Читать книгу "Раны чести - Энтони Ричес"

Префект заинтересовался, чего же хотят кланы, если граница останется на месте. Возможно, денег, лучших торговых условий, ну и отступления гарнизонов из всех крепостей к северу от Вала, для надежности.

— И ты просишь меня уйти без боя? Позволить тебе сбежать отсюда до подхода двух легионов и остальной части Шестого? Нет, Кальг. Думаю, тебе самому известно — пока ты будешь терять время, пытаясь сломать наш строй, к нам на помощь могут подойти превосходящие силы. В крайнем случае, мы хотя бы продадим свои жизни ценой твоих воинов. А ведь ты знаешь, что уже победил, и хочешь приберечь своих людей для следующих сражений. Ты знаешь о других легионах, но не знаешь, где они, потому что у тебя нет конных разведчиков. Твои телохранители не справятся в одиночку, когда Петриана станет охотиться за их головами. Без этих сведений и лишившись предателя, ты понимаешь, что должен выйти из боя и отступить, но думаю, вожди племен не дадут тебе уйти от такого неравного боя. И если мы не уйдем, мы вынудим тебя сражаться, просто оставаясь на месте. Верно?

Бритт непринужденно улыбнулся и указал на ожидавших позади воинов.

— Возможно. Но в одном я уверен. Если ты сейчас не уведешь своих людей, то очень скоро сильно пожалеешь, что сорвал планы человека, у которого за спиной в двадцать раз больше воинов, чем во всей твоей когорте. Подумай об этом, пока идешь к своим солдатам. У тебя есть пара минут, чтобы избавить нас от дальнейшего кровопролития. Иначе при нашей следующей встрече твоя голова будет торчать на копье.

Префект торжественно кивнул.

— Возможно. Но чтобы полюбоваться этим зрелищем, тебе придется влезть на гору твоих собственных мертвецов.

Кальг возвращался к телохранителям и напряженно размышлял. В строе тунгрийцев десять центурий, полная когорта. Если дать им время, тонкую шеренгу уже не удастся обойти с флангов, они выстроят непроходимые баррикады из деревьев и острых кольев. Напасть сейчас или отойти, раз победа уже в кармане, а римский легат мертв?

Он остановился и обернулся на шеренгу тунгрийцев, задумчиво глядя на угрюмые лица солдат. Его народ, такой знакомый, стойкий в обороне, горячий в атаке. Но римская дисциплина закалила их храбрость, сделала каждого из них равным его лучшим воинам. Однако есть одно отличие, ключевое отличие. Что бы ни случилось, их не удастся выманить из-за стены щитов, откуда их короткие мечи будут жалить, как сотни ядовитых змей. Тунгрийцы не станут бросаться в вихрь яростных поединков и потому смогут сражаться с превосходящими силами противника, особенно когда он не может в полной мере использовать свое численное превосходство. Но ведь здесь всего одна когорта, восемь сотен против его тысяч. Сколько они продержатся? Если он потеряет столько же людей, даже в два раза больше, такой обмен вполне оправдан.

Кальг подошел к телохранителям и запрыгнул в колесницу. Все взгляды устремились на него в ожидании приказа. Люди были готовы рискнуть своими жизнями.

— Они не уйдут. Их префект слишком решителен.

Аэд поднял брови, показывая, что хочет сказать.

— Мой господин, тогда мы должны сражаться. Ни один воин по своей воле не уйдет, когда видит столько голов, которые можно взять. А ведь многие сегодня еще не пробовали крови…

— Я согласен. Но все нужно сделать быстро. Римлянин говорил о других легионах, и уж точно где-то рядом остальные когорты этого легата, да и проклятая Петриана тоже. Если их правильно нацелить, кавалерия и один полный легион разрежут нас на кусочки, пусть даже нас в два раза больше. Отправь всадника к Эмеру и Каталу — они стояли и смотрели, как другие убивают римлян, и наверняка рвутся в бой.

Воины кланов, которым пришлось следить, как их многочисленные собратья выпускают кишки шести когортам, рванулись вперед. Молодежь поддразнивала друг друга, хвастала, задыхаясь, сколько голов возьмет каждый из них; воины постарше стремились разглядеть противников и оценить их силы. Вожди встретились на бегу и быстро согласились просто атаковать справа и слева; ничего особенного, только прямой натиск и рубка. Их сил хватит, чтобы подавить ауксилиев.

Тунгрийцы невозмутимо стояли на склоне, продолжая выстукивать грозный ритм копьями и щитами; шум притуплял страх, постепенно заменяя его чувством единства. Из сборища людей когорта превращалась в машину разрушения, готовую нанести удар. Неустанное биение ее воинственного сердца лишало солдат индивидуальности и оставляло отрешенными, готовыми к безличной ярости, которая вскоре потребуется им, чтобы выжить. Когорта, продолжая колотить, наблюдала, как противник быстро пересек открытую местность и начал строиться в линию, примерно соответствующую их собственной. Враги стояли примерно в ста пятидесяти шагах ниже по склону, вне пределов досягаемости копий. Короткий сигнал трубача — и грохот затих, а копья приготовились к броску. В наступившей тишине внезапно стало слышно позвякивание оружия и доспехов; по всему склону разносились шорохи снаряжения. Обе стороны готовились к бою.

В первой линии Девятой центурии готовились к бою Шрамолицый и его товарищи. Ветеран спокойно обращался к стоящим рядом людям. Даже командир палатки прислушивался к словам солдата с двадцатилетним опытом.

— Сейчас, парни, нам нужно хорошенько оттрахать эту банду, когда они полезут вверх по склону. Так вот, слушайте, как мы будем их иметь. Когда дядюшка Секст отдаст команду, мы дружно метнем в них копья. Цельтесь в тех, кто потерял равновесие. Они отвлекутся и не увидят копье, пока оно не пощекочет хребет. Вы таскали на спине эти треклятые штуки с того дня, как поступили на службу, и ни разу не пользовались ими по-настоящему. Так пусть эта гребаная штуковина заплатит вам за все те мили, которые она на вас проехала. Пусть на одного синеносого станет меньше. Как только метнете копья, сразу выхватывайте мечи и держите щиты покрепче. Готовьтесь ударить всем, что есть. А вы, парни, сзади, ухватитесь за наши гребаные ремни и тяните посильнее. Мы стоим на отличном склоне и удержим их без особого труда, если будем работать вместе. А потом просто сосредоточьтесь на той самой старой зубрежке — доска и меч, отбил и ударил. Воткнули гладиус в живот синеносого, повернули, сбросили его с меча и сразу нырнули обратно за щит. И не вздумайте стоять и смотреть, как он дохнет, — или его приятель зарежет вас, что вы и сами сделали бы на его месте.

Он приостановился и набрал в грудь побольше воздуха.

— Дышите глубоко, парни, в ближайшие пару минут вам понадобится много воздуха. И помните, если какой-нибудь ублюдок решит развернуться и пойти погулять, не дожидаясь конца боя, ему придется иметь дело со мной и моим мечом, как только мы покончим с этой толпой грязных волосатых задниц. Мы держимся вместе.

Несколько человек в шеренге тунгрийцев дрогнули, но с ними быстро справились офицеры и старшие товарищи, пощечины и пинки вернули солдат обратно в строй. Большинство прислушивались к словам ветеранов когорты, как лучше встретить предстоящий бой, и невозмутимо смотрели вниз на врагов, готовясь убивать, чтобы жить. Они поняли это и приняли. Чтобы уцелеть, снова увидеть своих женщин и детей, им придется убить множество воинов. Солдаты практически все, как один, были готовы начать бойню.