даже бедным девочкам и рта не дали открыть! Только кричали!

— Стоп, Анастасия Романовна, вот вас же там не было, как вы судите?

— Не было, — согласилась старшая. — Но мне достаточно было на их испуганные лица взглянуть, чтоб во всем разобраться! Я не знаю, что конкретно вы им говорили, но суть ясна!

— Ну, Анастасия Романовна, раз вы не знаете, то и не надо. Меньше знаешь, крепче спишь!

— Это вы к чему?

— А к тому, что кто здесь заведующий, вы или все-таки я?

— Вы, конечно.

— А раз я, то позвольте мне своими методами порядок наводить, а не плясать под вашу дудку, договорились?

— Я не прошу вас под мою дудку плясать, — сбавила обороты старшая сестра. — Я просто попросила не кричать на санитарок. Вот, Леонтий Михайлович, себе такого никогда не позволил бы!

— А я не Леонтий Михайлович, а Дмитрий Андреевич. И давайте прекратим этот бессмысленный спор. Раз я здесь заведующий, то хочу, чтоб в отделении был порядок, а его сотрудники вели себя должным образом, а вы как старшая сестра должны мне помогать в этом, а не создавать оппозицию за моей спиной! Вам ясно?

— Ясно, — совсем растерялась Анастасия Романовна. — Я же не против порядка, просто культурно надо с людьми разговаривать.

— Все! Разговор окончен, идите и занимайтесь своим делом! Приду — проверю, чем вы заняты — делами или распространением слухов о том, какой зверь ваш новый заведующий, — сказал я, прекратив затянувшийся диалог, и сам подивился начальственным ноткам в своем голосе.

В течение дня я обратил внимание, что в отделении возникло какое-то напряжение, даже врачи старались со мной не разговаривать. Дело принимало нежелательный оборот, так я скоро мог остаться совсем один, исключая утренних визави. И я решил рассказать все Ивану.

— Ну, ты молоток! — воскликнул анестезиолог, выслушав мой рассказ. — А я думал, у тебя звездная болезнь началась. Даже хотел тебе физическое замечание при случае сделать.

— Что, правда?

— А то! Тут знаешь, что про тебя рассказывают?

— Что?

— Что девок наших застроил, орал на них диким голосом, тюрьмой пугал, обещал с работы уволить и в институт сообщить, в котором они заочно учатся! Вот как!

— Да это же гнусная клевета на уровне слухов!

— Вот и я подумал, что слухи плюс испорченный телефон, решил вот сам с тобой поговорить, а ты опередил.

— Да, сделал доброе дело, а теперь все будут думать, что я зазвездился.